Столетняя война

Генрих V условий не ставил. Он холодно потребовал ключи от города, изгнал все население, конфисковал все, что можно было найти в домах, и благочестиво помолился в церкви Сен-Мартен. Латники должны были клясться своим именем и честью, что до 11 ноября придут в Кале, чтобы стать пленниками. Генрих V пока что не отягощал себя пленными, которых надо было бы кормить и конвоировать.

Осада продлилась больше месяца, а на то, чтобы занять новую английскую крепость, потребовалось три недели. Англичанин понял, что уже не успеет завоевать Францию до зимы. Он хорошо знал, что за несколько дней Париж не возьмет. Поэтому он перенес на следующую весну широкое наступление, которое, может быть, никогда и не мечтал закончить за одну кампанию, но нельзя полагать, что рассчитывал запросто его подготовить, коль скоро в августе были задействованы столь значительные средства. 8 октября Генрих V отдал приказ идти в Кале. Поход 1415 г. по крайней мере окупился приобретением превосходного плацдарма в Нормандии.

Преимущества набега в направлении Кале состояли и в том, что англичане попутно сеяли панику и выражали пренебрежение к Валуа. Они вновь прибегли к основному принципу кампании Эдуарда III в 1346 г.: отходить по дороге, как можно более близкой к побережью, делая вид, что контролируешь местность.

Тем временем заканчивался сбор армии Карла VI. Когда Генрих V покидал Арфлёр, французы уже были при оружии в Руане. Но они были разобщены. Герцоги Бургундский и Орлеанский старались вести себя похитрей с тех пор, как узнали о высадке англичан, и Карл VI никак не мог сблизить их позиции. Герцог Орлеанский и его тесть Бернар д'Арманьяк пытались не допустить, чтобы в армии присутствовал Иоанн Бесстрашный, вполне обоснованно опасаясь, что он воспользуется ситуацией и за пределами Парижа вновь возьмет власть, которую потерял, надоев парижским горожанам. Арманьяк по-настоящему стремился к одному — держать Бургундца как можно дальше от короля и дофина. Но против бургундских войск никто не возражал: пусть герцог Бургундский пришлет свой контингент. И арманьякское правительство в равной мере обязало герцогов Бургундского и Орлеанского выделить по пятьсот латников и триста арбалетчиков.

Иоанн Бесстрашный наотрез отказался. Он выполнит свой долг крупного вассала. Честь не позволяет ему оставаться дома, когда кто-то нападает на короля. Отметим, что он напрочь забыл об условиях одного договора, заключенного недавно…

Арманьяк поддержал мнение короля. Герцог Бургундский сделал логичный вывод: если он в армии короля лишний, то и его войска там лишние. Он запретил своему сыну, будущему Филиппу Доброму, присоединяться к королю. Хуже того, в то время как англичане шли вдоль Соммы, Иоанн Бесстрашный передал пикардийской знати, чтобы она не бралась за оружие. Здесь Генрих V уже выиграл партию.

Он собирался перейти Сомму тем же бродом Белое пятно (Блан Так), который когда-то спас Эдуарда III. Но отказался от этой мысли, когда ему сказали — похоже, эта информация была ложной, — что брод усиленно охраняется. Поэтому, перейдя реку 19 октября выше Вуайенна, 24 октября он достиг Мезонселля. Там-то весть о неизбежном подходе французов и вынудила его прервать марш на Кале — марш, который под проливным дождем превращался в отступление. Французы имели численное преимущество. Если англичане не хотели, чтобы их перебили на марше, им надо было готовиться к сражению. Впрочем, армия Карла VI перекрыла дорогу на Кале: сосредоточившись на небольшом плато, отделявшем Азенкур от Трамкура, французы составляли огромную массу.

Англичане приближались только с одной стороны и увязали в земле, тяжелой от природы и размокшей в тот день от дождя. Тем не менее конница короля Франции выстроилась в каре, исключив для себя на выбранном поле боя всякую возможность маневрировать. Более того, дождь вынудил латников, чьи движения были скованы доспехами, всю ночь оставаться в седлах. К утру люди и животные уже изнемогали. Англичане, находясь на расстоянии двух полетов стрелы, провели ночь в палатках, уверенные, что французы не станут атаковать по грязи.

Среди французов был один старый принц, переживший в детстве первые часы поражения при Пуатье. Речь идет об Иоанне Беррийском. Он посоветовал не принимать сражения. Самое большее, чего добился сын Иоанна Доброго, — исключения той опасности для короны, какой она подверглась шестьдесят лет назад: короля и дофина не допустили к битве.

Утром 25 октября 1415 г. обе армии поначалу выжидали. Прошло три-четыре часа. Генрих V выстроил свою конницу в боевой порядок. Обозы отправили в тыл, в деревни. Капелланы прочли молитвы. Тем временем французы укорачивали свои копья, учитывая особенности территории. Уже знали, что грязь не даст возможности для кавалерийской атаки с длинными копьями. Сделав это, французская конница встала в ожидании.

В одиннадцать англичанин дал приказ к атаке. Он расположил армию очень широким фронтом. Пользуясь своей подвижностью, лучники шныряли повсюду, прячась за деревьями и даже за кольями, которые они носили с собой и втыкали в землю, чтобы стрелять из-за них. Гекатомба французского рыцарства, начавшись под стрелами, была завершена мечами и топорами английских латников, которым их диспозиция дала возможность всем вместе атаковать французскую «баталию», неповоротливую из-за слишком тесного построения. В большинстве французы не могли даже развернуться, чтобы использовать свое оружие. Это было не сражение, это были давка и резня.

К вечеру земля была усеяна трупами. Среди убитых было и несколько англичан, в том числе герцог Йорк, двоюродный дед короля Генриха V. Но в битве полегли тысячи французов: оба брата Иоанна Бесстрашного — герцог Антуан Брабантский и граф Филипп Неверский, герцог Иоанн Алансонский — потомок Карла Валуа, Эдуард, герцог Барский — некогда жертва кабошьенов. Погиб и коннетабль Шарль д'Альбре, граф де Дрё. Он отчасти нес ответственность за стратегическую ошибку, какой было это боевое построение.

Генрих V не хотел обременять себя пленными и отдал приказ казнить французов, которые, раненые или нет, сдались и теперь полагали, что выпутались из беды ценой выкупа. На некоторое уважение право получили только принцы, выкуп за которых мог пополнить казну в Винчестере. Это были герцоги Орлеанский и Бурбонский.

Англичане были недовольны своим королем, который тем самым лишил их выгод от победы. Самые утонченные сочли, что такая расправа с пленными противоречит рыцарской этике. Самые приземленные отметили, что пленники короля обузой почему-то не оказались.

Тем не менее были и такие французы, для которых этот день оказался удачным. За армией, как всегда, шли мародеры, подбирая, что плохо лежит и что оставили солдаты. Во время сражения они заметили, что английский обоз слабо охраняется после того, как линия атаки удалилась в направлении французской армии. Пока у латников хватало дел впереди, мародеры бесцеремонно расхищали багаж победителей. К вечеру оказалось, что пропала корона Генриха V.

Бойня при Азенкуре не принесла принципиальных изменений в англо-французские отношения. Генрих V 16 ноября отплыл из Кале. Но это поражение перевернуло соотношение политических сил внутри Французского королевства. Герцоги Орлеанский, Бурбонский и несколько других вышли из игры, а старый герцог Беррийский впал в уныние. Бернар д'Арманьяк, назначенный 31 декабря коннетаблем, по-прежнему контролировал Париж, но при безвластной королеве, больном короле, новом неопытном дофине единственным умелым политиком остался Иоанн Бесстрашный.

В начале декабря он собрал армию, которой не дал присоединиться к армии короля и тем самым создал угрозу для столицы. Его солдаты разоряли сельскую местность. Герцог остановился в Ланьи, не решаясь напасть на столицу, где арманьяки были готовы дорого продать свою жизнь.

Арманьяки и бургундцы начали мериться силами во всех деревнях Иль-де-Франса и Шампани. В самом Париже близость бургундской армии только обострила реакцию арманьяков. В городе уже не смели произносить даже имя герцога Бургундского.