Принц Дарий

– Я Богорт. Все вы меня знаете и, надеюсь, доверяете. А потому для тех, кто не может видеть и слышать все то, что происходит на площади, я стану глазами и ушами. Я расскажу обо всем, что мне удастся разглядеть с моей крыши, – предводитель нищих занялся своим обычным делом, т.е. привлекал к себе внимание зевак. – Виновники нашего торжества, я имею ввиду баронских шпионов, по-прежнему, находятся в своих клетках, где им и место из-за тех деяний, что они совершили против нашего императора и империи в целом, и чувствуют себя, что видно невооруженным глазом, очень не важно. Вид у них, надо вам сказать, плачевный и жалкий, некоторые уже с трудом держатся на трясущихся от страха ногах. Именно по этой причине, я думаю, чтобы не лишать нас возможности увидеть представление по отправке к Святому ветру этих мерзавцев и негодяев ввиду их преждевременной кончины естественным путем, около их клеток постоянно дежурит бригада из трех докторов из гильдии медикусов. Истерики и обмороки среди шпионов и шпионышей все равно не прекращаются, и докторам стоит больших усилий поддерживать их во вменяемом состоянии. Не пойму, что за заминка, – Богорт замолчал на несколько минут, чтобы повнимательнее рассмотреть происходящее, а потом, разобравшись, продолжил с брезгливой физиономией. – Никто не хочет тащить предателей на помост. И вовсе не из жалости или сложности самой этой процедуры, а потому, что вонь от них, видимо, такая сильная, что ничей нос не может выдержать этой пытки. Обделались, трусы, от страха, по-моему, все до одного, да и, скорее всего, уже не единожды. Так, ну этот звук вам и без моих комментариев знаком. А для тех, кто все-таки не понял, скажу, что зазвучали трубы военного оркестра. Все на площади напряглись потому, что там, похоже, оглашают имя победителя лотереи принца. Да, точно, внесли бесчувственное тело счастливчика. Он, похоже, слишком переволновался от такого известия, и теперь ему самому тоже понадобятся услуги доктора, а иначе он рискует пропустить все самое интересное. Один из медиков похлопал его по щекам и сунул в нос какую-то вонючку. По-моему, наш баловень судьбы пришел в себя. А на площади начали медленно гаснуть фонари. Все-таки не зря пригласили гильдию актеров – под их руководством фонарщики изумительно выполняют свои обязанности. Каков накал страстей, какое напряжение в массах. Грандиозный успех! Вот, наконец, открывают первую клетку и на помост выводят виновных. Кого-то все-таки несут, видимо, доктора не смогли преуспеть в привидении всей этой братии в порядок. Я вижу одного толстяка, он еле-еле ползет вперед на коленках, ноги совсем его не держат, наверное. А тощий за ним, похоже, выпил изрядно, что совсем не может идти прямо, его кидает из стороны в сторону, как корабль в сильный шторм, хотя нет, это его просто так шатает от страха. И как он до сих пор не упал с помоста, одному Святому ветру известно. А, теперь все ясно, его привязали к толстяку. Все правильно – и тощий не падает, и толстый ползет быстрее. А сейчас сидящие за столиками в едином порыве встают со своих мест. Сейчас посмотрим, что же там происходит. Все взоры направлены на балкон, где вот-вот должны появиться наши предводители и путеводные звезды. Вся площадь замерла в ожидании, и вот оно. Громкими и восторженными криками все приветствуют появившихся императора под ручку с Вараей, а вместе с ними и нашу надежду и опору, а главное, того, кто подарил нам этот праздник. Вы, конечно, догадались, это наш любимец – принц Дарий. А вслед за ними появляются и наши первые лица государства – Ботос и Менис. А-а-а-а-а-а это кто? Мне подсказывают, что это тот самый знаменитый Лис – один из авторов и организаторов этого праздника. Точно, все правильно, с ним вместе выходит и Громила. А всем известно, что парочка эта неразлучна при любых обстоятельствах. Все чинно рассаживаются, похоже, сейчас начнется самое интересное. Да, я не ошибся, на центральную виселицу поднимается глава горбиков, ой, извините, глава охраны империи, а значит, начинается главное!

– Дарий, ты, надеюсь, понимаешь, что твои художества на этот раз перешли все возможные границы? – Варая с таким грозным видом уставилась на Дария, как будто на ее вопрос был только один ответ – "да".

Дарий устало посмотрел на нее. Ему сейчас было совсем не до споров и выяснений отношений с кем бы то ни было, а тем более с ней. Прошедшие в физическом и моральном напряжении последние сутки не прибавили ему бодрости.

– Варая, что тебя не устраивает?! Плохие виселицы, обслуживание столиков или меню тебе не нравится?

Ботос, став случайным свидетелем начинающейся стычки, подозрительно посмотрел сначала на императора, а потом на Дария:

– Вы ей ничего не рассказали?

Дарий удивленно посмотрел на отца, а тот лишь кивнул на Мениса. Канцлер обиженно перевел взгляд на Ботоса и, разочарованно вздохнув, обратился к Варае:

– Никого вешать не будут, а весь этот спектакль рассчитан на богатую фантазию и расшатанные нервы наших впечатлительных шпионов. После того, как широким жестом император дарует им помилование, их выдворят за границы империи, и все. А Дарий заодно еще и денег на всем этом представлении заработает для гвардии, а то что-то казна у него здорово уменьшилась.

Дарий снисходительно хмыкнул, а Менис, ответственный за финансирование гвардии, лишь обидчиво поджал губы. Тем временем Варая, пребывая в некоторой растерянности от услышанного, стояла и задумчиво рассматривала виселицы. Она уже поняла, что вся затея эта достаточно безобидна и почти (за исключением, чьих-то стертых коленок и набитых шишек и ссадин от путешествий от страха за границу сознания) бескровна, но вид виселиц ее очень смущал.

– А кто мне подскажет, что за странные виселицы построены на площади? И почему, кстати, какие-то их части закрыты тканью? – Варая в упор уставилась на Дария, отлично понимая, кто автор идеи.

– Я обещал их напугать! Я обещал их оставить в живых! Но кто сказал, что они уйдут из империи без наказания! – с улыбкой на лице произнес принц.

Зрители, как по команде, затихли. Наконец, виновники этого печального представления стали выходить на помост. Кто-то входил сам, кого-то заносили, но все, без исключения, находились в состоянии шока. Как только всех шпионов расставили по своим местам для оглашения приговора и приведения его в действие, за их спинами начались какие-то странные манипуляции. После того, как глашатай огласил каждому из них его приговор, им сразу надели на шеи веревки. Большинство из них впадали в истерику, кто-то потерял сознание, и на ногах и в дружбе с рассудком остались не больше пары-тройки человек. Но то, что начали после этого вытворять палачи, крайне удивило всех зрителей. Со всех приговоренных к смерти стали снимать штаны, сопротивляться этому они просто не могли. По площади разнесся гул голосов озадаченных людей. Было ощущение, что все они от вида беспорточных предателей потеряли дар речи и вернулись к манере общения первобытных. Такого продолжения казни никто не ожидал, и все замерли в ожидании развязки.

На балконе со своего места встал принц Дарий, и все взгляды сразу с оголенных на одну, нижнюю половину, осужденных устремились на него.

– Как вы все знаете, присутствующие на этом помосте лица приговорены по законам нашей империи к смерти. Но я считаю этот приговор слишком мягким, – принц ненадолго прервал свою речь, потому что на площади снова поднялся очень громкий гул голосов, перекричать который у него не было возможности, но в этом и не было смысла. – Как же можно иначе наказать людей, чтобы это было хуже смерти? – Принц снова взял небольшую паузу, чтобы набрать в легкие побольше воздуха и подготовиться к финальной части действа. – Все эти люди дворяне, а для них нет более страшной муки, чем бесчестье. Поэтому я приговариваю их к публичной порке.

И вот тут толпа взорвалась овациями и восхищенными криками. Выпороть прилюдно дворянина – это не просто бесчестье. Это позор для всего его рода. И по виду осужденных, которые понемногу приходили в себя, поняв, что встреча со Святым ветром откладывается на неопределенный срок, можно было с абсолютной уверенностью утверждать, что принц не мог придумать наказания страшнее, чем это.