Страница 14 из 92
- Что хочешь? Я уже сделала что хочу. Я напилась кровью своего брата. И исполнила обет, данный мной в те далекие времена. И ты сейчас тоже умрешь. Я бы сделала тебя своим рабом, но эльфы не могут стать вампирами.
Дейлон пришел в ярость. Он в мгновение ока, пустил изготовленную им стрелу в сердце графини. Но та с яростным воплем отскочила, и стрела попала ей в бок, даже не задев сердца. Увидев стрелу, торчавшую из своего тела, она с яростью зарычала и приняла ужасающий облик. У нее выросли крылья как у летучей мыши, а лицо исказилось от ненависти. Она попыталась взлететь, но не успела. Дейлон не теряя времени, бросился вперед, схватив чудовище за крыло. В правой руке он держал серебряный кинжал, обработанный элиозериновой мазью. Противники сплелись в смертельный комок. Дейлон колол вампиршу своим кинжалом, нанося смертоносные удары ей в грудь. Графиня же яростно царапала его длинными закругленными когтями. Наконец кровосос разжал хватку.
- Спасибо, что ты избавил меня от этих мук... - произнесла Гаитана, издав предсмертный вздох.
Тело ее приобрело прежний вид, но было все истерзанно ударами Дейлона. Сейчас она выглядела очень спокойной и умиротворенной, - подумал Дейлон. После чего прочел усыпальную молитву и направился к мальчику. Он лежал на алтаре, и на нем не было не единой царапинки. Бедная девушка, ее убили и заставили служить злу, но даже в ней осталось еще столько хорошего, что граф Крессе может позавидовать. Дейлон взял на руки мальчика, перебросил через плечо тело его сестры и вышел из этого склепа, ставшего усыпальницей для рода Крессе. Дейлон еще раз посмотрел на холм, и боль подкатила к его сердцу. Он убил невинное существо, ставшее жертвой чужой трусости. Дейлон подошел к Катрин, положил тело убитой на коня, взобрался на него сам, и молча, направились к замку. Когда всадники добрались до замка, повсюду горел свет. Люди с опаской поглядывали на добычу Дейлона. Когда они зашли в главный зал, испуганная до смерти мать кинулась к своему ребенку. Она не видела, что Дейлон принес не только её сына, но и дочь. Он же подошел к князю и положил завернутую в плащ графиню на стол, развернув её лицо. Граф содрогнулся и отпрянул назад. Ужас поселился в его глазах. Лира же с мальчиком подошла ближе и увидела мертвое тело своей дочери. Она громко всхлипнула, упала на колени и закричала:
- Что вы с ней сделали?! Моя доченька. А-а-а-а .... Вы убили ее.
- Нет, это мы убили нашу доченьку, отдав ее тому чудовищу много лет назад, - почти мертветским голосом произнес граф.
- Вы говорили, что я могу просить что захочу. Я хочу, чтобы ее похоронили как графиню Крессе. Пусть на месте ее могилы воздвигнут храм, чтобы она могла молиться там.
- Кто эта девушка мама? - произнес маленький граф.
- Это твоя сестричка, сыночек, - ответила графиня.
Все трагически замолчали. Граф и графиня плакали над телом своего дитя. Но Дейлону было их, ничуть не жаль. Он всегда знал, что храбрые сердцем умирают, чтоб жили презренные душой. Одна минута слабости князя стояли жизни по-настоящему великого человека. Да, его дочь была по-настоящему великой, ведь она могла излечиться, принеся в жертву своего брата, но предпочла пожертвовать собой ради него.
- Вечная слава той, кто оказалась храбрее своего отца! - Вслух произнес Дейлон.
- Я все вам объясню, сударь, - обратился князь.
- Объясните. Да вы объясните, но она не станет от этого живей. Не мне вас судить. Я только, могу оценить вас. И я уже сделал это. Я не хочу оставаться в вашем замке больше ни минуты.
Произнеся эти слова, ноги эльфа подкосились, и он ушел в глубокий сон. Катрин и граф подскочили к Дейлону, и подняли его в комнату. Дейлон получил серьезное ранение, и Катрин целых три дня лечила бедного эльфа, вырывавшегося из ее рук. Похоже, ему снился какой-то страшный сон. Но на третий день Дейлон проснулся и первое что он увидел это была Катрин сидевшая над раненным.
- Вы очень странно вели себя во сне. Похоже, вы там убивали графа. Я думаю, что нам сегодня надо ехать. Вы уже достаточно крепки для путешествия. А то еще один день в морге я не переживу, - произнесла Катрин.
- Ваши шуточки в данной ситуации неуместны, - эти слова с болью отозвались в правом боку Дейлона - Я тоже хотел бы как можно быстрей отсюда уехать. Сколько я уже без сознания?
Катрин повернулась к нему боком. Откусила сочный яблок и как бы между прочем ответила:
- Три дня. Вы ведь, надеюсь, никуда те торопитесь? - Сказав это, она сразу отскочила от раненого, который попытался ухватить ее рукой.
- Как три? Почему ты меня не увезла отсюда? Мы бы уже были бы в Золотом городе, - почти гневно произнес Дейлон, но от боли сразу упал на подушки.
- Успокойся, ты ранен, тебе не надо много разговаривать. Если ты не помнишь, я направляюсь в Дижон, а не в Изираль, так что выздоравливай.
Дейлон на это ничего не сказал. Он потерял уже столько времени, что не знал, справится он или нет со своим заданием. Катрин увезла раненного эльфа из замка Крессе, что бы никогда сюда не возвращаться. Всю дорогу Дейлон лежал в карете и не разговаривал с Катрин. Она несколько раз пыталась заговорить с эльфом, но он упорно игнорировал ее. Она знала, что когда он в таком настроение, то его лучше не трогать. Полежит, полежит, да отойдет. Так и случилось на подъезде к Изиралю, Дейлон, как не в чем небывало заговорил с Катрин:
- Надеюсь, ты недолго будешь в Дижоне. А то в столице мне будет не хватать такой сиделки как ты, - шутя, произнес он.
- Не благодарный ты эльф, ведь всю дорогу молчал, а теперь заговорил. Ну, ничего, похоже, мы прощаем друг друга. В Дижоне я задержусь не больше недели, так что успею заштопать ваши раны, - смягчив голос и нежно прикоснувшись к плечу Дейлона, произнесла Катрин. - Если хочешь, я могу подвести тебя до Изираля. - Произнеся это, она вопросительно посмотрела на друга.
- Чтобы ты опоздала на праздник и потом клеймила меня за это? Да ни за что! Я уже чувствую себя хорошо, и пока нет необходимости в провожатых. Приезжай скорей, мне без тебя будет грустно, - трагически произнес Дейлон.
Произнеся эти слова, друзья крепко обнялись и долго не разжимали объятия. Им так не хотелось прощаться. Но они уже приблизились к развилке, и оба очень торопились. Дейлон вышел из кареты, пересел на Пегаса. Конь был очень недоволен ноше и попытался скинуть наездника, но всадник сразу показал кто главный, до предела натянув поводья. Он помахал рукой Катрин и помчался по направлению к Изиралю. Катрин еще немного думала о Дейлоне, о его тяжелом задании, но, вспомнив о балле в Дижоне, полностью забыла про друга.
Дейлон ехал быстро, и рана легкой болью отдавала в боку. Ему было очень приятно встречаться с Катрин и очень тяжело расставаться. Но на эти мысли у него совершенно не оставалось времени. Впереди лежал Белый город, суливший ему либо славу, либо позор. Изираль находился у подножья гор. Самые его верхние этажи располагались высоко в горах. На вершине белой горы стоял огромный дворец Императоров. Его мраморные колонны высотой, в десять этажей, говорили о величие Изираля. Стены города возвышались над передними этажами, достигая семидесяти метров. По стене разом могли проехать две большие повозки, двигающиеся в разных направлениях. Над стенами возвышались огромные круглые башни, на которых стояли сверх мощные трибуше, способные забросить огромные булыжники, на семьсот метров. На стенах стояли навесы, с установленными в них осадными орудиями. Здания города были построены из белого камня, крыши же их напоминали купола церквей, золотом переливаясь на солнце. Среди трех и четырех этажных домов возвышались прекрасные храмы, построенные здесь в прежние времена. Чем ближе Дейлон подъезжал к городу, тем сильнее билось его сердце. Услышит ли Император его слова, поймет ли? Если вся эта махина двинется на север, то такого напора не выдержат даже эльфы. Может, все же для нас было бы лучше, если бы Империя была слаба? Или мы все же по-прежнему друзья, борющиеся с одним врагом? Скоро я узнаю ответ на этот вопрос. Раздумья Дейлона прервал скрип открывающихся ворот. Их размеры впечатляли, они полностью были отлиты из металла и были практически непробиваемы даже для очень больших орудий. Прозвучал приветствующий горн, и на встречу Дейлону вышли несколько стражников, полностью закованных в пластинчатые доспехи.