Звездная ведьма [ЛП]

С другой стороны, возможно следовало защищать от ведьмы не жизнь, а сердце. Хотя он подозревал, что Айседора отвечает ему взаимностью, она так и не призналась в любви.

Отказ отправиться во дворец немедленно её не обрадовал. Если Лиана и оба младенца живы, то небольшая задержка ничего не изменит. Если же император убил их вскоре после того, как бросил Айседору на тринадцатый уровень, им уже ничто не поможет.

Лукан одним ударом выбил меч из рук Айседоры, тот, вращаясь, отлетел в кустарник, и маленькая коричневая птица испуганно вспорхнула в безоблачное синее небо.

— Ты жульничал! — негодующе закричала Айседора.

Он ничуть не смутился.

— При последнем выпаде ты оставила себя незащищённой. Окажись на моем месте страж императора, он пронзил бы твоё сердце.

Она скривила губы, но промолчала, признавая его правоту.

— Я всё равно не научусь фехтованию за один день, — заявила она. — Мы впустую тратим драгоценное время.

— Любимая, мы не вернёмся во дворец, пока ты не будешь готова.

— Я готова.

— Мне так не кажется.

— В случае необходимости я могу воспользоваться заклинанием. Чтобы добраться до Лианы и младенцев, меч мне не нужен.

— Я хочу, чтобы ты умела сражаться двумя способами. Своей магией и моим мечом, — он подобрал из кустарника оружие, о котором говорил, и протянул Айседоре. — Окажи мне любезность.

Она взяла его и приняла стойку.

— Не понимаю, почему я должна оказывать тебе любезность. — Лукан с лёгкостью уклонился от неловкой атаки Айседоры.

— Возможно, потому что я потворствую даже самым опасным твоим эскападам, — он спокойно отбил лезвие собственным мечом.

— Тебе не обязательно меня сопровождать. Ты большой и неуклюжий, а из-за нежелания соприкасаться с магией тебя будет трудно спрятать.

Лукан блокировал очередной выпад.

— Я не неуклюжий.

— Ты будешь меня отвлекать, и потом, у тебя нет причин возвращаться. — Её дыхание быстро сбилось. Хотя меч не был тяжёлым, орудовать им с непривычки оказалось непросто. Их уроки уже начали давать некоторые результаты, но Айседора прекрасно понимала, что не станет хорошим фехтовальщиком.

Лукан снова разоружил её одним движением.

— Я бы вернулся в любом случае, как только проводил тебя в безопасное место.

На сей раз она не обвинила его в жульничестве, не пошла за мечом, а опустила руки на узкие бедра и впилась в него взглядом.

— Ты сказал, что Эсман с Эльей убежали перед нами. Зачем тебе возвращаться?

Лукан вложил меч в ножны и отвёл своенравный локон волос с потного лица Айседоры.

— Мне нужно кое-что забрать у императора.

— Что?

— Кольцо, которое ты раньше носила. Возвращение его в Круг Бэквие гарантирует мне звание принца мечей.

Её тёмные глаза расширились.

— Вот зачем ты попросил меня у императора, — негодующе закричала она, — и настоял, чтобы я… — она завизжала, когда он поднял её на руки. — Ты трусливый, презренный, лживый…

— Я никогда не лгал, — он прижал её крепче, она попыталась вырваться, однако не слишком усердно. — И отправившись на поиски звезды, вскоре потерял из-за тебя своё сердце и благоразумие.

Айседора перестала бороться и улыбнулась.

— Вряд ли у тебя когда-либо было благоразумие.

— До встречи с тобой, любимая, я обладал им в изобилии. — Лукан коснулся губами её горла, вызывая своим шёпотом дрожь во всём теле. — Любовь удивительным образом меняет мужчин. Женщин, думаю, тоже, хотя, конечно, не могу знать наверняка.

— Хочешь, чтобы я призналась тебе в любви?

Он чуть отстранился, чтобы увидеть её лицо, Айседора больше не улыбалась.

— Да.

— А если я не могу?

Он бы почувствовал боль, если бы не заметил бездонную муку в её глазах. Поставил Айседору на ноги и повёл через склон к маленькому, почти прозрачному озеру. Пейзаж выглядел умиротворяющим, контрастируя с поджидавшей их впереди опасностью. Лукан сел, приобнял Айседору одной рукой и спросил:

— Что тебя останавливает?

Лукан терпеливо дожидался ответа медлившей Айседоры. Терпение всегда давалось ему с трудом, но он собрался с силами и спокойно сидел рядом, пока Айседора не начала говорить.

— Ты не всё обо мне знаешь.

— Неудивительно. Ты тоже многого обо мне не знаешь. Со временем мы обсудим все наши открытия, хорошие и плохие.

— Это не может ждать. На мне лежит очень сильное проклятие. Ему больше трёхсот лет, именно оно убило моего первого мужа.

Он повернул голову и посмотрел на неё сверху вниз. Похоже, Айседора не шутила. Её лицо напоминало высеченную из камня маску, призванную скрыть эмоции.

— Никакое проклятие не может быть сильнее моих чувств к тебе.

Она встретила его пристальный взгляд.

— Проклятие настигает каждого мужчину, которому не повезло стать возлюбленным ведьмы Файн. Несчастные юноши не доживают до тридцати. Зрелые и, по-видимому, более мудрые мужчины однажды находят в любимой женщине нечто ужасное и убегают, как от демона. Это эгоистично с моей стороны, но клянусь, я предпочла бы увидеть тебя мёртвым, чем столкнуться с твоим презрением. — Она скривила губы. — Я думала, ты уйдёшь, узнав, что я ведьма, но нет. А теперь гадаю, когда это случится, и будет ли мне так же больно, как от твоей смерти, или ещё хуже.

Он улыбнулся и запустил одну руку в её растрепавшуюся косу.

— Я рассказываю тебе свою самую страшную тайну, а ты улыбаешься?

— Ты меня любишь, — Лукан продолжал лучезарно улыбаться.

— Я этого не говорила.

— Нет, но ты сказала, что проклятие настигает мужчин, которых любят ведьмы Файн, а потом выразила своё беспокойство обо мне. Довольно неромантичный способ открыть свои чувства, но, тем не менее, я его принимаю.

Она не возразила, лишь приникла к нему и перевела взгляд на озеро.

— Есть ещё кое-что, — прошептала она.

— Расскажи, — ничто не могло изменить его отношение к Айседоре. Ничто.

— Прорицатели предсказали, что в тридцать восемь лет у тебя родится первенец. Сын.

— Да.

— У женщин Файн рождаются только дочери. Если прорицатели правы, значит, сына тебе родит другая женщина.

— Я этого не допущу.

— Поскольку без тебя тут никак не обойтись, думаю, со временем всё же допустишь. — Айседора прильнула к нему поплотнее. — Может, после того, как возненавидишь меня, ты заживёшь новой жизнью, — она пожала узкими плечами. — Или на сей раз умру я.

— Я не позволю тебе умереть, — хрипло отрезал он.

— Ты сегодня очень категоричен в том, что позволишь, а что нет, — без возмущения ответила она. — Но как ни старайся, от судьбы не уйдёшь.

Лукан уложил Айседору на траву и заставил снова посмотреть ему в глаза.

— Я запрещаю говорить о смерти или младенцах, рождённых мне не тобой. Я знаю кто ты, Айседора. Ты ведьма, ужасный фехтовальщик, порой ворчливая, придирчивая женщина, спорящая со мной по каждому поводу. А ещё храпящая, когда сильно устаёшь.

— Я не храплю!

Он проигнорировал её возмущение.

— И ты готова рискнуть жизнью ради женщины, которая для твоего спасения даже палец о палец бы не ударила. Я знаю это и люблю тебя всей душой. Твоё проклятие не сможет изменить моих чувств. Мы с тобой сильнее любого колдовства и победим его вместе. Может, уже победили. Я никогда не оставлю тебя и не позволю умереть, — Лукан накрыл её своим телом, давая почувствовать пылавшее в нём желание. — Моего сына родишь ты. Я не приму другую женщину.

Айседора скользнула ладонями вверх по шее возлюбленного, зарылась пальцами в волосы у него на затылке.

— Я тоже тебя люблю, — тихо и боязливо прошептала она, и когда небо не обрушилось на них, повторила гораздо уверенней: — Я люблю тебя.

Укутавшись в толстое одеяло и спрятавшись от ветра меж валунов, Софи любовалась закатом. Рядышком дремала тепло спелёнатая Ариана. Бедняжка росла в окружении солдат, вдали от единственного знакомого дома, с родителями, которых постоянно отвлекало грядущее сражение. Наверное, стоило на время оставить её на чьём-нибудь попечении, но когда представилась такая возможность, Софи не смогла расстаться с дочерью. Здесь их хорошо защищали, лучше, чем смогли бы в любом другом месте. Однако такая жизнь не годилась для годовалого ребёнка.