Страница 5 из 12
Подруга стала привставать со своего стула, но я опередила ее:
— Мальчики! Миленькие!
Смешно, какие мальчики? Обоим под сорок!
Я схватила их под руки и, уговаривая, принялась оттаскивать от нашего столика, попутно ухитрившись болезненно пнуть под столом все еще шебаршащую подругу.
— Умоляю, простите эту неразумную женщину! У нее был сегодня такой трудный день.
— Трудный день? — зловеще переспросил один из них. — А закончится он совсем тяжело.
— Понимаете, ее кинули. — Я решила продолжать свои уговоры, несмотря ни на что. — Сколько раз говорила, что нам, женщинам, не стоит играть в мужские игры…
Слышала бы Ольга! Разве не она два года назад твердила то же самое, когда, уже все подготовив, в последний момент заколебалась, вкладывать ли, как она сказала, охеренные деньги в сугубо мужской бизнес.
— И на много ее кинули? — поинтересовался другой.
— Э… — Я чуть было не забыла о правдоподобности своей истории. — На двадцать штук баксов! Теперь ей хоть вешайся. Вот и грубит всем, кому ни попадя, нарочно нарывается. Мол, погибать, так с музыкой.
Похоже, это им было знакомо. Я почувствовала, как оттаивают их заледеневшие мужские души, хотя они с большой неохотой отпускали с лиц зверское выражение.
— Не грубила бы порядочным людям, может, и нашелся бы человек, который помог, — сказал один из них, а другой согласно кивнул.
Имели в виду, что порядочные люди именно они.
— Обещаю, я проведу с ней работу, — Господи, будто на комсомольском собрании! — и объясню, как нужно вести себя в порядочном обществе.
— Вот именно.
Я с грустью посмотрела им вслед: подумать только, благодаря моему сладкозвучному голосу эти шикарные типы с бандитскими рожами готовы были выложить на наши нужды двадцать штук баксов! Как раз столько требовалось для одного моего проекта, но Ольга ни в какую не соглашалась больше брать кредит. Мол, пока мы не отдали тот, первый, она не могла толком ни есть, ни спать и едва не поседела…
— В следующий раз отмазывать тебя не стану, — сказала я своей заносчивой подруге.
— Да я бы…
— Да уж ты бы! — возмутилась я. — Ты хоть представляешь себе, что такое мужской кулак, каратистка вшивая?! Десять ударов ты можешь отразить, а всего один, пропущенный, надолго, если не навсегда, уничтожит красоту твоего личика. Кто же идет с вилами на танк?
Олька слушала меня, слегка обалдевшая. Никогда прежде я не разговаривала с ней чуть ли не в покровительственном тоне. Видимо, я здорово перенервничала, общаясь с этими быками.
В общем, мы быстренько рассчитались и покинули ресторан. Однако с той поры я старалась не упускать из виду мою подругу на всякого рода торжественных мероприятиях и званых вечерах, не без основания опасаясь, что рано или поздно она все равно «допросится». Как любит в таких случаях говорить Коля Дольский: «Блаженны прыгающие, ибо они допрыгаются!»
Я давно научилась пропускать мимо ушей неприличные слова, которые говорит подруга. Наверное, иммунитет к мату выработался у меня с детства. Не слушать! Словно в моей голове при каждом матерном слове щелкает выключатель. Хотя общий смысл произносимого Олькой насчет моего предстоящего отъезда я вполне улавливаю.
— Надо же, тут куча дел, а она уезжает…
Оказывается, пока я вспоминала наше с ней ресторанное приключение, Ольга наконец поняла, что должна остаться одна. Причем вовсе не гарантия, что я уеду всего на три дня, а она уже привыкла, что мы обычно не расстаемся и даже в отпуск ездим если и не вместе, то в одно и то же время.
К счастью, я знаю, как Ольгу утихомирить, и потому принимаю смиренный вид:
— Тогда, может, черт с ним, с этим домом?
— Ты посмотри какая богачка, домами разбрасывается! Звезда бесхозяйственная. Может, ты и на нашу фирму х… положишь?
Я опять начала злиться. То ли мой выключатель забарахлил, то ли на сегодня Ольга превысила лимит неприличных слов. Не могла же она не понимать, что обижает меня, но упорно продолжала брюзжать.
— Ты же у нас горбатишься за двоих, а я уеду, и вовсе надорвешься!
Я только стала набирать обороты, как она тут же отступила. Что–что, а Ольга чувствовала, когда партнер доходит до точки. Если, конечно, это было не сугубо личное. Тогда она перла, как бык на красное. Впрочем, случай с рестораном я уже рассказывала…
— Не обращай ты внимания на мои подначки. Не сверкай очами, я больше не буду. С утра не с той ноги встала… Езжай спокойно в свою Кукуевку, или как она у тебя называется?
— Костромино.
— Смотри только в этом Коровине не влюбись в какого–нибудь пастуха. Все–таки без тебя фирма не будет так процветать… Ты, можно сказать, лицо «Каолы».
— Влюбиться? Не смеши. Кого я могу встретить в этой глуши?
Ольга посмотрела на меня взглядом, выражающим куда больше чувств, чем она произносила на словах.
— Береги себя. Все–таки ты у меня одна настоящая подруга.
— Понятно: береги себя, вдруг ты мне понадобишься!
— Нет, в самом деле, кто знает, какая там криминогенная обстановка… Кстати, от чего умерла кузина твоего отца? Старая была?
— Хорошенькая старость, сорок четыре года! Утонула она.
— Утонула, — эхом повторила Олька. — В нетрезвом состоянии?
Я обиделась за родственницу:
— С чего ты взяла? У нас в роду алкоголиков не было. Олимпиада если и пила, то не столько, чтобы не помнить себя или находиться в этом самом нетрезвом состоянии. Отец говорил, она плавала как рыба.
— Рыбы не тонут.
— Чего ты прицепилась? Откуда я знаю? Она зимой утонула. Три дня в воде, вернее, во льду пролежала. Ее бы до весны не нашли, если бы вездеход в полынью не провалился…
Ольга содрогнулась:
— Какие страсти происходят с людьми!
— Вот именно. Ни о каком плавании тут и речи нет. Экспертиза установила: смерть от переохлаждения. Провалилась в полынью и выбраться не смогла.
— А–а–а…
— Больше вопросов нет?
— А если ее в эту прорубь сунули да придержали чуток, чтобы не всплыла?
— Я знаю, ты любишь читать детективы, а только тетя Липа для преступной среды человек неинтересный. Большим бизнесом она не занималась, большого богатства отродясь не было. Жила, как и большинство населения, чуть подальше от черты бедности.
— А если она увидела что–то, чего видеть была не должна?
— Если бы, да кабы… Угомонись, Шерлок Холмс. Это в большом городе преступление скрыть легко, а в маленьком, где все на виду, ничего этакого просто не бывает. В крайнем случае, как в «Деревенском детективе», сопрут баян, да и только.
— Аккордеон, — автоматически поправила меня подруга.
— К тому же, как ты сама сказала, до моего отъезда еще три дня. Успеешь дать на дорогу свое дружеское напутствие.
Но в нашем деле ничего нельзя загадывать и надолго планировать. Я–то думала, что эти три дня пройдут в некоей благодати, но уже на следующее утро случилось нечто неординарное…
У нас в офисе объявился посетитель.
То есть посетителей у нас бывает вполне достаточно, но чтобы такой… В общем, расскажу по порядку.
Как я уже говорила, у нас в офисе нет секретаря, а наша бухгалтер обычно появлялась на три часа после одиннадцати.
Я пришла первой, как обычно, и занималась тем, что просматривала прайс–листы той самой израильской фирмы, которая предлагала нам свое сотрудничество.
Этот посетитель пришел ровно к девяти часам. Буквально через пятнадцать минут после того, как в офис вошла я и только по–настоящему приступила к работе.
— Девушка, — сказал он; я подняла глаза от бумаг и внимательно посмотрела на него. — С кем я могу поговорить насчет закупки партии компьютеров?
Этим могла бы заняться и я, но, подумав, что все равно мне уезжать, а завершить сделку вряд ли успею — уже среда, я предложила самым любезным тоном:
— Не могли бы вы подождать минут пятнадцать? Именно на столько обещала утром задержаться Ольга.
По пути она хотела заехать в банк и забрать из ячейки наши документы. Пятнадцать минут — максимум. Это я сказала на всякий случай. Наш водитель Слава домчит ее за три минуты.