Страница 40 из 49
Когда Арнульф, сдав Реймс, еще не был готов открыть свои истинные пристрастия, он приказал Герберту написать второе письмо Экберту: «Святой отец, меч пронзил мою душу; отовсюду меня теснят враги. Связанный, с одной стороны, клятвой верности, данной королям Франции, с другой – фактически находясь во власти Карла, требующего возвращения своего государства, я поставлен в необходимость или переменить подданство, или же удалиться в изгнание (из Реймса). Вся моя надежда на вас, т. к. Богу было угодно связать вас со мной как бы некоторыми братскими узами и устроить так, чтобы мы носили тяготы друг друга. Итак, я прибегаю к вам как к верной защите, как к жертвеннику мудрости, как к толкователю божественных и человеческих законов. Совет, который вы дадите, будет для ваших сынов подобен речению небесного оракула»[246] (82, № 168).
Но все эти меры предосторожности оказались напрасными, предательство Арнульфа было обнаружено. Экберт отказался от предложенного свидания и ответил Арнульфу письмом, полным суровой иронии. Прошло около года, как Арнульф отказался появиться на соборе в Санлисе. Ги, епископ Суассона, решил предпринять по отношению к Арнульфу крайнюю меру. К июню или июлю 990 г. они встретились в Шавиньи под Ланом в присутствии духовных и мирских лиц. Ги в третий и последний раз потребовал от Арнульфа отправиться в Санлис к своим собратьям и держать ответ перед именем короля. Арнульф сказал, что не отважится поехать туда без сопровождения графов Эда и Герберта, поскольку опасается насилия по отношению к своей персоне. Неудовлетворенный этим предлогом, епископ Суассона вызвался принести себя, своего брата Готье и отца в жертву в качестве заложников, чтобы Арнульф мог, таким образом, съездить в Санлис и вернуться оттуда с полной гарантией безопасности. Ги незамедлительно заявил о своей готовности подтвердить это обещание клятвой.
Тогда Арнульфу пришлось признаться, что, находясь в плену, он принес клятву верности Карлу и предоставил ему заложников. И, стало быть, без его разрешения он никак не может бежать. Епископ Суассона, полный негодования, разразился упреками и порицаниями: «Каких заложников ты предпочитаешь? Может быть своего брата Ричарда, своего кузена Брюнона и сына его сестры,[247] которые находятся во власти королей или твоих рыцарей Сегарда и Рено, которые вернули себе свободу, оставив в заложниках своих детей, и которых ты лишил фьефов (beneficia) в угоду своим так называемым похитителям, демонстрируя открыто свою расторопность в отдаче и получении заложников? По-твоему, какая клятва предпочтительнее? Та, что ты добровольно принес своему сеньору, королю, или та, что вооруженный враг вырвал у тебя силой?» Затем Ги напомнил ему про его клятвы, данные Гуго Капету, про его устные соглашения, заключенные с епископами (Арнульф поклялся, что если однажды он попадет в плен, то он сбежит сразу, как только представится случай). Епископ Суассона призывал его к тому, чтобы прямо сейчас сдержать данное слово. Сделать это было нетрудно, поскольку с Ги пришло многочисленное войско, состоящее из доблестных рыцарей, Арнульф же находился в сопровождении незначительного эскорта. Но Арнульф, естественно, отказался, и Ги пришлось вернуться в Санлис ни с чем, отныне лично удостоверившись в предательстве архиепископа. Собор в Санлисе и король постановили тогда воззвать к папе римскому и добиться приговора и смещения Арнульфа, но этот шаг был досадным промахом. Гуго и его сын Роберт раскаивались в этом весь остаток своего царствования. Посланцы с письмами от епископов и короля, отправились в Рим в конце июля 990 г. Их сопровождали несколько клириков Брюнона, которым не удалось уговорить Карла выпустить на свободу их епископа (который, бесспорно, отказался принести клятву герцогу), и они собирались вымолить у папы проклятие для тюремщика.
Вот основные выдержки из письма Гуго Капета Иоанну XV (в письме епископов повторяются те же жалобы, и оно является менее любопытным): «Арнульф, сын Лотаря, совершивший против нас и нашего королевства серьезные преступления, нашел в нас отца. Мы пожаловали его в архиепископы. Реймса; он принес нам клятву верности, которая полностью исключала прошлые и будущие обязательства перед кем-либо. Он собственноручно передал текст этой клятвы, прочитал ее вслух, подписал. Он заставил поклясться рыцарей и горожан оставаться преданными нам, если ему самому случится когда-нибудь оказаться во власти врагов. Однако, невзирая на все эти обязательства, достоверные свидетельства которых у нас имеются, он сам раскрыл ворота своего города врагам, принеся доверявшее ему духовенство и народ в жертву, обрекая их на плен. Он настаивал, что сам является игрушкой в руках врагов; зачем он вынудил рыцарей и горожан пойти на клятвопреступление? Зачем собрал против нас войска, зачем укрепил свой юрод и замки против нас? Если он пленник, то почему отказывается от предложенного освобождения? Если он жертва насилия, то почему отклоняет помощь? Если же он свободен, то почему он не с нами? На требование появиться при дворе, он отказывается являться туда. Его вызывают архиепископы и епископы его епархии; он отвечает, что ничего им не должен. Стало быть, вам, преемнику Апостолов, подобает решить участь нового Иуды; кроме того, бойтесь, как бы мы не стали хулить имя Господа, возбужденные справедливой жаждой мести и вашим молчанием, как бы не разрушили город и не сожгли всю провинцию. Господь, ваш судья, не простит вас, если вы оставите без ответа и приговора нашу жалобу» (83, стр. 202–203).
Сначала Иоанн XV весьма благосклонно встретил посланников. Но на другой день его настроения поменялись. Карл и его сторонники были уведомлены об отправке посланников. Его друг и родственник, граф Герберт Юный, задумал провалить их миссию. Он отправил за ними своих гонцов, которые тотчас отправились в Рим, прибегнув к красноречивым доводам. Они поднесли папе богатые дары, среди которых была великолепная белая лошадь. Поэтому несчастные посланцы Гуго в течение трех дней находились в томительном ожидании у ворот папского дворца и не могли добиться новой аудиенции с Иоанном XV, Когда они узнали причину немилости, то поняли век бессмысленность их дальнейшего пребывания в Риме и в печали поехали обратно во Францию.
Клирикам Брюнона повезло не больше. Папские служители (ministri) в ответ на их жалобу посоветовали выкупить их господина, преподнеся сумму в десять су золотом. Французские клирики восприняли этот совет с насмешкой и дерзко ответили, что если их епископ может быть освобожден за деньги, они не колеблясь поднесут тысячу талантов. На что папа раздраженно воскликнул: «Дело касается того, кто его пленил» и не желал ничего больше слышать. По возвращении клирики узнали, что их господин отпущен на свободу, Из каких соображений Карл отпустил его, неизвестно.[248]
Брюнон воспользовался этой слабостью, стремясь завязать отношения с Гербертом и принудить его оставить партию Карла. Дело в том, что, на самом деле, Герберт довольно быстро раскаялся в своем Предательстве. Измученный угрызениями совести, несомненно, напуганный проклятиями собора в Санлисе. И отправкой посланников к папе, он чувствовал, что все глубже увязает в неблагоприятном для себя деле. Не во власти Карла было дать ему то, что он надеялся получить от империи или от короля Франции. Герберт собирался порвать с. Карлом и Арнульфом, при этом. Не вызвав их подозрений и не понеся крупные убытки. Уже спустя некоторое время после взятия Реймса, он сильно раскаивался и пытался утешиться чтением Цицерона: «Хотя в глазах других людей я кажусь счастливым», – писал он Ромульфу, аббату одного из монастырей Санса, – «сам же себя я считаю глубоко несчастным. Я ввязался в мирские дела, свершаю их и скажу прямо, стал предводителем преступников» (82, № 167). Суровый ответ Экберта на лицемерные письма Арнульфа еще сильнее увеличили Тревоги и опасения Герберта.
246
Это и предыдущее письмо было написано в конце 988 г или в начале 989 г.
247
У Брюнона была сестра Эрменгарда, вышедшая замуж за Отто Гильома, графа Макона. У нее было трое сыновей: вероятно, здесь идет речь о старшем – Ги.
248
Брюнон был отпущен на свободу только после конца июня, когда его служители отправились в Рим.