Осенние сказки

Перевязать, - велела я, глядя на багровые полосы на его запястьях. И спросила насмешливо: - Ты говорить-то умеешь, раб?

Он вскинул голову, как сноровистая лошадка, за что тут же получил тычок под ребра от Видгара: не подобает так вести себя с госпожой. А я усмехнулась.

Убедившись, что раб уведен в людскую, я поднялась к себе и, как была, упала на кровать. Раскинула руки и засмеялась.

Да, и за это меня ненавидели и боялись. За то, что я имею право выбирать. Их так много – тех, кто жаждет провести со мной вечер или ночь, и за это меня в городе называют… впрочем, повторять не буду. Меня всегда забавляет зависть старых дев, оставшихся никому не нужными, или старух, которые тоже никому не нужны. А я желанна многим. И потому могу и покапризничать. Тейран лишь хохочет, выслушивая рассказы о моих похождениях, которые, к слову сказать, всегда преувеличены больше, чем на половину. Не так часто, как говорит молва, остаются у меня мужчины, но ни один – ни один! – еще не ушел от меня недовольным. Я побывала замужем, я знала многих, я знаю, как угодить им и сделать им приятно. И все они мне до чертиков надоели. А поскольку природа все-таки берет свое – я женщина или как? – то время от времени я делаю себе подарки подобно нынешнему.

Если мальчик окажется с умом, он сможет жить, купаясь в роскоши… ну, по меркам слуг, конечно. Если будет глуп… мне даже станет его немножко жаль. В любом случае, поразвлекаюсь я на славу.

Но пока торопиться не следует. В ожидании праздника есть своя особенная прелесть. Пусть парнишка отдохнет, придет в себя, осмотрится, наконец. Завтра ночью… да, завтра ночью. Я гибко потянулась, выгнувшись всем телом, и тряхнула кудрями. Интересно, он сам-то знает, какой он будет счастливый?

Тейран вернулся из дворца поздно и уставший, почти измученный. Но чашка чая с жасмином, ванна и моя улыбка привели его в веселое расположение духа, и он, сидя на веранде с сигарой, пересказывал мне дворцовые сплетни. Я свернулась клубочком у его ног и положила голову на его обтянутые шелком колени. Сегодня вечером я никуда не поеду.

Вечер был жарким и душным, но я привыкла к этой жаре и почти не ощущала зноя. Серебряное вечернее платье небрежными складками облегало фигуру, и во взгляде брата, устремленном на меня, я видела искорки восхищения. Одуряюще пахло цветами из сада, к их запаху примешивался аромат длинной верханской сигары. Тейран покачивался в плетеном кресле, выпуская колечки дыма, рука его небрежно перебирала мои черные кудри, рассыпанные едва не до пола.

-… а еще говорят, сестричка, что ты скоро выйдешь замуж. Это правда?

За кого? – лениво поинтересовалась я.

За Виджну из дома Уриев.

Этот старик… - протянула я. – Сдался он мне!

А Хелий из Марки?

Пффф… - так же лениво протянула я, отбрасывая с лица волосы. - Надоел.

Гм. А что Рокий - он сегодня будет?

Вчера был. Я прогнала его…

Тебе не угодишь, сестра, - засмеялся Тейран. – Ты разборчива. Ну, а чем не угодил тебе Рокий? Богат, красив…

И стар, - закончила я.

Побойся Богини! – притворно возмутился мой брат. – Рокий всего на три года старше меня. Я, по-твоему, стар?!

Ты другое дело! – гибким движением кошки я вскочила и поцеловала его в не бритую сегодня щеку. – Ты лучше всех, брат!

То-то же, - пальцы его вновь погрузились в мои кудри. – Зачем встала? Сядь!

Я послушно опустилась на ковер. Тейран довольно усмехнулся.

Во-о-от, - протянул он, накручивая на пальцы мои длинные черные пряди, - а то все заботы, заботы…

Поделись, - предложила я.

Брат отстранил меня, поднялся, прошелся по веранде взад-вперед, остановился, облокотившись на перила. Невольно я залюбовалась им. Какой же он красивый, черт возьми! Если б он не был моим братом – прибежала бы, приползла, у ног бы легла, лишь бы не прогонял, служанкой верной бы стала. Где глаза у этих девчонок? Впрочем, не одна красавица столицы была бы счастлива, если б Тейран иль-Хеалль посватался к ней. А он почему-то медлит…

Так что случилось-то? – спросила я.

А… Эльрия с Сеттией недавно опять погрызлись.

И это новость? – удивилась я.

Подожди... В битве на границе пропал без вести сын князя Эльрии. Сеттия, собственно, в очередной раз решила попробовать соседа на зуб и устроила набег. Эльрийский князь выслал большое войско – видно, ему тоже это надоело. Потери были огромные – с обеих сторон, но Эльрия отбилась, впрочем, как всегда. Сын князя Иврина, который вел дружину, был убит. А потом оказалось, что убит вовсе не княжич, а простой дружинник, переодетый в княжескую одежду. Уж зачем им понадобилось это – понятия не имею. Поразвлечься решили, не иначе, - брат хохотнул. - Так что теперь правитель Эльрии Иврин ищет сына…

Куда же он мог деться? – удивилась я.

Мало ли. Может, в плен попал. Может, действительно убит и лежит где-нибудь в поле в одежде простого воина. Неизвестно.

Романтично, – лениво протянула я.

Мне стало скучно. История, конечно, интересная, но не настолько, чтобы этим занимался советник Кайрина Великолепного, да продлит Богиня его дни.

А дальше что?

А вот это уже секрет, - Тейран наставительно поднял вверх палец. Потом прошептал заговорщически: - Я ищу его за горами, за лесами, за синими морями…

Ты? – удивилась я. – Зачем?

Чтобы подарить на блюдечке моей сестре, если она того пожелает, - захохотал Тейран.

Я запустила в него персиком. Брат, ловко увернувшись, одним прыжком пересек веранду, подхватил меня на руки, закружил… Я растрепала его смоляные кудри.

Снизу, из сада, послышались шаги и громкий голос невидимого в полутьме управляющего – судя по всему, кому-то нерадивому доставалась очередная порция ругани.

Да, кстати, ты не искала сегодня повариху? – вспомнил вдруг Тейран и осторожно поставил меня на ноги. – Собиралась ведь…

Нет… Зато белошвейку нашла… вроде подходящая, - я пересказала ему всю историю поисков и приобретений.

Да, - протянул брат, снова падая в кресло, - я видел сегодня эту девчоночку… неплохая мордашка…

Пусть лучше руки будут неплохие, - проворчала я. – А с лица не воду пить…

Кому как… - он усмехнулся. - А второй, которого ты купила, - он кто? Кузнец?

Не знаю… Сам посмотришь.

Я снова опустилась на колени перед креслом и, положив голову на колени Тейрану, посмотрела на него. Отчего-то мне не хотелось рассказывать, для чего куплен этот раб. Но брат сам все прекрасно понял. Приподнял за подбородок мое лицо и пристально посмотрел на меня, а потом поцеловал в правый глаз.

Лишь бы тебе понравилось. А мне все равно – хоть кузнец, хоть плотник... Я тебя люблю, сестричка.

Я мурлыкнула и потерлась щекой о его руку.

* * *

Следующим утром я поднялась рано. Спать не хотелось, в крови кипело жаркое возбуждение. Позволив Ахари уложить мне волосы, я решила было поехать кататься верхом и приказала подать лошадь. Но потом передумала – и направилась в кухню.

Это может показаться вульгарным, но бывать в кухне мне нравилось всегда. Кухня у нас – необъятная; когда-то огромный горящий очаг казался мне пещерой дракона или злого духа, и я боялась подходить к нему близко. На стенах развешаны пучки сухих приправ, всегда блестит начищенная до блеска медная посуда, оживленно переговариваются служанки. Чумазые, шумные дворовые ребятишки путаются под ногами в ожидании, не перепадет ли чего. Когда-то и мы с братом были в их числе. А перепадало нам обыкновенно или пенка от варенья, или пирожок, или просто кусок простого хлеба грубого помола (который, кстати сказать, я люблю до сих пор).

Майти, повариха, необъятных размеров невольница-южанка любила меня необыкновенно и гордилась так же сильно. И так же неистово ворчала, потому что «кого люблю – того уму-разуму учу». С детских лет, случись в доме гроза, я искала прибежище в кухне; вечерами мы с Тейраном часто спускались сюда – послушать сказки, которых Майти знала великое множество. При одном взгляде на пухлые, коричневые от загара и возраста руки этой женщины мне становилось легко и спокойно. Сюда я приходила порой просто так, и старая служанка была, наверное, одна из немногих людей на земле, кого я… любила? Не знаю. Во всяком случае, круглолицая, темноглазая эта женщина привносила покой и уют, какого не бывало порой в парадных покоях.