Страница 9 из 13
— Нет, — быстро прервал Ратлидж. — Но полицейский должен держать это в уме.
Когда он покинул клинику, Хэмиш сказал: «Едва ли Теллер ушел умирать. Он мог повеситься в своей палате, когда его жена отдыхала в доме его брата».
— Он не хотел, чтобы жена нашла его тело.
Ратлидж провел большую часть дня и начало вечера, объезжая полицейские участки Лондона и показывая фотографию Теллера каждой уходящей или приходящей смене констеблей.
Они изучали фото, но никто не видел никого, напоминающего Теллера. Как правило, констебли на улице запоминают лица людей, обычно появляющихся на их участках, присматривая за посторонними. Даже хорошо одетый и правильно говорящий человек, вроде Уолтера Теллера, был бы ими замечен.
Один констебль сказал Ратлиджу, качая головой:
— Более вероятно, что он взял такси вскоре после ухода из клиники и задолго до начала поисков. Сейчас он может находиться где угодно. Он мог сесть в омнибус, поезд или частную машину.
Но Ратлидж уже послал человека из Ярда поговорить с таксистами, которые подбирали клиентов у клиники в четыре часа дня исчезновения. Никто не помнил ни Уолтера Теллера, ни даже похожего на него.
«Ты ищешь иголку в стоге сена», — сказал Хэмиш Ратлиджу.
— Или одного человека вместо двух. Кто-то мог прийти за ним или помочь ему одеться и уйти.
В клинике отсутствовали записи о посетителях Уолтера Теллера, кроме членов его семьи. Но было возможно использовать имя другого пациента, чтобы миновать швейцара и добиться успеха. Однако это ничего не давало.
Ратлидж даже ездил в Эссекс, в дом доктора Филдинга, прибыв туда, когда Филдинг готовился к осмотру первого пациента во второй половине дня.
Доктор нехотя отложил трубку, которую курил, и стал отвечать на вопросы Ратлиджа об Уолтере Теллере.
— Могу дать вам краткое описание его прошлого. Теллер много лет был миссионером, потом женился на Дженни Бриттингем. Вместо того чтобы вернуться к работе, он предпочел писать книгу о своих опытах.
— И это было…
— За год или больше до войны — в 1911-м или 1912-м.
Ратлидж подумал о том, как война определяет время — до войны, после войны. Эта катастрофа прервала и отняла столько жизней, что все еще служила личным водоразделом.
— И конечно, Гарри — их сын. Славный мальчик и совсем не избалованный, как можно было ожидать при наличии окружающих его любящих теть и дядь. Дженни — миссис Теллер — заботится об этом. Она очень хорошая мать.
— Теллер был на войне?
— Фактически, да. Капелланом. Но он заболел малярией в дождливую весну перед битвой на Сомме и был отправлен домой выздоравливать. Решили не посылать его назад во Францию, поэтому он обслуживал раненых здесь.
— Во время войны не происходило что-нибудь, что могло повлиять на случившееся с ним на прошлой неделе?
Филдинг поднял брови:
— Насколько я знаю, нет. Помню, Теллер говорил, что видел смерть в стольких обличьях, что потерял страх перед ней задолго до отправки во Францию. Во время голода в Западной Африке люди умирали массами. Да и в Китае, по его словам, смерть была так же обычна, как мухи. Нет, тут вы лаете не на то дерево.
— Тогда что вызвало его болезнь?
— Этого я не могу вам сказать. Потому я и отправил Теллера в клинику «Бельведер». И последний отчет, который я получил, был весьма мрачным. Признаков улучшения не появилось, и больной начал ощущать парализацию в руках и ногах.
— Думаете, паралич был подлинным?
— Вы спрашиваете, не была ли его болезнь симуляцией? Конечно нет! Я готов в этом поклясться.
— Тогда как вы объясните тот факт, что три дня назад Уолтер Теллер покинул больничную койку, пока его жена отдыхала, самостоятельно оделся и ушел из клиники?
— Что?! Вы говорите, он полностью поправился? И что думают об этом его врачи? — Склонившись вперед, Филдинг уставился на Ратлиджа.
— Они не лучше вас понимают происшедшее. Но Теллер исчез, и не было ни слова от него после его ухода.
— Господи, его до сих пор не нашли? Как Дженни? Должно быть, она расстроена.
— Она восприняла это очень тяжело, как и следовало ожидать. Теперь я повторяю более ранний вопрос: вы можете пролить какой-нибудь свет на его болезнь? Или его чудесное выздоровление?
— Не могу ничего себе представить, инспектор. Человек был болен — я видел это сам. Все, что я мог сделать с помощью миссис Теллер и их служанки Молли, — это отвести его в дом, чтобы толком обследовать. Он висел на наших руках мешком. Это нелегко симулировать. Я бы занялся дорогой от его банкира в Эссекс. Что до его выздоровления, кто-то еще, очевидно, был там, когда он одевался и уходил из клиники. Не могу представить, чтобы это произошло иначе.
— Почему кто-то должен был помочь ему покинуть клинику и не сообщить миссис Теллер, что он в безопасности?
— Надеюсь, вы не думаете, что это нечистая игра? Это невозможно. — Филдинг покачал головой. — У Уолтера не было врагов. Кроме, быть может, самого себя.
Из приемной Филдинга Ратлидж поехал на ферму Уитч-Хейзел и постучал в дверь.
Экономка Молли открыла ему и, когда Ратлидж представился, быстро сказала:
— Не говорите мне, что что-то случилось с мистером Теллером!
— Почему вы думаете, что с ним что-то должно случиться? — спросил Ратлидж, неправильно поняв ее вопрос.
— Потому что вы полицейский. А он не был самим собой, когда приехал из Лондона таким больным.
— Его врачи все еще не определились с причиной болезни. Скажите, у него были боли, когда вы помогали миссис Теллер привести его в дом?
— Боли? — переспросила она. — Нет, я бы так не сказала. Скорее он был напуган. Я слышала, как он дважды спрашивал миссис Теллер, не думает ли она, что это его сердце.
— Были в доме какие-нибудь посетители перед поездкой в Лондон? А может быть, письма или телеграммы?
— Никаких посетителей после дня рождения мистера Теллера, — ответила Молли. — И я не припоминаю никаких писем. Правда, не в моей привычке заглядывать в почту, когда ее приносят. Я просто кладу ее на поднос вон там. — Она указала на длинный и узкий серебряный поднос на полированном столе в большом холле позади, потом нахмурилась, как будто что-то вспомнив. — Я знаю, что было письмо из миссионерского общества утром в день рождения. Я слышала, как он пробормотал себе под нос, что Бог наконец вспомнил о нем. Странно, не так ли?
— Он регулярно получал письма из общества?
— Не в моей привычке просматривать почту, — повторила она.
— Возможно, вы случайно увидели письмо. Это может быть важным.
— Пожалуй, — промолвила Молли после небольшого колебания, — я бы сказала, что прошло некоторое время с тех пор, как мистер Теллер получил письмо от них. Я думаю, что после войны, малярии и прочего он был здесь в продленном отпуске, как это называла миссис Теллер.
Было ли письмо призывом к исполнению долга? Это могло бы объяснить исчезновение Теллера.
— Кто-нибудь из семьи приезжал сюда после того, как мистера Теллера забрали в лондонскую больницу?
— Мистер Эдвин и миссис Эйми приезжали просмотреть его бумаги на прошлой неделе. Думаю, они надеялись найти причину болезни мистера Теллера.
Очевидно, это было перед его исчезновением.
— Они нашли, что искали?
— Не знаю. Я не видела их, когда они уходили. Я была в кухне — готовила чай, — а когда пришла с подносом, кабинет оказался пуст, и машина уже не стояла перед дверью. — Последовала пауза. — Миссис Эйми возвращалась два дня назад. Она сказала, что ей нужна свежая одежда для миссис Теллер. Я помогла ей выбрать подходящее.
— Она заходила куда-нибудь в доме, кроме спальни миссис Теллер? Например, в кабинет?
— Нет, сэр. Я бы знала, если бы было иначе.
— И она взяла из дома только одежду?
— Да, сэр. Я спросила ее, как себя чувствует мистер Теллер. Она сказала, что миссис Теллер задержится в Лондоне, пока врачи не выяснят, что с ним. Судя по ее лицу, она была обеспокоена. А одежда, которую она взяла, была в основном черная.