Страница 7 из 33
Постепенно стало ясно, что Месопотамия — это древняя Вавилония и Ассирия, однако и такое открытие оставило археологов равнодушными. Говорили, что ассирийцы были «испорченным» народом и господь решил наказать их и стереть с лица земли даже саму память о них; воскрешать их было бы просто богохульством! Кто знает, сколь долго держалось бы такое мнение, если бы за дело не взялся один предприимчивый любитель. Эмиль Ботта, французский консул в Мосуле, заинтересовался любопытными обломками скульптуры, которые местные жители нашли на высоком холме вблизи Мосула. Он начал раскопки, и оказалось, что он копает городище древней Ниневии. Его усилия не были вознаграждены сколь-нибудь важными находками; однако благодаря энергии и настойчивости Ботта удалось добиться того, что французское правительство стало оказывать содействие раскопкам. Местные арабы, узнав о том, что Ботта интересуют каменные рельефы, рассказали ему о соседнем холме, где можно найти их в большом количестве. Ботта помчался туда и убедился, что его не обманули; с удвоенной энергией он начал раскопки дворца царя Саргона в Хорсабаде.
Первые раскопки велись по-дилетантски. Сами раскопщики редко бывали учеными, да и каких-либо научных методов — с точки зрения современной археологии — еще не сложилось. Неразумно было бы упрекать, например, Ботта за то, что он вел раскопки не так, как это принято теперь, — ведь он был пионером в данной области науки. Научные методы месопотамской археологии были выработаны уже после его смерти. Но хотя мы и не можем одобрить всего, что было сделано им, работал он с энтузиазмом и благодаря его усилиям мир понял, что обнаружена великая цивилизация древности. Вот когда началась раскопочная лихорадка. Англичане продолжили прерванные Ботта работы в Ниневии, а французы — в Хорсабаде. Многочисленные исследователи на свой собственный страх и риск разъезжали по всей стране в поисках предметов древности. Главным образом они охотились за большими каменными рельефами и огромными статуями; если но ходу раскопок попадались кирпичи и таблички, на них чаще всего не обращали внимания и выбрасывали в отвалы. Но и большие каменные рельефы были покрыты странными клинышками, и теперь уже не было сомнений в том, что это надписи, хотя содержание их по-прежнему оставалось тайной.
Ключом к расшифровке египетских иероглифов оказался Розеттский камень, найденный французскими солдатами во время похода Наполеона в Египет. Розеттский камень содержал одну и ту же надпись, переданную по-гречески и непонятными иероглифами, которыми, как было известно, писали египтяне. Зная содержание надписи, ученые со временем определили значение каждого иероглифа, научились их читать и проникли в тайны иероглифических текстов.
Нечто подобное случилось и с клинописью. Путешественники заметили многочисленные наскальные надписи в Персии. Каждая такая надпись делалась, как мы теперь знаем, на трех различных языках: древнеперсидском, вавилонском и эламском. Во всех трех случаях письмо было клинообразным, т. е. знаки состояли из различных комбинаций клиньев. Тщательное изучение показало, что в одном из них комбинации были проще, чем в других; письмо казалось менее сложным и одни и те же знаки встречались гораздо чаще, чем в других вариантах надписи. Ученые решили, что тот вариант надписи, в котором было наименьшее число знаков, написан алфавитным письмом. Каждая группа клиньев (знак) означает какую-то букву. Две другие системы письма были значительно сложней: число знаков в них было так велико и эти знаки были столь разнообразны, что дешифровку этих видов письменности отложили на будущее. Свое внимание ученые сосредоточили на простейшем варианте письма и постарались понять значение этих странных гвозде- или клинообразных значков.
В этой главе можно лишь кратко и в самых общих чертах рассказать о том, как работали пытливые пионеры дешифровки клинописи. В Германии один учитель гимназии[7] обратил внимание на то, что надписи поздних персидских царей начинаются одинаково: «Такой-то, великий царь, царь царей, сын такого-то…». Заметив, что в простейшей версии одной из клинописных надписей группы знаков идут примерно в таком же порядке, он начал подбирать имя царя, которое в древнеперсидском прочтении содержало бы столько же звуков, сколько было знаков в надписи. В результате он прочитал: «Дарий, великий царь, царь царей, сын Гистаспа». Таким образом он установил значение нескольких знаков; другие ученые продолжили его работу. Дешифровка подвигалась медленно: между учеными в то время не было столь тесной связи, как теперь, и случалось, что одни ученые месяцами впустую бились над проблемами, которые уже были решены их коллегами.
И все же пришло время, когда было объявлено, что одна из трех версий клинописи поддается прочтению и что она написана на древнеперсидском языке. Это послужило ключом к дешифровке двух других систем письма.
Дешифровка вавилонской версии надписи натолкнулась на большие трудности, так как эта система письма не была алфавитной. Среди пионеров новой науки шли ожесточенные споры, каждый старался убедить остальных в правильности своей теории или предлагаемых им путей дешифровки. Не скоро главные представители новой науки пришли к некоторому соглашению, когда можно было объявить о разрешении загадки вавилонской письменности.
Это заявление было, однако, встречено в научных кругах весьма скептически. Как можно удостовериться в правильности предлагаемых толкований и переводов? Ученые должны были доказать, что они действительно нашли ключ к шифру. Выло устроено испытание: четверым исследователям дали для перевода одну и ту же надпись. Результаты их работы должны были показать, достигла ли новая наука той степени зрелости, которая обеспечивала бы ей общественное признание. Первые ассириологи изучили присланные им тексты и представили свои переводы. Хотя они и расходились в некоторых частностях, но во многом совпадали; стало ясно, что ассириология, как назвали новую область знаний, может быть включена в круг наук.
Наука развивалась, и теперь вавилонский и ассирийский диалекты не представляют особого труда. Конечно, и сейчас еще встречаются скептики; время от времени кто-нибудь публикует книгу, в которой доказывает, что вся дешифровка пошла по ложному пути и только он один знает верное решение проблемы. Не так давно я получил только что вышедшую в свет книгу подобного рода и посмеялся от души, просматривая ее. Появись она лет восемьдесят назад, это было бы извинительно. Теперь же ее место только в мусорной корзине.
Хотя в настоящее время нельзя утверждать, что мы досконально знаем ассиро-вавилонский язык — множество терминов, обозначающих растения, камни, лекарства, инструменты и т. п., еще долго будут представлять трудность для понимания, — однако в основном он известен не хуже, а то и лучше многих других языков. Чтобы понять этот язык, уже нет необходимости прибегать к помощи родственных ему языков. Дело обстоит как раз наоборот: с его помощью мы лучше понимаем некоторые другие семитские языки, которые близки ему. Теперь ассирийское слово можно привлечь для уточнения значения какого-либо древнееврейского термина. Произошла и другая странная вещь. Прежде ассирийский считался «родственником» древнееврейского и вызывал интерес главным образом потому, что имел некоторое отношение к Библии. Его изучали в основном с той целью, чтобы искать в древних надписях подтверждения священным текстам, и долгие годы он оставался на положении бедного родственника. Ему приходилось «довольствоваться крохами со стола» давно изученного и, как считалось, более важного языка. Сейчас наметилась прямо противоположная тенденция: ассирийская литература важна сама по себе и представляет ценность, даже если бы не существовало Библии. В университетах и духовных семинариях даже намечается отход от изучения древнееврейского языка, и в некоторых учебных заведениях теперь в центре внимания стоит ассириология!
Глава пятая
ДРЕВНИЕ АЗБУКИ
О происхождении шумеров почти ничего не известно. До сих пор не удалось даже определить, были ли они коренными жителями Месопотамии или пришли туда откуда-то извне; вторая гипотеза представляется более вероятной, а ранее считалась совершенно бесспорной. Так как этот вопрос не получил еще окончательного решения, нельзя также сказать, возникло ли древнейшее письмо в Месопотамии или где-то вне ее. Некоторые исследователи начинают сомневаться в том, что честь изобретения письменности надо приписывать шумерам. Как бы то ни было, именно шумеры развили систему письма и превратили ее в клинопись; были ли они и изобретателями древнейшего письма — пока сказать нельзя.
7
Георг Фридрих Гротефенд (1775–1853).