Страница 17 из 69
Но железная воля — оружие обоюдоострое. Направленное на выполнение правильного и разумного решения, оно дает хорошие плоды; при ошибочной оценке положения (как было перед войной) эта воля, переходящая в упрямство, может принести огромный вред. Бывают такие положения, когда железная воля — самое сильное, а иногда, в критические дни войны, и единственное средство для достижения цели. Тогда она крайне необходима, но проявление ее повседневно без нужды неизбежно приводит к самовластию, а подчиненных вынуждает безынициативно и слепо выполнять приказы.
Применительно к Сталину — его воля играла положительную роль, когда цель была ясна и приказ остановить врага требовалось выполнять любой ценой. Но эта же воля, проявленная, когда нужно было проявить гибкость, а возможно, и кардинальную переоценку своих же собственных старых решений, приносила немалый вред…
Сталин был авторитетным политиком и дипломатом, в чем я мог убедиться, наблюдая за ним на Крымской[56] и Потсдамской[57] конференциях. Он заставил уважать себя таких прожженных политиков, как У. Черчилль[58] и Ф. Рузвельт[59]… Работая над книгой и вспоминая конференции союзников, я, естественно, перечитал сборник документов «Тегеран, Ялта, Потсдам». Написанное в нем является материалом, записанным в те дни с исключительной точностью. Но еще важнее, как я вспоминаю, другое, а именно: что все сказанное на заседаниях не читалось по каким-либо заранее подготовленным документам, а являлось плодом живого обмена мнениями или даже временами — острой дискуссии. От глав правительств требовалось не только знание дел, но и умение убеждать своих собеседников вескими аргументами. Поэтому, читая документы этого сборника, я легко мысленно переносился в Ливадийский дворец в Крыму или во дворец Цециленоф около Потсдама. Однако еще значительно раньше, до войны, когда я еще лично не встречался со Сталиным, я знал, как не часто, но удивительно метко и кратко отвечал он иностранным журналистам, и его ответы становились хорошо известными не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Относились к его высказываниям, конечно, по-разному, но всегда с ними считались как наши друзья, так и недруги.
За годы Великой Отечественной войны по военным делам с Верховным Главнокомандующим чаще других встречался маршал Г.К. Жуков, и лучше едва ли кто может охарактеризовать его, а он назвал его «достойным Верховным Главнокомандующим». С этим мнением, насколько мне известно, согласны все военачальники, коим приходилось видеться и встречаться со Сталиным. Правда, следует оговориться, что, соглашаясь с такой оценкой Верховного, у всех возникал вопрос: почему им были допущены просчеты с началом возможного нападения на нас фашистской Германии и не были приняты все меры по повышению готовности? Но сейчас речь идет о поведении Сталина на конференциях и его умении отстаивать интересы государства.
Убедительным доказательством успешности переговоров являются принятые и зафиксированные решения. Это хорошо всем известно, и повторяться нет нужды. Осмелюсь только утверждать, что интересы Советского Союза защищались успешно как на Западе, так и на Востоке.
Попытаюсь вспомнить и пояснить стиль работы и поведение Сталина лишь на отдельных примерах, прежде всего касавшихся Военно-Морского Флота и, стало быть, меня.
Перед началом Крымской конференции я ожидал, что высоких гостей встречать будет лично Сталин. Однако он, прибыв за два дня до начала конференции, оставался в Юсуповском дворце и на аэродром не выезжал. Рузвельта и Черчилля встречал В.М. Молотов.
Над этим я задумывался в те дни и теперь, когда пишутся эти строки. Пришел к выводу, что не что другое, как желание обеспечить успех в переговорах, руководило Сталиным поступить так, а не иначе. Ведь позади оставались тяжелые для советского народа годы войны с фашистской Германией и упорное затягивание союзниками сроков открытия второго фронта. К началу конференции наши Вооруженные Силы уже вынесли всю тяжесть борьбы и быстро продвигались вперед, чтобы по настоятельной просьбе Черчилля помочь попавшему в трудное положение в Арденнах Монтгомери.[60] Сталин имел основания занять заслуженную и достойную позицию при решении с Рузвельтом и Черчиллем весьма сложных и спорных вопросов. Возможно, были какие-то и другие причины, но я делюсь только своими размышлениями.
Как известно, перед конференциями Черчилль и Рузвельт обычно совещались и вырабатывали общую линию поведения. Сталину предстояло одному против двоих отстаивать свою точку зрения. Учитывая, что более ярым и старым противником Советского Союза был Черчилль, Сталин избрал тактику добиваться договоренности с одним из двух собеседников, чтобы потом легче приходить к общему согласию. У меня сложилось впечатление, что Сталин симпатизировал Ф. Рузвельту, который, в свою очередь, уважал Сталина. Если Черчиллю на встречах двух западных союзников удавалось склонить Рузвельта на сторону англичан, то в ходе совещаний «большой тройки», как показывают документы, Черчилль вынужден был соглашаться с согласованными предложениями Сталина и Рузвельта.
Желанием Сталина прийти к единому мнению с американским президентом, где можно, уступив ему и добившись уступок с его стороны, я объясняю встречу Сталина и Рузвельта в нашем посольстве в Тегеране, предоставление Рузвельту кресла председательствующего на открытии Ялтинской конференции и Трумэну[61] в Потсдаме. Этот тактический прием в дипломатии, по-моему, сыграл немаловажную роль в формулировках решений, принятых в Ялте и Потсдаме. Главными козырями у Сталина были, конечно, победы, одержанные нашими войсками к началу 1945 года на Западе, и готовность выступить против Японии, о чем настойчиво просили американцы. Только после войны некоторые фальсификаторы истории пытались объяснить отсутствие в этом необходимости, но факты вещь упрямая. Я вспоминаю, с каким удовлетворением слушал Сталин доклад генерала армии А.И. Антонова на первом же пленарном заседании в Ялте, и нетрудно было представить, какую силу чувствовал за собой глава советской делегации, когда лишь только с 12 по 15 января на фронте от Немана и до Карпат протяженностью более 700 км наши войска продвигались в среднем на 25—30 км в сутки.
Сталин это умело использовал в спорах относительно будущего Германии или Польши. Обладая отличной памятью, он держал в голове много различных цифр и данных, которыми аргументировал свою точку зрения.
Спокойный и выдержанный, в форме Маршала Советского Союза, Сталин представлял здесь свою страну на дипломатическом поприще. Понимая, что имеет дело с представителями другого по классу лагеря, он старался не дать себя обмануть. Так, опытный политик Черчилль не всегда говорил искренне, и тогда Сталин вежливо, но определенно давал отпор. Когда однажды на одном из приемов в Юсуповском дворце Черчилль поднял тост и сказал, что он «возлагает свои надежды на президента США и на маршала Сталина, которые, разбив наголову противника, поведут нас на борьбу против нищеты, беспорядков, хаоса и гнета», и туг же добавил, что считает жизнь маршала Сталина «драгоценным сокровищем» и что он, Черчилль, шагает по земле с большой смелостью, сознавая, что «находится в дружеских и близких отношениях с великим человеком, слава о котором прошла не только по всей России, но и по всему миру» (это было за год до известной фултонской речи Черчилля), то тогда Сталин счел нужным в своем ответе показать, что он не верит Черчиллю. «Я хочу выпить за наш союз. В борьбе союзники не должны обманывать друг друга. Быть может, это наивно, — продолжал Сталин, — и опытные дипломаты могут сказать: «А почему бы мне не обмануть моего союзника?» — но я, как наивный человек, считаю, что лучше не обманывать своего союзника, даже если он дурак». Видимо, У. Черчилль понял прозрачный намек Сталина, что тот не всему сказанному верит и что пытаться рассчитывать на него как на простака дело бесполезное…
56
Крымская (ялтинская) конференция глав правительств трех союзных во второй мировой войне держав (СССР, США и Великобритании). Проходила в Ялте с 4 по 11 февраля 1945 г.
57
Потсдамская (Берлинская) конференция глав правительств главных держав —победительниц во второй мировой войне (СССР, США и Великобритании). Проходила в Потсдаме с 17 июля по 2 августа 1945 г.
58
Черчилль Уинстон Леонард Спенсер (1874—1965) — премьер-министр Великобритании в 1940—1945, 1951—1955 гг.
59
Рузвельт Франклин Делано (1882—1945) — 32-й президент США (с 1933) от демократической партии.
60
Монтгомери Аламейнский Бернард Лоу (1887—1976) — английский фельдмаршал. В 1944—1945 гг. командовал 21-й группой армий в Нормандии, Бельгии и Северной Германии. Монтгомери Аламейнский Бернард Лоу (1887—1976) — английский фельдмаршал. В 1944—1945 гг. командовал 21-й группой армий в Нормандии, Бельгии и Северной Германии.
61
Трумэн Гарри (184—1972) — 33-й президент США (1945— 1953).