Страница 58 из 89
Мадам,
с большим удовольствием сообщаю Вам, что наш маленький герой — офицер, хотя и в низком чине; надеюсь все же, он вскоре получит повышение. Поскольку в первый раз его представляла я, его прозвали «дамским фельдмаршалом». М-р Р. сказал ее величеству, что его жена покровительствует молодому человеку, которого рекомендовали ей дамы, постеснявшиеся написать ему самому (м-ру Рондо. — Н.Б.). Императрица ответила, что м-р Р, поступил очень умно, сделав меня посредником, но это пока не убеждает ее, что он не способен к ревности, ибо в какой бы безопасности он себя ни чувствовал теперь, считанные годы могут изменить юного искателя славы, и у нее есть сильное предчувствие, что он станет фельдмаршалом. Это так воодушевило молодого человека, что он сильно важничает. Когда он, уже в форме своего полка, целовал ей руку, императрица спросила его, сколько ему лет; вопрос заставил его густо покраснеть, и переводчику с большим трудом удалось сохранить серьезность, когда юноша ответил, что ему через десять месяцев исполнится шестнадцать. Она улыбнулась и заговорила со мной по-русски. Ему очень хотелось знать, что она сказала, но если бы я передала ему ее слова, его гордость была бы задета. Так что он тешит себя мыслью, будто в нем видят важную персону.
Я с удивлением узнала, что Вас задела Ваша неудача в посредничестве между тетей и племянницей. Неужели Вы рассчитывали на успех? Вы пишете; «Она говорит о своей племяннице с большой любовью и тем не менее не слушает никаких доводов». Вы слишком хорошо разбираетесь в человеческой природе, чтобы не знать, что рассуждающие о нежных чувствах сами никогда их не испытывают ибо истинную любовь и привязанность нельзя ни выразить словами, ни скрыть. Слова тут бесполезны, а самый пустячный поступок исполнен смысла. Равным образом Вы ожидаете невозможного и от племянницы: ну разве способна пятнадцатилетняя девочка, к тому же вышедшая замуж за баронета, признать этот шаг опрометчивым? Нет. И, по правде говоря, я надеюсь, она никогда не согласится с этим, так как в ошибке ее может убедить лишь его обращение с нею, а я надеюсь, этого не случится.
Вы веселитесь над моими словами, что они проявляют мудрость, говоря с Вами о мужьях и детях, — это, мол, то же самое, как заставить юную мисс Т. трудиться, когда все остальные танцуют кадриль, — но Вы сами дали к этому повод.
Прошу Вас, будьте снисходительны и помогите мне постичь смысл этих стихов, ибо я стала так тупа, что не могу его разгадать. Но, быть может, здешний морозный климат способен послужить извинением недостатку сообразительности в Вашей, и проч.
Мадам,
не воображаете ли Вы, будто я — Дон Кихот и меня на каждом шагу ожидают приключения. Я-то думаю, что благодаря мне мои русские друзья стали для Вас столь же близки, как для меня самой. Но должна сообщить Вам одну удивительную новость: Ваш старинный приятель граф Д., — здесь и очень любезен со мной. Последнее обстоятельство настолько необычно, что я почти вообразила, будто он намерен ухаживать за мной, ибо если любовь может перейти в ненависть, то почему ненависть не может перейти в любовь? Но недавно я нашла другую причину, которая повсеместно преобладает, — страх. Не так давно, придя к нам с визитом и застав меня одну он выразил надежду, что я никогда не буду поминать о забавном случае с леди Ф. и о перчатках с бахромой, так как этого, мол, и вовсе не было. Если не было, сказала я то ему нечего опасаться каких бы то ни было последствий; но даже если бы и было, он может быть спокоен на мой счету меня никогда и в мыслях не было рассказывать. Какая же низкая душа должна быть у этого несчастного, если он мог вообразить, что мне вздумается поступить так зло и выставить его в столь смешном свете там, где об этой истории не слыхали! Но подозреваю, что сам он способен оказать такую «услугу» другому человеку, иначе подобное не пришло бы ему в голову. Возвращаясь к началу письма, я удивляюсь тому, сколько строк я посвятила этому ничтожному человеку, которого никогда не считала достойным даже своих насмешек. Хотя Вы, прочтя следующее, конечно, посмеетесь над моим всегдашним умением произносить речи.
Не так давно на обеде в доме одного из друзей разговор за столом все время шел о странных действиях прусского короля и о его рослых гренадерах. Этот предмет меня не особенно занимал, и я совсем не знала сути дела но слова «рослые парни» и «Потсдам» столь часто звучали у меня в ушах, что я очень обрадовалась приходу прусского министра, прервавшему этот разговор.
Мы пошли смотреть только что купленный хозяином дома прекрасный гобелен, на котором был выткан купидон чудовищных размеров. Когда все общество обратило на это внимание, мне пришло в голову заговорить, и я сказала: «Это потсдамский купидон» и удивилась, почему мои слова вызвали такой взрыв хохота, но тут увидела стоявшего рядом бедного пруссака[77].
Поскольку мы много времени проводим в нашем маленьком сельском убежище, меня не ждут более одного раза в неделю на дворцовых приемах, и у нас есть время поездить по окрестностям. На прошлой неделе мы ездили осматривать дом, постройку которого начал Петр Первый, но так и не закончил[78] о чем можно пожалеть: замысел грандиозен, а местность весьма напоминает Петергоф, его я уже описывала Вам. Ее величество поговаривает о прокладке канала, чтобы большие суда могли подходить к самому городу, чего они сейчас не могут делать из-за отмели. Если так будет, этот дворец станет прекраснейшим в мире, поскольку канал пройдет через сады, очень обширные, и из дома будет видно, как по ним идут под парусами самые большие военные корабли. Вы скажете: «Задумано превосходно, но как это осуществить?» Ну, в мирное время войска здесь заняты на таких общественных работах и с их началом к ним приставляют сразу тридцать тысяч человек. Но как бы просто это ни было, надеюсь, что не останусь здесь до завершения строительства, а буду иметь удовольствие заверить Вас лично, что являюсь, и проч.
Мадам,
Вы слишком любознательны и слишком любите необычное, чтобы я могла надеяться на Ваше снисхождение, если не расскажу о новом развлечении, которое было у нас при дворе этой зимой. Из досок соорудили приспособление, которое спускается с верхнего этажа во двор. Ширина ската достаточна для экипажа, а с каждой стороны маленький бортик. Скат залили водой, которая вскоре замерзла, затем его поливали еще, пока он не покрылся довольно толстым льдом. Придворные дамы и кавалеры садятся в сани, которые подталкивают сверху, и они летят вниз. Движение такое быстрое, что его не определишь никаким иным словом, кроме как полет. Порой, если на пути санок встречается какое-нибудь препятствие, седок вылетает из них кувырком; я полагаю, это делается ради шутки. Каждому смертному, появляющемуся при дворе, приходилось съехать с этой ледяной горы, как ее называют, но пока никто не сломал себе шеи. Я до потери сознания страшилась, что мне тоже придется съезжать по этому ужасному спуску, — не только из боязни сломать себе шею, но и просто очутиться в неприличном положении, о котором без ужаса и подумать-то нельзя, и я какое-то время не бывала при дворе, почти надеясь, что кто-нибудь, сломав себе руку или ногу, положит тем самым забаве конец; но все-таки я была вынуждена появиться там. Кто-то воскликнул: «Вы никогда не катались», ибо каждый был рад, если с его ближним обходились так же, как с ним самим. Услышав это, я готова была умереть, но ее величество сказала, что мое теперешнее положение не позволяет кататься, и, таким образом, меня простили. Если Вам придет в голову приехать сюда, пока это гора существует, Вам непременно надо иметь такой же предлог не кататься, иначе поедете вниз.
77
Прусский король Фридрих-Вильгельм комплектовал свою гвардию из особо великорослых солдат. Было принято «дарить» или сдавать внаем великанов, что могло помочь при решении различных внешнеполитических дел с участием Пруссии. — Коммент. сост.
78
Имеется в виду дворец в Стрельне, строительство которого началось при Петре I и закончилось при Павле I. Самый длительный «долгострой» в России. — Коммент. сост.