Страница 8 из 8
…Под ритмичную музыку начинается хоровод «дочерей святых», одетых в белые платья. Ритм убыстряется, песнопения становятся все более истеричными и нервными, барабаны гремят все громче. Одна за другой «дочери святых» начинают падать и биться в конвульсиях. На них снизошло благословение святого «ориша», ради которого они и проделывали всю эту церемонию.
Неожиданно барабаны смолкают. Повинуясь сигналу старухи, «дочери» поднимаются с пола. Тишина. Все выходят в соседнее помещение, где начинается вторая часть обряда, куда более понятная зрителям: поедание закланных за несколько часов до этого животных. Мы с энтузиазмом присоединяемся к этой операции, удостоверившись, что в жертву «орише» принесен упитанный козленок.
Два-три века назад католическая церковь пыталась искоренять кандомбле. Сегодня она уже смирилась с отправлением языческих обрядов. Мирное сосуществование кандомбле и католической религии привело к забавному смешению отдельных их элементов. Некоторые языческие святые соответствуют традиционным святым католической церкви. Во многих католических празднествах и шествиях унылые причитания «отче наш» смешиваются с бодрым рокотом африканских барабанов.
Рядом с монастырем францисканцев в маленькой церкви Сан-Домингос каждый день течение многих лет принимал посетителей один из самых удивительных бразильцев, человек, безусловно, самый любимый и почитаемый баианской беднотой. Речь идет о 96-летнем старце Косме де Фариас, защитнике бедняков, покровителе обиженных и угнетенных. Именно Косме де Фариас был прототипом майора Дамиана де Соуза — одного из главных героев романа Жоржи Амаду «Лавка чудес». Семь десятилетий подряд Косме помогал советом, а часто и содержимым собственного не слишком тугого кошелька беднякам этого большого города, лишенным возможности нанять платного адвоката. Одинокий, никогда не имевший семьи, больной старик до последнего дня своей жизни (он умер в марте 1972 года) ежедневно участливо выслушивал сотни людей. Мне посчастливилось однажды наблюдать «прием посетителей» в этой своеобразной «адвокатской конторе» бедняков. Я был взволнован до глубины души состраданием, с которым Косме выслушивал жалобы на жестокость полиции и супружеские измены, на несправедливость рыночного фискала, обиды, причиненные соседями по бараку в фавеле, просьбы о работе, о протекции для поступления сынишки в государственную бесплатную школу, которых так мало в Салвадоре, да и вообще в Бразилии.
Когда этот народный мудрец умер, жизнь в городе остановилась. Закрылись конторы и магазины, рынки и сапожные мастерские. Площадь Террейро де Жезус, где находилась «контора» Косме де Фариас, была запружена сотнями тысяч людей. Весь город провожал «майора» в последний путь.
Чиновники губернаторской канцелярии, пытавшиеся нести гроб с его телом, были изгнаны с криками: «Отдайте Косме народу! Он принадлежит нам, потому что мы всегда принадлежали ему!» Универмаг «Ложас Бразилейрас», продолжавший торговлю в день похорон народного героя, был закидан камнями. В тот миг, когда гроб с телом опускали в могилу, воцарилось молчание. Замолкли сотни тысяч людей, пришедших на кладбище. И, выполняя предсмертную волю Косме, нанятый им еще до своей кончины музыкант сыграл на одиноком корнете прощальный марш.
В самом центре Салвадора находится его сердце — Ларго Пелоуриньо — маленькая площадь, ценнейший памятник национальной архитектуры XVIII столетия. Розовые, лиловые, голубые стены домов с осыпающейся штукатуркой, с затейливой вязью вывесок над узкими длинными окнами донесли до наших дней прежний облик первой столицы Бразилии.
Здесь, на Ларго Пелоуриньо, находится одна из немногих сохранившихся до наших дней школ капоэйры — старинной африканской борьбы, привезенной в Бразилию негритянскими невольниками из Африки. Кстати, именно «Баия Всех Святых» была главным портом, через который в XVI–XIX веках доставлялись в Бразилию на кораблях миллионы рабов с Африканского континента.
В крошечном зале с рассохшимся полом под мерные звуки струнных и ударных инструментов — беримбау, агого, атабаке, чокальо, пандейро — несколько молодых парней наносят друг Другу воображаемые удары. Они крутятся волчком, ходят колесом, делают молниеносные выпады, подсечки и подножки.
Совсем недавно, каких-нибудь полвека назад, капоэйра была мощным народным оружием в уличных схватках с полицией. Самый непобедимый боец капоэйры 85-летний Пастиньо учит сегодня молодежь. Его имя отпечатано крупными буквами в туристских буклетах и исторических монографиях, но, несмотря на это, полуслепой старик влачит жалкое существование на тощие подачки нескольких меценатов, на скупые: гроши редких туристов, бросаемые в поставленную у входа жестяную кружку. «Когда нужно показать капоэйру иностранным гостям, — говорит он с горечью, — правительство немедленно вызывает Пастиньо. А когда я прошу помощи для своей школы, все отворачиваются».
Я смотрю на старика, не сгибающегося под напором житейских бурь, на веселых красавцев — его учеников: негров, мулатов, метисов и белых, собравшихся в маленьком зале школы маэстро Пастиньо, и думаю о том, что баиане все-таки правы, утверждая, что душа Бразилии находится здесь, на этой земле. Во всяком случае именно такой точки зрения придерживается Жоржи Амаду, который, отвечая на мой вопрос о том, что является самым типичным и характерным в духовном облике, — в характере его земляков-баиан, сказал: «Здесь, в Баии, родилось большинство обычаев и традиций Бразилии. И, вероятно, самой важной из них является дух демократизма. Вы видите на улицах людей разного цвета кожи, но никогда не заметите ничего, напоминающего расовые предрассудки. Демократизм, сердечность, простота — вот основные черты баианского характера.
Что же касается жизни трудящихся, то она поистине драматична, ибо здесь, в Баии, как и вообще в Бразилии, народ прозябает в нищете, и лишь кучка „избранных“ утопает в роскоши и богатстве. Подавляющее большинство баиан — бедняки. Они страдают, но не сдаются. Они верят в то, что рано или поздно жизнь изменится к лучшему.
И еще одна примечательная черта нашего баианского характера, — говорит далее Жоржи Амаду. — Наши люди умеют трудиться, работать не покладая рук. И плоды их упорного труда вы можете видеть повсюду. Для этого достаточно выйти на улицы нашего города и оглядеться».
Этим замечательным людям Жоржи Амаду посвящает все свое творчество, в том числе последний роман «Тереза Батиста, уставшая от войны». Героиня романа — Тереза Батиста в тринадцатилетнем возрасте была продана в рабство латифундисту. Она пытается бороться с социальным угнетением, с несправедливостью и нищетой, но безуспешно.
Ярким примером баианского трудолюбия, настойчивости, упорства, о которых рассказывает в своих книгах Жоржи Амаду, может служить жизнь и быт Алагадос — одной из самых больших фавел Бразилии, выросшей на окраине Салвадора, на заболоченном, залитом нечистотами заливе. Около ста тысяч ее обитателей, живущих в домах на сваях, изо дня в день ведут жестокую борьбу с нуждой и лишениями. Многие «улицы» Алагадос носят имена… водителей грузовиков, привозящих мусор на соседствующую с фавелой свалку. Бедняки стараются таким образом задобрить и «подкупить» водителей-мусоровозов для того, чтобы они сбрасывали нечистоты поближе к их баракам. Дело в том, что для большинства из них мусор — главный источник средств к существованию: они ищут в нем остатки продуктов, бумажное сырье, металлический лом, который можно будет за грош продать сборщикам утиля.
Не многим легче судьба рыбаков Салвадора, каждое утро выходящих в море на крошечных савейрос и возвращающихся по вечерам с рыбой — если повезет. Местный композитор и поэт Нани Каими сложил о них песню:
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.