Черное сердце

– Давайте начнем с самого начала.

По правде говоря, Туэйта вовсе не интересовало это убийство. Флэгерти поручил расследование его группе, а он перепоручил Эндерсу и Бораку. Типичное дело, некий член банды «Драконов» был застрелен с близкого расстояния из малокалиберного пистолета в оркестровой яме кинотеатра «Пагода», что на Восточном Бродвее.

– А вы не поздно явились со своими вопросами, сержант?

– Да уж, припозднился. Был ужасно занят: целый день выдувал пузыри из жевательной резинки. Ну, меня поймали за этим занятием и назначили в ночную смену. А вы почему задержались?

– Исключительно из преданности делу, – ответила она без всякого намека на иронию. Потом обернулась, достала из стоявшего за спиной металлического шкафа папку и швырнула ему через стол:

– Читайте здесь. Мы книги на дом не выдаем. Туэйт знал, как ей отомстить. Он медленно полез в карман, достал свежую пачку сигарет «кэмел» без фильтра, отодрал ногтем целлофан.

Она подождала, пока он щелкнул зажигалкой и объявила:

– Прошу вас не делать этого.

Туэйт, который давно уже заметил надпись «Не курить», но ничего не ответил, глубоко затянулся и со свистом выпустил дым. Медэксперт с отвращением отвернулась.

Конечно, можно было бы получить эту папку по обычным каналам, через полицейское управление, но у Туэйта была иная задача.

Обычно полицейский фотограф снимал тела тех, чья смерть была насильственной или предполагалась таковой. В случае с Джоном Холмгреном таких снимков быть, по идее, не должно. Однако медэксперт, вызванный полицией, известил Барлоу, главного медэксперта, и тот, учитывая личность покойного, выяснил причину смерти лично. Его предварительный устный отчет гласил: обширный инфаркт миокарда, вызванный крайним переутомлением. Но поскольку на дело выехал сам главный эксперт, при нем был и фотограф, который, хоть в данном случае это и было не обязательно, все же сделал снимки. И Туэйту очень нужны были эти фотографии.

Доктор Миранда закашлялась. Туэйт делал вид, что просматривает материалы убийства в Китайском квартале, тщательно игнорируя адресованные ему злобные взгляды. В этот момент зазвонил телефон, и доктор Миранда схватилась за трубку, как за спасательный круг. Туэйт прислушался.

Доктор Миранда некоторое время молчала, потом сказала:

– Я сейчас спущусь, – положила трубку, встала. – Привезли очередного. Мне надо идти, а вы, когда закончите, просто оставьте папку у меня на столе.

Уже у дверей она ехидно улыбнулась:

– Только не рассиживайтесь. Вам следует при уходе отрапортовать офицеру Уайту, нашему охраннику, да и я сюда загляну вскорости.

– От всей души вас благодарю, – ответил Туэйт, даже не удосужившись обернуться.

Он прислушался: ее мягкие ортопедические ботинки прошелестели прочь. Выждал пять минут, выглянул в коридор – коридор был пуст.

Доктор Миранда была не только одним из четырех медэкспертов – в ее кабинете также хранились и все дела. Туэйт проглядел отсек на букву "X", но дела Джона Холмгрена там не было. Он огляделся – в дальнем конце кабинета, у окна, стоял еще один закрытый на ключ шкаф.

Туэйту потребовалось две минуты на то, чтобы открыть замок; он сможет пробыть здесь еще не более трех минут – доктору Миранда явно не понравится, что он так долго проторчал в ее офисе.

Папка с делом Холмгрена была именно в этом шкафу. Туэйт быстренько пробежал предварительное заключение аутопсии – ничего необычного. Отчет подписан Барлоу. Еще бумаги: заключения двух сопровождавших Барлоу экспертов, двух полицейских, первыми прибывших по вызову, даже копия его собственного, Туэйта, донесения о предварительном допросе Мойры Монсеррат. Все в полном порядке. Все подшито. И никаких фотографий.

Он тихо выругался, открыл следующий ящик. Здесь, оказывается, в алфавитном порядке были сложены все фотографии, и под литерой "X" он нашел нужные – всего числом пять. У него оставалось минуты полторы, не больше. И он не мог просто стащить их: доктор Миранда непременно бы догадалась, кто это сделал.

Он пристально разглядывал снимки – они были сделаны фотографом медицинской экспертизы специально для ее нужд: полицейский фотограф снимал бы иначе.

Туэйт глянул на часы, с неохотой положил фотографии на место, закрыл ящики, запер дверцы. Носовым платком стер отпечатки пальцев, положил на стол доктора Миранда досье по Китайскому кварталу и вышел.

Да, иного выхода не было.

Он остановился у стола охранника, чтобы расписаться. Уайт при его появлении отложил номер «Эбони».

– Все закончили, сержант? – осведомился он с грустной миной на лице. – Ох, как бы и мне хотелось отсюда выбраться!

Туэйт кивнул:

– Прекрасно вас понимаю, – наклонился и вполголоса произнес: – я могу вам это устроить, – Туэйт сообразил, что можно сделать.

Уайт улыбнулся, его белые зубы сверкнули.

– Кого мне надо для этого спрятать в морге?

Они оба засмеялись, и Туэйт понял, что согласие достигнуто.

– Вы можете достать мне парочку фотографий из досье?

– Проще простого, мамочка.

– Из закрытого шкафа. Уайт поднял брови:

– В таком случае вы должны привести веские причины, чтобы совесть меня до конца жизни не грызла.

– Самые веские. Я расследую одно дельце, но по собственной инициативе.

– Законное расследование?

– Если добьюсь результатов – на все сто процентов.

– А если нет? Мне ж тогда головы не сносить.

Туэйт засмеялся:

– Не волнуйтесь. Я вас прикрою. Вы приносите мне товар, а я беру на себя заботу о вас: мне в подразделении нужен надежный человек. Ну, что скажете?

Уайт улыбнулся, затряс Туэйту руку:

– Я все сделаю, только вытащите меня отсюда!

– Отлично, – Туэйт взял листочек бумаги и что-то на нем накарябал. – Когда у вас дневная смена? Уайт ответил.

– Хорошо. Принесете материал ко мне домой, – Туэйт протянул ему листочек. – Скажем, послезавтра ночью. Подойдет?

– Матушка, я весь к вашим услугам!

Пятнадцать минут спустя доктор Миранда поднялась в свой кабинет. Она соврала Туэйту – она ходила в подвал, в морг, вовсе не затем, чтобы сделать вскрытие, а чтобы выпить чашку свежего кофе и съесть булочку. Ей нравилось наслаждаться жизнью именно там, в царстве мертвых. И наслаждаться в одиночестве.

Но в эту ночь она пила кофе не одна. Человек, который уже приходил к ней утром, ждал, прислонившись к центральному холодильнику. Близкое соседство трупов, казалось, совершенно его не волновало.

– Кто к вам приходил?

Доктор Миранда очень не любила расспросов – это был ее мир, ее святилище, и хотя этот человек показал ей документ, удостоверяющий его работу на правительство, отвечать ей не хотелось. Поэтому она для начала сделала глоток кофе – посетителю она и не подумала предложить чашечку, – и только потом сообщила:

– Полицейский.

Ким – ибо это был он – кивнул:

– Туэйт.

Доктор Миранда удивленно глянула на посетителя, а тот повернулся к хранилищу и выкатил из люка каталку. На ней лежал воскового цвета труп, а Т-образный разрез на груди свидетельствовал, что этого бедолагу уже вскрывали.

– От чего он умер?

Доктор Миранда осуждающе нахмурилась: ей не нравилось холодное любопытство по отношению к ее обязанностям. Тела лежавших здесь были ее работой, и интересной работой, она разгадывала тайны их смерти и либо приносила, либо не приносила успокоение в души скорбящих родственников.

– Я не помню, мне надо взглянуть в досье. А зачем вам знать? Вы были знакомы с этим человеком?

– Нет, – ответил Ким. – Простое любопытство.

– Вам интересна смерть? Он глянул на нее:

– Я знаю множество способов лишать людей жизни, но всегда готов учиться.

– Вы шутите.

Он толкнул каталку назад, люк захлопнулся.

– Мне пора идти. Доктор Миранда, Федеральное правительство выражает вам свою признательность. Кстати, через два-три дня фотографии Джона Холмгрена из досье исчезнут.