Страница 44 из 58
Не менее важными, чем предписания относительно морали и дисциплины, были те, что касались административных вопросов. Епископский престол должен был находиться постоянно в одном городе, хотя его можно было перенести, если место было неподходящим. Епископы должны были проводить соборы дважды в год, назначать архидиаконов и других клириков для своих церквей, а в управляемых ими епархиях они наделялись неограниченной властью как над духовенством, так и над мирянами. Кроме того, был установлен порядок привлечения мирян к епископскому суду.
В целом, хотя законодательная деятельность Ланфранка и отличается фрагментарностью и бессистемностью, именно благодаря ей были заложены основы довольно обширной программы реформирования церкви. Белое духовенство должно было блюсти целомудрие, а монахи — придерживаться принципа общности имущества. Порицались все виды симонии. Главная роль в церковном управлении отводилась епископам. Предлагалось упорядочить епархиальную администрацию и наладить систему церковных судов. Епископские соборы и суды должны были применять каноническое право, добиваться безупречного поведения священнослужителей, поскольку именно в таких людях нуждалась церковь, и осуществлять надзор за моралью мирян — в особенности не допускать разврата и распущенности нравов. Все эти задачи ложились на плечи епископа, который должен был проводить в жизнь эту программу и стать полновластным хозяином в своей епархии. Что касается сущности реформ в английской церкви, то никаких нововведений здесь не было, так как для большинства новых постановлений можно найти английские прецеденты. И хотя, безусловно, подчеркивалась необходимость изменений, они были характерны скорее для самой эпохи, нежели для отдельной нации. Настоящей новацией стало создание исключительно церковного административного аппарата, который и взялся за осуществление реформ. Однако следует четко понимать, что такая политика нисколько не подразумевает враждебного отношения к светской власти. Образцом для преобразований послужили нормандские традиции, закрепившиеся в правление Вильгельма. Разумеется, предполагалась и помощь светских властей. Кроме того, выбор политики диктовал скорее цель повысить нравственность, чем честолюбивые замыслы в плане управления государством. Меры, принятые Ланфранком, нельзя рассматривать в отрыве от церковного реформаторства в целом, но в то же время они были почти совершенно независимы от более узкого направления в нем, которое обычно называют гильдебрандинским или григорианским. По существу, эти реформы проводил сам король, который по-своему толковал и видоизменял взгляды своих церковных советников. Вильгельм был одним из последних реформаторов в ряду таких государей, как император Константин, Карл Великий, Эдгар и Генрих III Немецкий.
Реформы в области нравственных устоев, по-видимому, не принесли ощутимых результатов. Браки церковнослужителей, а тем более их безнравственность нельзя было искоренить указами. Однако начало было положено. Симония — по крайней мере, в своих самых порицаемых проявлениях — в Англии, вероятно, проблемой не являлась, а на Винчестерском соборе (в 1076 г.) даже отказались обсуждать этот вопрос. Ланфранка приводила в отчаяние именно аморальность мирян. Самым впечатляющим достижением оказалась реорганизация англосаксонской церкви в административной сфере, ведь раньше она имела архаичный каролингский облик. Хотя все прекрасно понимали, что законы Христа и мирские законы отличаются друг от друга, а каноническое право изучалось в Англии в той же степени, что и в других странах со своей национальной церковью, епископы, в связи с видной ролью, которую они играли в королевской администрации, никогда не намеревались создать собственную тщательно продуманную административную систему. В основном они предпочитали действовать посредством общественных институтов, созданных, чтобы служить королевскому — и светскому, и церковному — управлению. Вильгельм и назначенные им новые епископы, вероятно, считали английские обычаи устаревшими и слишком вольными. Король, очевидно, полагал, что английские епископы чересчур вмешиваются в светские дела, а его прелаты считали, что в Англии им не позволяют осуществлять некоторые привычные права. Ланфранк — и, возможно, некоторые другие епископы — привез в Англию свод более современного канонического права, чем то, что действовало в королевстве. Ему был нужен ориентир для рассмотрения многих церковных проблем, к которым по своей неопытности он был еще не готов. Однако не следует делать вывод, что новые епископы интересовались церковным законоведением больше, чем их английские предшественники, или что они были склонны к теоретизированию. Своды законов представляли собой сокровищницу весьма полезных документов, которыми можно было подкрепить свою позицию. Какими документами следует воспользоваться, решала тяжущаяся сторона в суде или участники диспута. В правление Вильгельма тяжб было много, а вот политических диспутов не было совсем.
Тогда как во главе нормандской церкви стоял один архиепископ Руанский, в Англии архиепископов было два. Это положение вещей было непривычным для завоевателей, и поэтому было решено признать примасом архиепископа Кентерберийского. Такое решение, которое не противоречило англосаксонской практике и которое страстно желали провести в жизнь Вильгельм и Ланфранк, встретило сильный отпор архиепископа Йоркского. Документы, бесспорно, подтверждали, что оба архиепископа по закону равны. Об этом свидетельствовали, например, труды Беды Достопочтенного, и чтобы его опровергнуть, следовало найти действительно серьезные доказательства. Помимо этого, появление примасов не приветствовал папа (для него они были соперниками), да и Йоркская церковь продолжала оказывать неослабное сопротивление. Поэтому, хотя Вильгельм и навязал свою волю архиепископу Фоме, впоследствии значение сана примаса сошло практически на нет. Спор о границах двух имевшихся церковных провинций был тоже решен в пользу Ланфранка. Если бы архиепископ Йоркский подчинился без возражений, ему бы досталось гораздо больше епархий, а так за ним утвердили только Дарем и в качестве смехотворной компенсации поставили митрополитом над шотландскими епископами, которые, несмотря на папское давление, обычно отказывались признать своим главой англичанина. Однако на следующем этапе реформы проходили уже более успешно. Были повторно подтверждены митрополичьи права двух архиепископов и обеспечено их дальнейшее соблюдение. Архиепископы принимали от глав епархий письменные заверения в покорности и осуществляли по отношению к ним те права, которые допускались действующими нормами. Созвав ряд соборов в качестве либо примаса, либо митрополита, Ланфранк, конечно, смог продемонстрировать, что он управляет как своей областью, так и всей английской церковью, следуя указаниям короля и с его согласия.
Если не считать того, что Вильгельм и Ланфранк разделили Кентербери и Винчестер, которыми раньше по совместительству управлял Стиганд, они не внесли никаких изменений в границы диоцезов. Хотя в 1070 г. практика такого совместительства и была осуждена, но оно имело место в случае с Норфолком и Суффолком, Девоном и Корнуоллом, Рамсбери и Шерборном, а также с Дорчестером, являвшимся центром целой группы епархий, — и возражений все это не вызывало. Новоприбывшие священнослужители не хотели иметь урезать свои диоцезы. Однако, опираясь на постановления церковных соборов, епископы проводили реформы в своих епархиальных центрах, а иногда и меняли их местонахождение. В Нормандии епископальные кафедры располагались в городах, тогда как в Англии епископы часто обретались в небольших местечках, заслуживших такую честь только в память об их былой славной истории или благодаря тому, что с ними ассоциировались имена почитаемых святых. В 1072 г. из Дорчестера в Линкольн перебрался Ремигий, а из Эльмхема в Тетфорд — Герфаст; в 1075 г. Селси на Чичестер поменял Стиганд, а Личфилд на Честер — Петр; в 1078 г. в Солсбери окончательно обосновался Герман. Нужно сказать, что эти переселения принесли церкви скорее не ущерб, а выгоду.