Квантовый вор

— Я тоже, — признается корабль.

Бабочка вылетает из ее рук и вьется над головой.

— Это было ужасно: оставаться в одиночестве и ждать тебя.

— Я знаю, — говорит Миели. — Прости.

Внезапно у нее возникает какое-то тревожное ощущение. Какой-то разрыв в мыслях, словно что-то было вырезано, а затем вставлено заново. Вернулась ли я из Тюрьмы прежней? Миели знает, что могла бы обратиться к метамозгу Соборности, попросить выделить это ощущение, локализовать и удалить. Но это недостойно воина Оорта.

— Ты плохо себя чувствуешь. Нельзя было тебя туда отпускать, — сожалеет «Перхонен». — Это не пошло тебе на пользу. Она не должна была заставлять тебя это делать.

— Ш-ш-ш, — предостерегает Миели. — Она услышит.

Но уже поздно.

Глупый корабль, говорит Пеллегрини. Тебе следовало бы усвоить, что я всегда забочусь о своих детях.

Пеллегрини уже здесь, она парит над Миели.

Непослушная девочка, продолжает она. Ты не воспользовалась моими дарами. Дай-ка, я посмотрю.

Она грациозно опускается рядом с Миели, скрестив ноги, словно под действием земной силы тяжести. Затем прикасается к щеке Миели и пристально смотрит своими карими глазами в ее глаза. У Пеллегрини теплые пальцы, только одно из ее колец остается холодной черточкой, как раз на том месте, где находится шрам. Миели вдыхает запах ее духов. В голове что-то поворачивается, шестеренки механизма сдвигаются и со щелчком встают на свои места. Внезапно ее мысли становятся гладкими, словно шелк.

Ну, так лучше? Когда-нибудь ты поймешь, что наши методы работают. Не стоит гадать, кто есть кто, надо понять, что все это ты.

Тревога угасает, как огонь под потоком холодной воды. От неожиданного облегчения Миели едва сдерживает слезы. Она готова расплакаться, но только не перед ней. Поэтому она просто открывает глаза и ждет, готовая повиноваться.

Ни слова благодарности? Очень хорошо.

Пеллегрини открывает свою сумочку, достает маленький белый цилиндр и подносит ко рту. Один конец цилиндра загорается и выпускает дурно пахнущий дым.

Итак, скажи мне: что ты думаешь о моем воре?

— Судить — не мое дело, — тихо произносит Миели. — Я живу, чтобы служить.

Хороший ответ, хотя и немного скучный. Разве вор не хорош? Ну же, отвечай начистоту. Неужели ты будешь тосковать по своей малышке-любовнице рядом с таким, как он?

— Он нам нужен? Я могу это сделать. Позволь мне служить, как я служила прежде…

Безупречно красивые губы Пеллегрини изгибаются в улыбке.

Не в этот раз. Ты хоть и не самая могущественная из моих слуг, зато самая преданная. Слушайся меня, и твоя вера будет вознаграждена.

После этого она исчезает, а Миели остается одна в кресле пилота, и вокруг ее головы порхают бабочки.

Моя каюта не намного просторнее стенного шкафа. Я пытаюсь проглотить протеиновый молочный коктейль из фабрикатора, прикрепленного к стене, но мое новое тело еще не приспособилось усваивать пищу. Пришлось некоторое время провести на вакуумном унитазе — автономно работающем контейнере, который выскакивает из стены и прикрепляется к заднице. Похоже, оортианские корабли не отличаются высоким комфортом.

Одна из закругляющихся стен имеет зеркальное покрытие, и во время унизительной, но необходимой процедуры я рассматриваю свое лицо. Оно выглядит неправильно. Теоретически все повторено в точности: губы, глаза Петера Лорре[10] (как сказала одна из моих подружек сто лет назад), впалые виски, короткие волосы, слегка седеющие и редкие, привычная стрижка; худощавое, ничем не примечательное тело в приличном состоянии, волосы на груди. Но, глядя на него, я не перестаю моргать, словно изображение не в фокусе.

Что еще хуже, тоже самое происходит и в голове. Пытаясь что-то вспомнить, я словно ощущаю языком дырку на месте выпавшего зуба.

Как будто что-то украдено. Смешно.

Я стараюсь отвлечься и выглядываю наружу. Стена каюты обладает достаточным увеличением, чтобы рассмотреть вдали Тюрьму «Дилемма». Это сверкающий тор диаметром почти тысяча километров, но отсюда он выглядит блестящим прищуренным глазом, который уставился прямо на меня. Я невольно сглатываю слюну и отвожу взгляд.

— Рад оказаться снаружи? — раздается голос корабля.

Голос определенно женский, почти как у Миели, только моложе. С обладательницей такого голоса я не отказался бы встретиться в более приятной обстановке.

— Ты себе даже не можешь представить, как я рад. Это не слишком приятное место. — Я вздыхаю. — Я бесконечно благодарен твоему капитану, хоть она и явилась в самый последний момент.

— Послушай, — говорит «Перхонен». — Ты же не знаешь, через что ей пришлось пройти, чтобы вытащить тебя. Я с тебя глаз не спущу.

Интересное замечание, стоит его запомнить. Как же ей удалось меня вытащить? И на кого она работает? Но для этих вопросов еще рановато, и я просто улыбаюсь.

— Ладно, какую бы работу она для меня ни придумала, это лучше, чем каждый час получать пулю в голову. А твой босс не будет недоволен, узнав, что ты со мной разговариваешь? Я имею в виду беседу с опасным преступником и все такое.

— Думаю, я сумею с тобой справиться. Кроме того, строго говоря, она не мой босс.

— Вот как?

Я старомоден, но сексуальные отношения между людьми и гоголами всегда волновали меня в юности, а от старых привычек трудно избавиться.

— Ничего подобного, — возражает корабль. — Мы просто друзья! Кроме того, она меня создала. Ну, не меня, а корабль. Знаешь, я намного старше, чем кажется.

Мне становится интересно, настоящий ли у нее акцент.

— Я слышала о тебе. Давно. До Коллапса.

— И как, тебе понравилось то, что ты слышала?

— Мне понравилось похищение солнечного подъемника. Классный угон.

— Классный, — соглашаюсь я. — Именно к этому я всегда и стремился. Кстати говоря, ты выглядишь не старше трехсот лет.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Гм. Судя по тому, что я успел увидеть, это так.

— Хочешь, я проведу тебя по кораблю? Миели не будет возражать, она сейчас занята.

— С удовольствием.

Это определенно женщина. Возможно, Тюрьма не полностью лишила меня шарма.

Внезапно я чувствую настоятельную потребность одеться: разговаривая с существом женского пола, не прикрывшись даже фиговым листком, я ощущаю себя излишне уязвимым.

— Похоже, у нас будет масса времени познакомиться поближе. Но, может быть, ты для начала снабдишь меня какой-нибудь одеждой?

И «Перхонен» создает для меня костюм. Ткань слишком гладкая — я не люблю носить вещи из интеллектуальной материи — но когда я вижу себя в белой рубашке, черных брюках и темно-бордовом пиджаке, ощущение скованности немного отпускает.

Затем она показывает мне спаймскейп, и мир внезапно возникает передо мной в новом свете. Я шагаю туда, покинув свое тело, мой взгляд перемещается в космос, и я вижу корабль со стороны.

Я был прав: это оортианский паучий корабль. Он состоит из отдельных модулей, связанных между собой нановолокнами, причем жилые отсеки вращаются вокруг центральной оси, словно кабинки карусели в луна-парке, что создает некоторое подобие гравитации. Связующие волокна образуют сеть, по которой модули могут перемещаться, как пауки в паутине. Паруса из квантовых частиц — концентрические кольца, сделанные из искусственных атомов и тонкие, словно мыльные пузыри, — расходятся вокруг корабля на несколько километров. Они с одинаковой легкостью способны улавливать солнечный свет, информационные мезочастицы и лучи маяков Магистрали, а кроме того, представляют собой потрясающее зрелище.

Затем я украдкой бросаю взгляд на собственное тело и испытываю при этом настоящее потрясение. Взгляд из спаймскейпа позволяет разглядеть все детали. Сеть ку-точек под кожей, протеомические компьютеры в каждой клетке, плотный компьютрониум в костях. Подобная система могла быть создана только в близких к Солнцу мирах-губерниях. Выходит, что мои спасители работают на Соборность. Интересно.

10

Петер Лорре (1904–1964) — австрийский и американский киноактер, режиссер, сценарист.