Страница 6 из 132
Московский государь, как мы видим, становится самодержавным не только по отношению к другим государям, но и по отношению к подданным. Исчезают вольности и свободы. Московский государь превращается в абсолютного национального монарха. Общественная среда благоприятствовала развитию монархического абсолютизма. Удельная эпоха разбила общество на множество мелких мирков, которые при подвижности населения лишены были внутренней стойкости, — это были отдельные сгустки населения, которые легко рассыпались. Над этими малоустойчивыми мирками московскому властителю легко было утверждать свою власть. Не было солидарных и сильных общественных классов, которые поставили бы предел развитию монархического абсолютизма. У бояр и удельных князей и были шансы сгруппироваться против московского государя: в их руках были военные и финансовые средства и крепостные слуги, но дело в том, что этот общественный класс еще не успел сплотиться и достигнуть солидарности. После постигшего их житейского крушения удельные князья чувствовали себя в Москве чужими и начали соперничать, конкурировать друг с другом, начали стремиться поправить свои семейные дела, опасаться, как бы их не затерли; между ними вошло в обычай местничество, обычай считаться местами по службе и родовитостью. Это не только не сплачивало их, а, наоборот, разъединяло. Обстановка этих исторических споров и дрязг делала князей неспособными к общественному делу, к дружной деятельности в одном направлении. Что касается самого московского властителя, то он осторожно обращался с опальным общественным классом: до поры великий князь московский вел политику, которая не затрагивала интересов класса в целом и не возбуждала к дружному противодействию. Первый московский самодержец распространял на отдельных лиц лишение политических прав, имущества и жизни, но не трогал целого класса, поэтому возмущались отдельные лица, а не целый правительственный класс. Боярство проявило политические стремления в сторону известной сдержки развития абсолютизма лишь в 1553 году. К этому времени абсолютизм уже успел обнаружиться в значительной степени в отрицательную сторону. После полновластного монарха в 1533 году остался ребенок, который не мог пользоваться властью, поэтому власть захватила его мать с фаворитами и некоторыми боярами. Они от имени царя-ребенка делали что хотели и ознаменовали свое правление своекорыстием и несправедливостью, рядом насилий и жестокостей. Самодержавие ребенка сменилось, таким образом, самовластием и произволом боярских фамилий. Самовластие оказалось вредным и тогда, когда власть сосредоточилась в руках дурно воспитанного государя-юноши. Обнаружился недостаток в постоянном и устойчивом учреждений, которое гарантировало бы последовательность и твердость во внутренней и внешней политике и устраняло бы опасность от дикого произвола и беспримерных насилий в правлении, В это время нашлись наверху у царя люди, которые сплотились, чтобы спасти государство от падения. Это были царский духовник монах Сильвестр, царский постельничий Алексей Адашев, митрополит Макарий и некоторые благомыслящие люди из боярской знати, как князь А. М. Курбский и другие. После пожара и мятежа 1547 года, событий, которые произвели сильное впечатление на царя и благодаря которым он впал в удрученное состояние, считая их наказанием за свои грехи, эти люди воспользовались изменением в настроении царя, чтобы повлиять на него и оказать ему нравственную поддержку. С тех пор они составили его постоянный совет, или «избранную раду», и ставили своей задачей ввести текущие дела в настоящую колею. Подумали они и об установлении доброго порядка управления. По их инициативе был составлен новый Судебник, в котором определялся порядок судопроизводства в центре и в областях, доходы и, как основное правило, устанавливалось: «а которыя будут дела новыя, а в сем Судебнике не писаны, и как те дела с государеву докладу и со всех бояр приговору вершатся, и те дела в сем Судебнике приписывати». Предполагалось, следовательно, что закон не есть дело усмотрения одного государя, а совместной его деятельности с думой, постоянным совещательным учреждением при государе. Не удовольствовавшись этим, «избранная рада» привлекла и остальные классы населения к участию в управлении. Одним боярам оказалась не по силам задача управлять великим государством.
Внушениям «избранной рады», несомненно, обязан своим созывом первый Земский собор 1550 года. Задачей первого Земского собора предполагалось всеобщее примирение и сложение тяжб и недовольств, накопившихся в обществе за время боярского правления и царского произвола и тирании. Предполагалось выслушать и разобрать все жалобы, удовлетворить все желания.
Внушениями рады созван был и церковный собор, так называемый Стоглавый (по книге «Стоглав» — сборник правил церковного порядка и благочиния, составленный собором), для устроения церкви. Судя по признаниям членов «избранной рады», признаниям, рассеянным в тогдашней литературе (ем. «Беседы валаамских чудотворцев»), созыв Земского собора предполагал «в обычай дать царю пользоваться не только от мудрости бояр высокородных, но и всенародных человек, дар бо духа дается не по рождению, а по правости духовной». Так легко установлено было ограничение абсолютизма, благодаря влиянию благомыслящих людей, а не в результате борьбы против него общества. Это ограничение не было закреплено конституционной хартией и было поэтому непрочно и недолговечно. Впоследствии настала еще горшая тирания. «Избранная рада», окружив царя опекой, не удержалась на высоте своего положения. Опека приняла мелочный, докучливый характер. Опеке подвергалась не только политическая, но и личная, семейная жизнь царя. Члены «избранной рады» не сумели остаться и совершенно беспристрастными и не могли иной раз удержаться от того, чтобы не покровительствовать своим близким. В вопросе о престолонаследии члены «избранной рады» заняли положение, которое дало повод царю усомниться в их преданности ему и его семье: в 1553 году они выставляли кандидатуру князя Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата царя, против Дмитрия I, младшего сына Грозного от Анастасии Романовны, умершего в младенчестве. Все это подготовило разрыв царя с «избранной радой». Смерть Анастасии Романовны нарушила душевное равновесие царя: он обрушился на боярский класс, стал истреблять без милости своих прежних советников, однако он не считал все-таки возможным удалить их вовсе от управления государством. Тут ясно сказалось сознание идеи государства: государство есть не простая княжеская вотчина и должно быть управляемо не просто единой царской волей, а советом бояр и всей земли; но править вместе с боярами царь не мог и решил поделиться с ними: он выделил известную часть государства в свое единоличное распоряжение, а остальную отдал боярам. Государство разделилось на опричнину и земщину. В опричнину отошел ряд волостей и городов, по преимуществу в центральных и северных уездах (Вязьма, Козельск, Суздаль, Галич, Вологда, Старая Руса, Каргополь и др.). Владение особой частью царь оставил за собой и стал называться просто московским князем, сняв с себя даже титул царя, а остальную землю предоставил в управление боярам, поставив им даже особого царя — крещеного татарина князя Симеона Бекбулатовича. Но затея этого обособления не могла удаться. Даже современниками она рассматривалась как комедия, и бояре не могли отнестись к этому делу серьезно и по-прежнему в больших делах обращались к царю, а Грозный, забывая, что он уже не царь, а просто Иван, князь Московский, отдавал приказания боярам «сидеть» с ним вместе о делах и решать всем «сообча». Опричная часть не составила особого государства уже потому, что опричные владения не были сосредоточены в одном месте, а были разбросаны в разных местах и сносились с земщиной по необходимым общим делам: военным, ямским, дипломатическим, так что вскоре и сам царь перестал смотреть на опричнину как на нечто отдельное, а стал в ней видеть простое учреждение для борьбы с внутренними врагами, учреждение, которое помогало ему утверждать свою власть в государстве. С помощью этого своего рода корпуса жандармов Грозный стал истреблять бояр, боярские ряды поредели. Многие княжеские и боярские вотчины были конфискованы, владельцы их были заменены другими. Таким образом произошла перетасовка землевладельцев, причем прежние удельные князья и бояре, которые должны были выйти из своих старых гнезд на новые земли, уже не могли там, конечно, приобрести такого уважения и авторитета в глазах населения, как у себя в прежних вотчинах. К этому политическому разгрому присоединились и неблагоприятные экономические условия, которые разорили массу боярства: с половины XVI века занятие новых плодородных земель на востоке и юге вызвало усиленный отток землевладельческого населения из центральных областей Московского государства, где расположены были вотчины князей и родовитых бояр, на окраины в Казанские и Астраханские земли, в дикие поля и южные степи.