Легион смертников

Префект пошел назад и спустился в свою кормовую каюту. Катон был на голову выше Макрона, и ему пришлось совсем согнуться, чтобы поместиться там. Он надел более чистую из двух туник, которые взял с собой с Крита. С трудом влез в пластинчатый доспех, затянул ремни перевязи. Они были украшены серебряными дисками медалей,[8] полученных им за время службы во Втором легионе. Легион был частью армии, вторгшейся в Британию пару лет назад, когда Катон впервые принял участие в масштабной войне и дослужился до центуриона.

Теперь он был уже префектом, старшим офицером. Вернее, станет им по-настоящему, когда назначение утвердит император, подумал Катон. А это вряд ли случится, если он не сможет найти и уничтожить Аякса, кровожадного бунтаря, который сделал все возможное, чтобы разгромить римскую провинцию Крит. Еще ему удалось перехватить караван торговых судов, везших зерно из Египта, когда суда зашли на Крит по пути в Рим. Он поставил столицу Империи перед лицом угрозы голода. На мгновение Катон почувствовал мрачное восхищение по отношению к врагу. Аякс оказался человеком, способным учесть все факторы войны и планировать свои действия. По правде говоря, это был опаснейший из противников среди всех, с которыми Катон сталкивался. И самая серьезная угроза Риму. С такой угрозой невозможно смириться, и если префект не пленит или не убьет Аякса, император ему этого не простит. Как минимум откажется утвердить назначение на пост префекта. А скорее всего, понизит в звании и отправит доживать свои дни в какую-нибудь забытую богами провинцию на окраинах Империи.

Это будет конец военной карьеры, но Катон заплатит и другую цену, куда более высокую. Ему придется отказаться от Юлии. Дочери сенатора не подобает терпеть тяготы жизни в пограничном гарнизоне. Она останется в Риме и найдет себе супруга получше. Эта мысль ранила Катона в самое сердце, хотя он и не стал бы винить Юлию, поступи она так. Несмотря на его чувства к ней, Катон не терял рассудка и осознавал, что и у любви есть предел. Сама мысль о том, что Юлия отправится с ним в изгнание и со временем возненавидит его, приводила его в ужас. Лучше уж он уйдет один, оставив себе приятные воспоминания, не усугубляя крах карьеры крахом в семье.

Подогнав ремни, Катон взял пояс с мечом и перекинул через плечо. И, наконец, открыл небольшой сундук, стоявший у койки, и достал пергаментный свиток, в котором был записан приказ о поимке Аякса, данный ему сенатором Семпронием, отцом Юлии. Был там и отдельный приказ о временном присвоении звания префекта, до окончательного утверждения императором. С этими двумя документами в руках Катон надеялся убедить губернатора Египта предоставить ему необходимую поддержку для выполнения приказа.

Ему не очень-то хотелось снова встречаться с губернатором. В прошлый раз, когда Катон прибыл с Крита за подмогой для подавления восстания рабов, тоже по приказу Семпрония, они крепко поспорили, и лишь угроза того, что он станет одним из ответственных за потерю Крита, вынудила губернатора Египта неохотно выделить корабли и войска, необходимые для разгрома Аякса.

Катон взял шлем, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и начал выбираться обратно на палубу, где можно было надеть шлем, не садясь на корточки и не опасаясь сломать гребень шлема. Затянув ремешок под подбородком, он поглядел на триерарха и моряков, ведущих корабль к причалу. Уже бросили канаты на причал; моряки на причале схватили их и ошвартовали «Себек». Корпус со скрипом прижался к отбойникам из плетеного тростника.

Катон подошел к триерарху.

— Сойди на берег и найди квартирмейстера флотилии, — приказал он. — Пополните провизию на обоих кораблях, как можно быстрее. Командам на берег не сходить, времени нет. Я хочу выйти в море сразу же, как доложусь губернатору и как будет погружена провизия.

Триерарх шумно вдохнул, надув щеки.

— Командир, люди измотаны, — тихо сказал он. — Они уже не первый месяц не видели своих семей. День-два на берегу, и их сердца успокоятся.

— Они останутся на кораблях, — твердо ответил Катон. — Любой сошедший на берег считается дезертиром. Понятно?

— Да, командир.

— Хорошо, — сказал Катон, отворачиваясь. «Ибис» ошвартовался позади. Трап уже спустили, Макрон спешно сбежал на причал и подошел к борту «Себека», поджидая Катона.

— Не забудь, — предостерег префект триерарха и пошел к трапу. Сошел на берег, и ему тут же показалось, что земля под подошвами калиг слегка покачивается. Удержав равновесие, поглядел на Макрона. Тот подмигнул.

— Снова это странное ощущение, — сказал он.

— Точно, — ответил Катон. — Пойдем.

Они двинулись по причалу. От камней, которыми его вымостили, шел жар. Впереди, у ворот, ведущих от причала к дворцовому комплексу, стояла группа легионеров. Рядом стоял центурион, широко расставив ноги и держа в руках жезл из лозы.

— Встречающие не заставили себя ждать, — заметил Макрон. — Кто-то очень быстро вызвал почетный караул, и не по делу.

— Да, — нахмурившись, согласился Катон. — Но откуда им знать?

— Возможно, не у одного тебя хорошее зрение, — предположил Макрон. — Можно лишь похвалить начальника караула.

Они пошли дальше, неторопливо и с достоинством, насколько это позволяла неверная походка после двух месяцев в море. Когда они подошли к воротам, центурион сделал шаг вперед и поднял правую руку, салютуя.

— Вы префект Квинт Лициний Катон?

— Да.

— А вы — центурион Луций Корнелий Макрон?

Макрон кивнул.

— Я так понимаю, что вы сопроводите нас к командиру? — спросил он.

Центурион поглядел на него немного удивленно.

— Нет времени на формальности, — покачав головой, сказал Катон. — Мне нужно немедленно встретиться с губернатором.

— Формальности? — переспросил центурион, показав на легионеров. — Думаю, вы не поняли, командир. Мы посланы не в качестве почетного караула. Мне приказано арестовать вас. Обоих.

— Арестовать? — переспросил Макрон, возмущенно глядя на центуриона. — Что за чушь ты несешь. Арестовать?

— Постой! — подняв руку, сказал Катон. — Чей приказ?

— Непосредственно от губернатора, командир. Поступил сразу же, как он узнал, что корабли вошли в бухту. Вас приказано препроводить в караульное помещение и держать там в ожидании дальнейших приказаний. Пойдете сами, командир?

— Почему? — не унимался Катон. — В чем нас обвиняют?

— Я думаю, командир, это очевидно, — ответил центурион, непонимающе глядя на него. — В убийствах гражданских и пиратстве.

Глава 4

Они остались одни в караулке. Дверь не закрыли, но снаружи стояли четверо часовых. Само караульное помещение было достаточно просторным, с высоким потолком и вентиляционными окнами высоко над полом. Звуки города за стенами дворца сливались в тихий монотонный шум.

Катон сидел за столом и пил воду из чашки, наслаждаясь уже тем, что не ограничен скудным корабельным пайком.

Макрон поглядел на часовых и сел на табурет напротив Катона.

— Что за хрень? Почему нас арестовали?

— Ты слышал. За убийства гражданских лиц и пиратство.

— Что еще за дерьмо? — вспылил Макрон. — Мы офицеры римской армии. А ты — вообще префект.

— Рад, что ты вспомнил.

— Как они смеют так с нами обращаться? Во имя богов, кто-то из этих дураков заплатит за это, и дорого заплатит.

— Макрон, очевидно, произошла какая-то ошибка. Скоро все уладится. Нет смысла гневаться, ты зря тратишь силы, — ответил Катон, наливая воды в другую чашку и двигая ее в сторону центуриона. — Вот, попей.

Макрон скрипнул зубами, сдерживаясь. Быстро выпил воду и со стуком поставил чашку на стол.

— Еще.

На этот раз он пил медленнее. Затем отставил чашку в сторону.

— Вот так-то лучше. А то проклятый язык стал как старая подметка.

— Понимаю, о чем ты, — ответил Катон. — Надеюсь, людям на корабли воду доставили. Они-то все так же на солнце.

8

Автор имеет в виду фалеры — металлические (в основном серебряные) бляхи особого вида, выдававшиеся отличившимся в бою и носимые обычно на ремнях.