Страница 4 из 112
— Мойтесь. Простыня вам — вместо полотенца.
С этими словами он ушёл, положив мыло и простыню на пол.
Девушка постояла ещё пару минут, боясь, что нахальный субъект снова ввалится без предупреждения, но за дверью стояла тишина. Тогда Люция сбросила сорочку и села в корыто. Вода была чуть тёплая, видимо даже не нагретая, а просто взятая из бочки, стоявшей на солнце. Однако это уже не имело никакого значения.
Едва только с мытьём было покончено, а девушка еле успела поспешно натянуть платье, в комнату (конечно же, без стука) вошёл невозмутимый хозяин. Нахален, ничего не скажешь.
— Закончили? — осведомился он самым светским тоном. — Тогда хватит топтаться на месте, помогите мне с корытом.
— Я?
— Ну да. А что такого? Вы сейчас выглядите, как простая служанка. Давайте, давайте, нечего глазеть по сторонам.
Со вздохом Люция помогла ему стащить корыто вниз по лестнице и даже вынести во внутренний двор, где Торой без церемоний выплеснул содержимое в кусты жасмина.
— Ведро, так и быть, сам отнесу, — смилостивился он, — а вы пока, ступайте наверх и соберите своё платье.
Девушка покорно поплелась обратно в покойчик выполнять приказание. Подобрала с пола разбросанную одёжку, аккуратно сложила всё в одну кучу и, за неимением лучшего, завернула в мокрую простыню. Получился внушительный узел.
— Ого! — присвистнули от двери, — А вы сообразительнее, чем кажетесь. Садитесь.
Торой повелительно указал на обшарпанное кресло и Люция, исполненная кротости, послушно присела на краешек.
— Говорите, что вам надо и ради чего я терпел бесцеремонное вторжение.
Девушка смутилась, густо покраснела, некоторое время помолчала, а потом всё-таки собралась с духом и начала.
— Меня зовут Люция, я дочь Сандро Нониче, того самого, который содержит при королевском дворе оранжерею с редкими птицами. Птиц покупают у моряков и торговцев, стекающихся в Мирар из всех уголков мира. Не далее как седмицу назад, в подарок Его Величеству привезли одну из самых редких птиц в мире — паэль. Говорят, таких всего около сотни, и обитают они где-то в лесах Атии. Король радовался, как ребёнок, весь день слушал, как поёт эта проклятая паэль. А к вечеру… К вечеру отец отнёс птицу в оранжерею, где собирался выпустить её из клетки. Однако его удивило, то, что паэль вовсе не собиралась никуда лететь, она продолжала сидеть на жердочке и нежно чирикать. Тогда он сам аккуратно извлёк птаху из клетки и чуть не обмер от ужаса — птица оказалась механической! Как мог бездушный механизм, замаскированный ярким опереньем, издавать такие редкостные звуки и выглядеть столь правдоподобно — неизвестно, может быть, тут замешана магия…
Гостья судорожно вздохнула и, по-прежнему, не поднимая глаз, продолжила:
— В общем, лишь отец извлёк паэль из клетки, как она перестала щебетать и изо всех сил вцепилась клювом ему в пальцы. После этого в устройстве что-то хрустнуло, и птица смолкла. Папа говорит, это выглядело так, будто у паэли кончился завод — птица поникла и стала похожа на самую заурядную механическую игрушку, утыканную перьями. Сказать Его Величеству о подделке батюшка побоялся, поскольку король никогда не поверит в то, что атийские послы преподнесли ему «фальшивку», скорее он отправит отца в заключение… или на плаху. В свою очередь недоброжелатели могут наушничать Его Величеству, что отец по недосмотру угробил редкую пташку и, желая сохранить место при дворе, подсовывает королю жалкую механическую подделку, к тому же сломанную. Иными словами, вся эта история приобретает скандальный характер. Прошла уже целая седмица, батюшка даже ездил в соседний город к старому другу — часовому мастеру, в надежде, что тот сможет отремонтировать «паэль», но мастер только удивился, как этот грубый механизм мог петь. А вчера король приказал батюшке, чтобы через три дня он поймал птицу и снова посадил в клетку, поскольку Его Величество желает показать диковину гостям — кузине и королеве-матери, что завтра прибудут в столицу с визитом.
Люция замолчала, с мольбой взирая на Тороя. Тот задумчиво смотрел в окно — в тёмных волосах запутался лепесток жасмина, брови сосредоточенно сдвинуты. Через пару секунд мужчина словно очнулся ото сна.
— Весьма слезоточивая история. — Равнодушно изрёк он. — Но от меня-то вы чего хотите? Я не мастер по ремонту механических игрушек.
— Я понимаю, но про вас говорят, будто несколько лет назад вы входили в состав Великого Магического Совета…
— Врут.
— …и я подумала, что даже, если это ложь и выдумки, то вы всё равно сможете что-нибудь придумать. Ходят слухи, будто у вас много знакомых, которые умеют разные необычные вещи. В конце концов, чтобы спасти отца я готова хорошо заплатить, ведь можно же организовать похищение этой птицы из оранжереи, тогда Его Величество не будет иметь претензий к папе. — По мере того, как Люция излагала эти невероятные предложения, голос её становился всё тише и безнадёжнее.
Торой прошёлся по комнате и снова замер у окна, заложив за спину руки.
Со своего места Люция смотрела на него полными слёз глазами — мужской силуэт двоился, троился и дрожал — вот и четвёртый появился в такой же тёмно-синей рубахе и чёрных штанах. Ещё секунда и крупные, как фасолины, слёзы посыпались из глаз девушки.
— Прекратите рыдать. — Раздражённо бросил Торой от окна. — С чего вы взяли, что я стану вам помогать?
— Я могу заплатить столько, сколько скажете. Любую цену…
— Я спрашиваю вас не о том, как вы со мной расплатитесь, а почему вы решили обратиться за помощью именно ко мне. — Отрезал он.
— Потому что про вас говорят, что вы сволочь и висельник… Что вы отчаянный авантюрист и искатель приключений.
Он хмыкнул.
— И кто же такое говорит? Ваш папаша?
— Нет. — Она пропустила шпильку, решив, что не время отвечать колкостью на колкость. — Так говорят многие сплетники. А уж среди начинающих магов про вас ходят легенды. Говорят, будто вас подозревают в связях с Гильдией Чернокнижников и что в некоторых королевствах за вашу голову готовы заплатить немало золота. Вот я и подумала, что вы сможете помочь.
Мужчина нахмурился:
— Спешу вас разочаровать — я берусь за ту или иную авантюру, исходя из соображений собственной выгоды…
— Я же обещаю, что заплачу столько, сколько вы попросите! Какой назначите задаток? — она поспешно потянулась к узлу с одеждой, где в изящной сумочке лежал туго набитый монетами кошель.
— Почему вы думаете, что под словом «выгода» я подразумеваю именно золото? — искренне удивился он.
— А что же? — голос девушки был полон отчаянья.
Торой снова задумался. Гостья внимательно всматривалась в его лицо, надеясь угадать, о чём он размышляет. Ничего не вышло. Зато Люция решила, что, наверное, её собеседника всё же нельзя назвать красивым, хотя определённое обаяние…
— О чём вы сейчас думаете, что у вас так глупо открыт рот и вытаращены глаза? — он задал этот вопрос неожиданно, но девушка не растерялась.
— Я думаю, что, может быть, вам станет меня жалко, и вы согласитесь помочь…
Торой расхохотался.
— Ладно, раз уж вы столь трогательно наивны, пожалуй, я так и поступлю. Тем более, очень интересно, зачем атийцам делать гадость флуаронскому королю. А если учесть, как много колдунов сейчас устремились в эту самую Атию… И вовсе прелюбопытная история получается. Что ж! Едем к вам. Птичка, я так понимаю, дома с папой?
— Да. — Кивнула Люция и тут же ужаснулась. — Но это невозможно, чтобы вы ехали к нам! Отец ни за что не пустит вас на порог!
— Вот как? Что ж, тогда я остаюсь здесь, а вы со своей дохлятиной разбирайтесь сами. — И Торой без предисловий плюхнулся на кровать, смяв покрывало.
Люция с досады прикусила губу.
— Едемте, я что-нибудь придумаю!
— Вот видите, иногда даже невозможное становится возможным! И безо всякой магии. — Мужчина бодро поднялся. — Забирайте свой узел. Кстати, на чём вы сюда добрались?
Девушка гордо приосанилась:
— Что за вопрос, конечно, на извозчике! Надеюсь, вы не думаете, будто я настолько глупа, что приехала в своём экипаже?