Страница 37 из 71
С работами молодого художника познакомился и Дягилев (видимо, по совету своего личного секретаря Бориса Кохно). Дягилев ничего сразу же не предложил, тем не менее, выразился обнадеживающе: «Почему вы не едете в Париж? Именно там ваше место».
Павел в действительности вскоре перебрался в Париж, но тому способствовали и иные обстоятельства.
В Берлине он познакомился с Алленом Таннером, талантливым американским пианистом, появившемся в Германии в декабре 1922 года. Аллен стал помощником, другом и любовником Челищева на последующие десять лет.
В Париже, куда они перебрались в июне 1923 года, Павел воссоединился с сестрой Шурой.
Осенний Салон 1925 года дал толчок карьере художника. Картина Челищева Корзина с клубникой привлекла внимание Гертруды и Элис. В Автобиографии Стайн писала:
Этот молодой русский был довольно интересен. Он писал, по его же словам, цвет, который не был цветом, рисовал голубые картины, три головы в одной. Пикассо уже рисовал три головы в одной. Вскоре русский рисовал три фигуры в одной… Работы русского Челищева были самыми энергичными из всей группы, наиболее зрелыми и интересными…
Спустя несколько дней после выставки Гертруда в компании с Элис появилась в квартире Челищева на Монпарнасе. Павел отсутствовал, и им пришлось иметь дело с Алленом. Аллен попытался отделаться от гостей, умоляя придти в другой раз, ссылаясь на то, что рисунки и холсты заперты в шкафу, в спальне. Ключа у него не было, но Гертруда не сдалась. В машине имелся набор инструментов, с помощью которых, несмотря на протесты Аллена, и был взломан шкаф.
В течение часа женщины осматривали карандашные наброски и рисунки и остались вполне довольны. Не обошлось и без курьеза. Аллен пытался скрыть одно из полотен с изображением обнаженного моряка, на курчавой голове которого красовался алый помпончик. Но Стайн настояла на своем — обнаженная фигура ее никак не смущала.
Удовлетворенные ‘налетом’, обе женщины отбыли, оставив приглашение посетить их. Павел Челищев с Алленом стали завсегдатаями в доме Стайн. Последовали обычные в таких случаях приглашения на чай с длительными беседами и советами. И, конечно, приобретение работ — основная обязанность патрона (патронессы). Какие именно, точно неизвестно. В ее коллекции числился портрет Три головы, Виноград и ряд рисунков. Дружба с Гертрудой заметно укрепила самоуважение Челищева. Отныне он не считал себя обязанным следовать строгим цветам Пикассо и Гриса, кубизму и конструктивизму с его прямыми линиями. «Павлик, — увещевала его Гертруда, — не делай того, что делал Пикассо. Не разрушай объект, не будь разрушителем горшков». Художник вспоминал об этом в одном из писем в 1951 году:
«Я называю Пикассо разрушителем горшков. Всегда помню предсказание Гертруды Стайн — если сознательно разбиваешь предмет (все равно, что убиваешь человека)… тебя всю жизнь преследует желание восстановить все, как было прежде. Что ж, маэстро, хотя и не осознает, разбил не одну тысячу горшков [at Vallauris][44], соревнуясь с мексиканскими мастерами гончарного искусства».
По свидетельству одного из биографов Челищева (Кирстейн), Гертруда выдала своему новому протеже многое из секретов ее прежних любимцев[45].
Челищев долго не задержался в сфере притяжения Гертруды Стайн, а его работы — на стене квартиры на улице Флерюс. Манил Дягилев, хотелось заняться тем, к чему тянуло с детства — балет, и к чему сама Гертруда была равнодушна. Оказавшись благодаря ей в ‘высшем свете’, он вспомнил о своем аристократическом происхождении, завел новые знакомства, желая раздобыть и себе место под парижским светским солнцем. Типичная картина для бедного художника, пытавшегося упрочить финансовое и артистическое положение. Конфронтация с Гертрудой в таком случае представлялась неизбежной. Именно такое впечатление сложилось у Томсона. Гертруде надоели также развязность, бесцеремонность Павла, его склонность к скандалам, подозрительность. Один из инцидентов подобного рода, случившийся на квартире Стайн в октябре 1927 года, послужил источником разрыва.
В тот вечер в гостях появился Томсон, а затем Павел с сестрой. В разговоре Томсон упомянул одну певицу, которая пожелала у него брать уроки. Но, появившись единожды, исчезла. Павел при этих словах пришел в негодование, поскольку у этой женщины аккомпаниатором уже был Аллен Таннер, и сказанное интерпретировал, как попытку переманить ученицу. Гертруда спросила, как Томсон познакомился с певицей, и тот неосторожно ответил: «Благодаря другу, который переспал с ней». Ни Челищеву, ни женщинам такая скабрезность не понравилась.
Челищев с сестрой отбыли в явно взведенном состоянии.
После выяснения деталей Стайн приняла сторону Вирджила, хотя попеняла ему, указывая на материальные затруднения семьи Павла. Небольшая стычка Томсона с женщинами была замята, а у Челищева только началась. Как заметил Томсон, «Гертруда посчитала неприемлемым, что Павлик вначале подозревал меня в интриге, а затем сам инициировал интригу, предложив Гертруде выбирать между нами».
Остается верить Томсону, но следует признать, что он находился в выгодной позиции — шла усиленная работа над оперой Четверо святых — важнейшей вершиной в карьере Стайн…
Все-таки первоначальным ‘виновником’ расхождения явилась упомянутая выше Дама Эдит Ситвелл.
Как и положено патронессе, Гертруда решила познакомить Эдит с Челищевым, рекомендуя его как хорошего портретиста. В январе 1927 года в одно из посещений Парижа поэтесса отправилась на премьеру спектакля Триумф Нептуна в труппе Дягилева, поставленный на либретто ее брата Сачеверелла в хореографии Баланчина. В антракте она обратила внимание на «высокого, стройного юношу, охваченного явным беспокойством… Он уставился на меня как на привидение, ходил кругами, не произнося ни слова». Спустя 3 дня Ситвелл сидела меж обеих хозяек на улице Флерюс, как внезапно появился тот самый стройный молодой человек с тем же самым отчаянием на лице. «Вы, должно быть, русская» — выпалил он с порога, глядя на Эдит. «Нет, я — англичанка» — последовал ответ. «Но вы должны быть русской!». Челищев, по свидетельству Эдит, был изумлен ее сходством с портретом старца Амросия из Киевско-Печерской Лавры. Старец некогда был духовным пастырем отца Челищева, и поговаривали, что Достоевский списал с Амросия отца Зосиму.
Был Павел изумлен или нет, остается гадать. Наверняка, Гертруда сознательно пригласила его к себе в тот вечер, и трудно поверить, что ему неизвестно было имя этой дамы высшего света.
Эдит Ситвелл сопровождала нелестная репутация. Еще в детстве, подозревая деформацию позвоночника, девочку долгое время держали в железном корсете. Дочь выросла эксцентричной, со смесью агрессивности и податливости. Чувствительная к страданиям, она сама была способна их нанести, особенно в тех случаях, когда речь шла о соперницах по любви. Томсон, хорошо ее знавший, выразился так: «Если вы заполучили Эдит Ситвелл, вам не захочется видеть ее каждый день». «Я представлю Павлика, — предупредила Гертруда, — но под вашу ответственность, ибо не отвечаю за его характер». Расчет Гертруды был прост. Эдит и сама закажет портрет, и найдет ему других заказчиков.
Гертруда посвятила художнику несколько словесных портретов. Один из них включен в сборник Dix Portraits, вышедший на французском языке, другой — в сочинении Портреты и пьесы (1934). К моменту выхода последней книги Павел Челищев уже перебирался в Америку, и возможно поэтому, она вывела его в англоязычном произведении под именем Адриана Артура. Не совсем внятный в деталях, но в целом объяснимый негативизм по отношению к прежнему фавориту вряд ли мог навредить художнику.
Челищев написал портреты как Гертруды, так и Элис; оба выполнены сепией, как и многие другие работы художника. Гертруда изображена сидящей в кресле как императрица, правая рука покоится на круглом предмете, напоминающем земной шар. Изображение головы смазано и не удалось художнику. Видимо поэтому в левом нижнем углу картины он расположил ее отдельно, как бы дополнительно, и выполнил ее в реалистической манере. Возможно, голову, как отдельную деталь, он пририсовал позднее, и потому многие относят эту работу к 1929 году, хотя художник поставил дату — 1931 год.
44
Деревушка на Лазурном берегу, где Пикассо изучал мастерство керамики.
45
Кирстейн утверждает, что Стайн рассказала Челищеву секреты Гриса: использование кофейной гущи и песка для покрытия полотен, также применение обычной краски, употребляемой для домов.