Мерецков

Дуррути обещал очистить колонны от «враждебных революции лиц», но должного порядка так и не навел. Однако несколько своих отрядов общей численностью в 1800 человек он привел под Мадрид. Эти отряды приняли участие в сражениях на одном из самых тяжелых участков обороны столицы — в Студенческом городке. За четыре дня боев от 1800 бойцов осталось всего 700. Погиб и сам Дуррути. Причина его гибели неизвестна. Ходили разноречивые слухи: одни говорили, что он погиб от шальной пули, другие — кто-то из своих отомстил ему за попытки ввести строгую дисциплину в анархистском войске.

Мерецкову было очень жаль этого отважного парня с невообразимой путаницей в голове, но человека честного и по-своему принципиального. Что же касается пулеметчиков Дуррути, то они действительно прибыли в Альбасете и получили пулеметы «максим». Однако поначалу отказывались иметь с ними дело, жалуясь на их тяжесть. Но потом, когда советник капитан Гешос (Родимцев) продемонстрировал, как здорово они стреляют, анархисты влюбились в них и стали обучаться с большим прилежанием. Внешний вид у этой команды нередко был весьма далек от того, как должен выглядеть солдат регулярной армии, хромала дисциплина, но пулеметчики из них получились лихие. А когда они посмотрели один из советских фильмов, то буквально на следующий день преобразились и с тех пор всегда наматывали на себя пулеметные ленты крест-накрест, подражая красным бойцам Гражданской войны в СССР…

Мария Хулия Фортус

На протяжении всего пребывания Мерецкова в Испании с ним рядом находилась Мария Хулия Фортус. Она была для него не только перводчицей, но и порученцем, и верным боевым товарищем. По возвращении в Советский Союз она сделала ряд ярких литературных зарисовок о республиканской Испании, о Мерецкове, о себе, о других советских советниках, о командирах и бойцах испанской Народной армии.

Это было в самом начале ноября 1936 года, в те трагические для Мадрида дни, когда, казалось, от одного часа или от одного лишнего бойца на фронте зависит судьба столицы, а может быть, и всей республиканской Испании. Бойцы под Мадридом сражались с невероятным мужеством, но они истекали кровью и остро нуждались в подкреплении.

В то время вместо разрозненных и разношерстных отрядов народной милиции началось формирование регулярных воинских частей. Штаб формирования во главе с полковником Сарабия находился в Альбасете. Надо отметить, что при начальнике штаба формирования состояли три комиссара: от социалистов, коммунистов и синдикалистов. Полковник Сарабия — истинный патриот и очень добрый, честный, милый человек, но несколько отвыкший от командования в боевой обстановке, — вынужден был свои распоряжения и приказы согласовывать со всеми тремя комиссарами. При этом, естественно, возникали споры и разногласия между комиссарами различных политических убеждений, и Сарабия с трудом сохранял самообладание.

Комиссарами при штабе формирования были: от коммунистов — Сатурнино Барнетто, старый партиец и профсоюзный руководитель портовых рабочих Севильи и всей Андалусии, человек энергичный, живой, одаренный недюжинным умом и необычайной способностью быстро схватывать и оценивать самую сложную обстановку; от синдикалистов — Ан-хель Пестанья, довольно известный профсоюзный деятель, он еще в 1922 году приезжал на конгресс Коминтерна в Москву — «на разведку», как сам говорил, а попросту для ознакомления с советской действительностью. Несмотря на свою приверженность анархо-синдикализму, Пестанья все же сохранил с той поры симпатии к Советскому Союзу и советским людям. Мария Хулия знала его еще по Москве и быстро восстановила с ним добрые отношения. С комиссаром от социалистов ей работать приходилось редко.

То были труднейшие ноябрьские дни, когда решался один из самых сложных вопросов — помощь Мадриду. Все понимали: если Мадрид немедленно не получит свежее боеспособное подкрепление, то может пасть под натиском превосходящих сил противника. Там уже сражалась первая из интернациональных бригад, состоявшая из обстрелянных бойцов: 11-я интербригада приняла на себя мощный удар врага на подступах к Мадриду. А в Альбасете в это время заканчивала формирование 12-я интернациональная бригада, но она еще не была полностью укомплектована командным составом, не имела необходимого вооружения, боеприпасов, обмундирования и прочего обеспечения. Однако других боеспособных частей в тот момент не было, и только 12-я интербригада могла быть направлена в Мадрид, и то при условии, что получит необходимое вооружение.

Что же мешало? По решению республиканского правительства, вооружением, обмундированием и снабжением вновь создаваемых частей республиканской армии ведал председатель кортесов Мартинес Барриос. Без его приказа ни одна вновь сформированная воинская единица не могла быть укомплектована всем необходимым. Но по 12-й интербригаде, поскольку ее штаб и командование еще не были определены окончательно, Барриос такого приказа не отдавал.

Вечером 3 ноября, когда обстановка под Мадридом еще больше осложнилась, генерал Петрович, старший советник при Генштабе, обсуждал с полковником Сарабия проблему вооружения 12-й интербригады. В разгар дискуссии Сатурнино Барнетто наклонился к Марии Хулии и как бы между прочим сказал:

— Конечно, если бы тяжелое положение сложилось не под Мадридом, а в районе Валенсии, то Мартинес Барриос был бы гораздо покладистей — ведь там у него, кажется, огромное имение… — И тонко улыбнулся. В шутку это было или всерьез — определить трудно.

Петрович обернулся на голос Барнетто и вопросительно поглядел на переводчицу. Мария Хулия тут же вполголоса перевела ему замечание комиссара. Кирилл Афанасьевич промолчал, но через несколько минут также вполголоса спросил:

— Это серьезно?

— Не знаю, — ответила Мария Хулия.

— У меня есть для вас поручение, — сказал Петрович переводчице после окончания беседы с Сарабия. — Справитесь?

— Не знаю. Постараюсь.

В отеле Петрович быстро набросал текст двух телеграмм и поручил Марии Хулии передать их — одну через полчаса, а вторую еще через пару часов непосредственно самому полковнику Сарабия, где бы он ни был. В телеграмме говорилось, что авиаразведка заметила в районе между Валенсией и Аликанте, поблизости от побережья, большое скопление кораблей противника. Не исключено, что готовится десант.

Мария Хулия передала телеграмму, а еще часа через два снова позвонила в штаб и сообщила, что согласно вторичному донесению первые сведения подтверждаются: возможна высадка десанта.

От себя генерал Петрович просил сказать, что его мнение такое: фашисты, вероятно, задумали высадку с целью окружить Мадрид с востока и соединиться со своими частями под Мадридом. Петрович рекомендовал немедленно довести всю эту информацию до сведения Мартинеса Барриоса и на этом основании добиваться его распоряжения о немедленном вооружении 12-й интербригады.

Полковник Сарабия необычайно разволновался и тут же стал звонить председателю кортесов. Тот, услышав об угрозе Валенсии, скрепя сердце отдал наконец долгожданный приказ. Одновременно он потребовал, чтобы рано утром ему доложили обстановку на побережье.

Нечего и говорить, что никто из тех, кто имел отношение к вооружению интербригады, не терял даром времени. Немедленно были разосланы люди наблюдать за получением оружия, боеприпасов, обмундирования, проверить выдачу продовольствия и т. д. Петрович обсудил с Барнетто все вопросы, а затем направился на железнодорожную станцию: надо было подготовить эшелоны.

Уже через несколько часов в темноте ненастной осенней ночи, под нудным дождем бригада закончила погрузку и отправилась прямехонько под Мадрид. В этом была огромная заслуга Барнетто, как всегда неутомимого, умевшего найти выход из любого затруднительного положения.

Продрогшие и промокшие до костей генерал Петрович, полковник Сарабия и Мария Хулия вернулись в гостиницу. Было около шести часов, брезжил рассвет. Это было утро 4 ноября 1936 года. Наскоро выпив чашку кофе, Петрович сказал переводчице: