Страница 5 из 64
Вслед за Платоном Никифор выделял три части, или силы души: разум («словесное»), чувство («яростное») и волю («желание»). Разум — старше и выше всех, и обладание им отличает человека от животного, наделяя способностью познавать небо и прочие творения. Разумом надо уметь правильно пользоваться: он может и возвышать человека к Богу, и низводить к дьяволу, который тоже был разумен, но возгордился и пал. По примеру его и эллины, «словесни суще, и не съхранивше словесное, ни добре разумевше», склонились к идолослужению и верили в животных и стихии. Эта предрасположенность разума к благоверию и зловерию обусловлена действием чувственных сил души, столь же двойственных и противоречивых, как и силы разума. В них пребывают и ревность к Богу, месть к врагам Божиим, и зависть, тщеславная злоба.
Причину этого Никифор усматривал в неодинаковой достоверности доставляемых чувствами «припоминаний». Все они — и слух, и зрение, и осязание, и обоняние, и вкус — в одном отношении безупречны, в другом — обременены «прегрешениями». Наиболее истинно только зрение, поэтому то, что мы видим не без ума, видим верно. Иное дело — слух; его труднее всего контролировать разуму. Ведь он «и преди глаголющому слышить, и зади въпиющему разумееть», т. е. воспринимает и видимое, и невидимое. Оттого многие заблуждения порождаются слухом. И если к зрению можно относиться с доверием, то «слуху же не веровати, но испытанием и судом многом творити слышимая». Аналогичным должны быть отношение и к остальным чувствам.
Здесь, по мнению Никифора, особенно важна воля. Она помогает разуму освободиться от ненужных «припоминаний» и сосредоточиться на добродетельных «помышлениях», прежде всего о Творце, Создателе всего сущего. Тогда в душе человека возникает «веселие». «От веселия же того ростет семя животное, от того чюдотворениа, от того прорицаниа будущим, от того человек к Богу по силе приближается и по образу и по подобию бываеть, и на земли сын, по образу създавшего и Бога». Другими словами, от человека самого зависит, станет ли душа его образом Божиим на земле или, впадая в согрешения, уготовит ему ад.
Учение Никифора о душе нередко называют средневековым материализмом, и это в общем-то не является особенной натяжкой, если иметь в виду, что для древнерусского мыслителя-книжника духовное в принципе тождественно рациональному, которое он в моменте самого зарождения всецело подчинял волению человека, его чувствам. Никифор не останавливался на констатации этого тезиса; его мысль уходила дальше, в область богооткровения и мистики. Он по большому счету дуалист, его сознание разорвано на две сферы — божественную и тварную, небесную и земную. Однако между ними нет пропасти, они сообщаются между собой, дополняя друг друга. Дуализм Никифора не враждебен никакому иному мировоззрению, и «с ним рядом мирно уживается материализм» [М.В. Безобразова].
а) Судьба Илариона парадоксальным образом повторилась в судьбе Климента Смолятича (кон. XI — сер. XII вв.). Он также был избран в митрополиты без посылки в Царьград, собором «всей Русской земли». Его покровитель киевский князь Изяслав Мстиславич мотивировал это тем, что «от оного митрополитов посвящения чинятся напрасно великие убытки, а паче всего чрес сию патриархов в Руси власть цари греческие ищут над нами властвовать и повелевать, что противно нашей чести и пользы». После смерти Изяслава Мстиславича в 1154 г. Климент вынужден был уйти на «покой», а прибывший из Константинополя новый иерарх «испроверг Климову службу и становления», т. е. отменил все канонические распоряжения и уволил ставленников митрополита-русина.
Климент был автором многих «слов» и поучений, однако сохранилось лишь его «Послание пресвитеру Фоме», с дополнениями некоего «Афанасия мниха». Из сочинения видно, что к тому времени в церковных кругах существовала мистическая оппозиция, отвергавшая не только философию, но и аллегорический метод в богословии. Фома, вероятно, принадлежал к этой оппозиции. Он со всей категоричностью заявлял Клименту: «Несть… лепо пытати потонку божественныа писаниа». Его не устраивало то, что Климент «философ ся творя» и «философею пишет… от Омира (Гомера), и от Аристотеля, и от Платона». В этом он усматривал отступление от евангельской веры, установлений православной церкви.
Идейные взгляды Климента характеризовало то, что он различал два рода богопознания: «благодатный» и «приточный». Первый вытекает из веры и доступен только «святым», второй дается «разумением» божественных заповедей («притч») и открыт все смертным. Признавая необходимость философии для осмысления Священного писания, Климент ссылался на отцов церкви, которые «подобнаа ко господьскым словесем приложиша сказати и истолковати». В этом он был близок к Илариону. Все его философствование заключалось в аллегорическом толковании библейских образов. Среди них особо выделял образ Премудрости, символизировавшей Иерусалимский храм, построенный царем Соломоном. Этот образ он интерпретировал так: «Премудрость есть Божество, а храм человечество, аки во храм бо вселися в плоть, юже приять от пречистыя владычица нашеа Богородица истинный нашь Христос Бог». Божественная премудрость пребывает в человечестве, что по существу означает антропологизацию богопознания.
Использованный прием аллегорического рассуждения отличается от формально-логического, силлогистического. Если силлогизм основывается на принципе доказательства («если… то») и представляет собой внутреннее саморазвитие исходных понятийных форм, то аллегореза держится на принципе аналогии («как… так») и неразрывно связана с эмпирическим опытом, реально-чувственной ассоциацией. В результате достигается приземление сверхъестественного, превращение его в нечто доступное умственному восприятию. Согласно Клименту, «приточное» богопознание раскрывается через «рассмотрение» и «разумение» природы вещей. Ибо коль скоро мир сотворен Богом, то познание мира есть одновременно постижение славы и величия Творца.
По этой причине мыслитель-книжник акцентировал преимущественное внимание на чувственном познании, на связи души с ощущениями. Душа умна («словесна»), но все, чем она обладает, доставляют ей чувства. Комментируя евангельскую притчу о самаритянке, Климент пишет: «…что ми самарянынею, яко аще свята есть, или 5-ю мужи ея, или 6-мь?.. Самаряныни есть душа, а 5-ть муж ея 5 чувств, а шесты муж ея ум». Чувства — опора души, ум — ее руководитель. Климент очень напоминает Никифора. Для него также разум и чувства не равнозначны; разум выше чувств: «и диктатор ум сказается». В разуме человеческая душа обретает свое земное бытие и устремляется к познанию мудрости Бога, сокрытой в «твари». Климент ставил последнюю точку в решении проблемы богообразности человека, актуализированной в древнерусской мысли Иларионом и Никифором.
5. «Приточное», аллегорическое богопознание — это рационализм, хотя и иной по своей дискурсивной структуре, нежели рационализм классический, аристотелевский, воспринятый западноевропейской схоластикой XI–XIII вв. Тем не менее их объединяла одна общая тенденция — обмирщение религиозной веры, десакрализация божественной истины. Аллегорический рационализм был разновидностью средневековой схоластической философии, которая «превращала предметы веры в предметы мышления, переносила человека из области безусловной веры в область сомнения, исследования и знания» [Л. Фейербах].
а) Источники
Василий Великий. Беседы на Шестоднев // Творения Василия Великого. Ч. 1. М, 1845 (репринт: М., 1991).
Владимир Мономах. Поучение // Повесть временных лет. В 2-х частях. Ч. 1. М.-Л., 1950. С. 153–167.
Григорий Нисский. О Шестодневе; Об устроении человека // Творения Григория Нисского. Ч. 1. М., 1861.
Изборник великого князя Святослава Ярославича 1073 г. СПб., 1880.
Изборник 1076 г. М., 1965.
Иларион. Слово о Законе и Благодати // Идейное наследие Илариона Киевского. Ч. 1. М., 1986.
Иоанн Дамаскин. Диалектика // Иоанн Дамаскин. Полн. собр. соч. Т. 1. СПб., 1913.