Страница 3 из 13
'Моя вина, моя вина', бормотала я себе под нос, все дальше пробираясь в снежные дебри Северных лесов. Однажды я приду куда-нибудь, но сейчас я должна была просто идти. Хоть куда-то идти.
Три дня я плутала, не понимая: куда и зачем иду? Двигаясь по наитию, без сна и отдыха. Человек бы замерз, не выдержал бы такой переход, но ведь я была не человеком. Сейчас, мне все больше казалось, что меня нет. Есть тело, которое движется вперед, преодолевая препятствия, а моё 'Я' сжалось в маленький комочек где-то на задворках сознания, умоляя не тревожить его, дать ему отдохнуть, забыться.
Дикие звери практически не встречались на моем пути. Словно предчувствуя, что эта жертва им не по зубам, они очень тихо старались обойти меня стороной. Но, я слышала, как испуганно замирает волчье сердце, стоит чувствительному носу уловить мой запах. Как, шуршат по рыхлому снегу десятки лап, стараясь, как можно скорее обвернуть нежданного чужака, не выдав своего присутствия. Всё это отмечалось мною на подсознательном уровне, улавливалось и откидывалось, как нечто не имеющее значения. Я шла вперед, не обращая внимания ни на что вокруг.
Иногда, студеный ветер поднимал снежную бурю так, что даже с моим острым зрением не было видно ничего вокруг. Острые, словно маленькие иголочки, снежинки впивались в обветренное лицо, проникая за меховой ворот куртки. Это ненадолго приводило меня в чувство, заставляя ёжится, осматриваться по сторонам, и тут же вновь продолжая идти вперед. Не знаю, сколько бы ещё я так смогла бы пройти, не обращая внимания ни на что вокруг. Сосредоточившись на собственной боли утраты, мыслях. Думаю, довольно долго, но, вот как сильно сломало бы это меня изнутри, я не знаю. Мне необходима была встряска, которая смогла бы вывести мой организм из странного оцепенения. Своеобразная пощёчина судьбы, выбросившая меня в реальность из окутавшего разум забвения.
Как не странно, но жизнь порой, знает куда лучше нас самих, что нам необходимо в тот или иной момент. Так произошло и со мной. Третьи сутки моего путешествия приближались к концу. Картина вокруг всё так же оставалась неизменной. Куда не глянь снег, белоснежным покрывалом укрывающий землю. Ели - великаны, стоящие друг с другом так близко, что кажется, они поддерживают своими мохнатыми зелеными лапами своих собратьев. Меховые рукавицы и сапоги, уже давно не спасают от всепроникающего холода. На небосклоне замер золотой кругляш морозного солнца, а сознание моё, кажется, уже начинало путаться к тому моменту. Либо же попросту, отключалось от происходящего вокруг. Вот, я иду, иду, выбираясь из снежных сугробов, и так без конца и без начала. Но, вот, что-то меняется, потому, как я начинаю захлёбываться снежной массой, провалившись едва ли не по шею.
Неловко начинаю перебирать ногами, пытаясь вырваться из снежного плена, в то время, как снег вокруг меня с какой-то явной неохотой приходит в движение. И с каждой секундой начинает двигаться все активнее, пока в какой-то момент не взрывается яростным белоснежным фонтаном, обнажая исполинских размеров хищника, дремавшего в его недрах в ожидании весны. Неистовый рев оглашает все вокруг, а я вижу, как надо мной, словно из ниоткуда, возвышается медведь. Его фигура закрывает собой солнце, а я нахожусь так близко рядом с ним, что могу в мельчайших подробностях рассмотреть его темно бурую шерсть, в спутанных клочьях которой видны маленькие веточки, пожухлые листочки. Смотрю на него, словно со стороны наблюдаю за происходящим. Разбуженный зверь не пытается понять, кто так опрометчиво, потревожил его сон.
Должно быть, я так бы и продолжала смотреть, если бы в какой-то момент, хищник не начал бы нападение. Огромных размеров, когтистая лапа обрушилась мне на лицо. В тот же момент, кожу обдало словно огнем, а я почувствовала, как что-то горячее и липкое начинает заливать шею, стремясь к груди и животу. В глазах тоже помутилось, от хлынувшей из рассеченной кожи крови. Но, именно это привело меня в чувство. Вероятно, кости мои были на порядок крепче человеческих, потому кроме боли от полученной раны, и мощного толчка, откинувшего меня в сторону, я сильно не пострадала. Зато, организм тут же переключился в режим нападения.
В считанные секунды, скинув рукавицы и стесняющий движения наплечный мешок, я поднялась на ноги. Зверь тоже не терял времени, подбираясь ко мне все ближе.
Вот так, посреди заснеженного Северного леса, оказались мы лицом к лицу. Медведь, прибывающий в ярости и из-за того, что был поднят не в то время и изнывающий от голода и демон, в своем роде, тоже разбуженный от странной спячки. У каждого из нас из оружия были лишь клыки, когти и свирепая сила дикой натуры. Схватка не была долгой. Зверь сделал прыжок, по направлению ко мне. Я легко ушла из под его когтей, оттолкнулась ногами от земли, со всей силой, на которую была способна. В то же мгновение оказалась на спине хищника. Мы оба рычали, но каждый из нас делал это по-разному. Зверь делал это в беспомощной ярости, когда мои руки сомкнулись на мощных челюстях начиная разводить их в стороны. Я, от сладкого предвкушения чужой крови, столь будоражащей нервы. Зверь не мог сопротивляться долго, ведь не для такой добычи, создавала его природа. И когда, сперва легкий щелчок выворачиваемой челюсти, а затем и хруст ломаемых костей, достиг моего слуха, а огромный медведь, как-то неожиданно обмяк и повалился на снег, я, наконец, поняла, что сотворила.
Зимний лес накрыла глухая тишина, в которой эхом раздавалось моё хриплое, рваное дыхание. Я сидела на коленях, привалившись боком к животному, что ещё какое-то мгновение мирно спало в своей берлоге в ожидании весны. Разве мог этот мохнатый великан подумать в своем мирном сне, что смерть придет к нему так нежданно и глупо. И придет она не по его вине, а моей.
'Моя вина', всхлипнула я, разрывая царящую тишину, и впиваясь пальцами в бурую шерсть.
- Прости меня, - прохрипела я, и расплакалась так, как, наверное, не плакала с самого детства. Слезы, неумолимым ручьем текли по уже начавшим заживать от полученной раны, щекам. Должно быть, именно поэтому их так жгло. А я, все просила прощенья. Не знаю к кому я в тот момент обращалась больше, к Киму или к мишке, что недвижимо лежал рядом со мной. Но, я все говорила и говорила, о том, как виновата, как хотела бы все исправить, как мне жаль, что все так получилось. В какой-то момент, горло моё начало ощутимо саднить, и я начала шептать. Сколько времени прошло с тех пор, я не знала, но вот, вокруг начало смеркаться. Закружился стройный хоровод снежинок, а мне, вдруг, так захотелось спать, что сил подняться или открыть отяжелевшие веки, уже не было.
Это была первая ночь, когда я смогла уснуть, пусть даже под боком убитого мною же зверя...
Очнулась я, как от толчка. Резко распахнув веки, вдруг поняла, что мне тепло и уютно, хотя тело по пояс занесло снегом. Одним боком, я как-то по-детски доверчиво, продолжала прижиматься к убитому зверю. Кругом царила тьма, но по внутренним часам, я понимала, что сейчас уже далеко не ночь, правда рассвет придет где-то часа через три. Несмотря на темноту, я смогла отыскать не только свой мешок с вещами, но и рукавицы. После ночи проведенной под боком у мертвого хищника, я, как это не странно и дико, чувствовала себя отдохнувшей. Мне стало гораздо легче. И уж не знаю, что тому было причиной? Бой со зверем или истерика со слезами и завываниями на весь лес, но результат был очевиден. Я начинала приходить в себя.
Отерев лицо снегом, окончательно смахнув сон, я пришла к выводу, что пора бы выбираться отсюда. Хватит уже, находилась. Да, и, если честно, я просто хотела есть! В подтверждение моим мыслям, желудок жалобно заворчал.
Конечно, Рейна дала мне с собой еды, но хлеб, скорее всего был в состоянии камня, а разогреть его или приготовить что-то другое не было никакой возможности. Во-первых, я решила, что магией постараюсь не пользоваться. Потому, как вычислить меня по использованию оной для демонов или вампиров не составит особого труда. Во-вторых, разводить костер, мне было просто лень, несмотря на голод. И, в-третьих, мне не терпелось вырваться из цепкой хватки леса, с его однообразием, царившим вокруг и во избежание, так сказать.