Страница 56 из 62
Великий Князь Константин Николаевич
В ряду государственных деятелей, неразрывно связавших свое имя с великим делом обновления России при императоре Александре II, выдающееся место, бесспорно, принадлежит великому князю Константину Николаевичу. Сам император Александр II признал его своим "первым помощником в крестьянском деле". Это значение признается за ним и всеми современниками его — как сотрудниками и сочувствовавшими ему людьми, так и противниками и врагами его политики. Великий князь помогал проводить и другие важные реформы — судебную, земскую, финансовую и военную, высшего образования, выступая здесь не только с сочувствием и поддержкой, но подчас и со своей ведомственной инициативой. Вместе с другими прогрессивными деятелями 60-70-х годов он мечтал увенчать обновляемое государственное здание России введением начатков представительного строя… Короче сказать, не было таких либеральных начинаний, которым бы не сочувствовал и не содействовал великий князь Константин, идя всегда впереди своего мнительного и нерешительного брата и часто увлекая его за собой. Генерал-адмирал был смелым пловцом не только по Балтийскому, но и по житейскому морю, и во все царствование своего брата строил не только новые корабли, верфи и заводы, но и новые учреждения, новые внутренние порядки и законы.
Великий князь совсем не готовился к такой широкой и разносторонней государственной деятельности. С раннего детства он посвящен был специальному делу — морскому. Он родился 9 сентября 1827 года, в самый разгар хлопот о возрождении русского флота, забот и дум о том, "как извлечь наши морские силы из того забвения и ничтожества, в котором они прозябали в последнее время предшествовавшего царствования". Этим вопросом занят был учрежденный еще 31 декабря 1825 года особый комитет; над ним трудился и сам император Николай Павлович, вырабатывавший основания реформы морского министерства [125]. То было время, когда хлопотали об образовании моряков, учреждали (29 января 1827 г.) офицерский класс при Морском кадетском корпусе для усовершенствования новопроизведенных офицеров "в высших частях наук, к морской службе потребных", приглашали для преподавания этих наук знаменитых математиков и физикой — Буняковского, Остроградского, Ленца и др. Эта "морская полоса" определила и участь явившегося тогда на свет великого князя Константина. Император-отец решился посвятить его флоту, создать из него вождя и организатора морских сил России, преемника себе и продолжателя по этой части. Когда ему еще не было четырех лет, император назначил его генерал-адмиралом и шефом гвардейского экипажа (22 августа 1831 года) [126].
Сообразно с этим назначением велось и все воспитание и образование великого князя. Воспитание было поручено суровому ученому моряку Федору Петровичу Литке, настоящему "морскому волку", который совершил уже три кругосветных плавания, побывал не раз в северных морях, составил карту берегов Новой Земли, Берингова моря и лежащих на нем островов и т. д. С ранних лет великого князя стали упражнять не только в науках, "к морской службе потребных", но и в практике мореплавания [127]. Уже восьмилетним мальчиком в чине мичмана он совершил первое морское плавание на военном судне "Геркулес". Когда ему исполнилось 17 лет, он был назначен уже командиром брига "Улисс", на котором и крейсировал около Красной Горки. В том же году он совершил первое большое плавание из Архангельска в Кронштадт. Следующий, 1845 год весь был посвящен морским экспедициям: отправившись из Николаева, великий князь проехал морями вдоль всей Европы. В 1847 году великий князь уже в чине капитана 1-го ранга командовал фрегатом "Паллада", на котором совершил две морских экспедиции в этом и следующем году. Общее образование великого князя ограничивалось самым необходимым — языками, русской и всеобщей историей, статистикой и законоведением. Последние науки преподавал великому князю статс-секретарь барон М. А. Корф. Но император Николай рекомендовал Корфу "долго не останавливаться на отвлеченных предметах", находя, что "лучшая теории права — добрая нравственность, а она должна быть в сердце независимой от этих отвлеченностей и иметь своим основанием религию" [128].
Но и специальная, хорошо поставленная школа, очевидно, может сделать не меньше, чем общеобразовательная. Великий князь Константин Николаевич из школы ученого моряка вышел не только знающим свое дело, но и развитым юношей, с привычкой к серьезному и упорному труду, с умением работать, за наименьшее время достигать наибольших результатов. И отец, и воспитатель остались очень довольны его успехами, обнаруженными им на окончательном экзамене. Литке писал по этому поводу: "Успехи, оказанные великим князем по всем предметам, которые, конечно, в значительной степени должны быть отнесены на счет необыкновенных его способностей, доказывают, что когда внимание учителя посвящено нераздельно одному ученику, то четырех полных часов занятий учителя с учениками совершенно достаточно". Одной из самых положительных сторон в образовании великого князя было то, что приобретаемые теоретические познания ему приходилось постоянно прилагать к делу. Это должно было воспитать в нем уважение к науке и знанию, веру в их силу, в просвещение вообще. В общем все-таки приходится признать, что великий князь из школы Литке вышел не столько широко образованным, сколько умственно сильным человеком. Но эта сила ума заменила ему в дальнейшем общее образование. Благодаря ей великий князь оказался способным учиться на самом деле, которое на него возлагалось, брать уроки от самой жизни и следовать ее указаниям. Взирая на окружающую действительность без всяких предвзятых идей, великий князь при всем том оказался в состоянии замечать в ней то, что неясно было для других, доходить до корней и первопричин существующих зол и нестроений.
По-видимому, гораздо ранее своего брата великий князь осознал одну из этих первопричин — крепостное право. Уже в апреле 1855 года в разговоре об инвентарях, вводившихся в Юго-Западном крае, великий князь говорил: "Ведь это подготовляет волю; дай Бог кончить войну, а потом начнем другое дело". Великий князь уже в 1856 году был известен как убежденный сторонник отмены крепостного права. В нем уже видели твердую нравственную опору, способную "придать с самого начала твердость идеям и убеждениям, еще столь колеблющимся" (из письма Н. А. Милютина к великой княгине Елене Павловне). В литературе ставился вопрос о духовных влияниях на великого князя, подготовивших из него прогрессивного деятеля Александровского царствования. Указывали на влияние Жуковского, который в своих письмах внушал великому князю, что "ничего не может быть выше на земле, как царь или сын царя, достойный имени человека", что "движение — святое дело: все в Божьем мире развивается, идет вперед и не может и не должно стоять", и т. д. Указывали затем на влияние великой княгини Елены Павловны, на дружбу с просвещенным и либеральным А. В. Головниным[129]. Не отрицая возможных влияний на великого князя со стороны отдельных лиц, приходится все-таки признать в Константине Николаевиче либерала-самородка, по преимуществу, доходившего до известных истин собственным умом и опытом. Либерализм великого князя был чужд всякой сентиментальности и навеянного извне идеализма, производил всегда впечатление органически и самостоятельно развивавшегося убеждения.
В этом отношении великого князя как нельзя лучше характеризует письмо его, которое он написал князю А. И. Барятинскому в 1867 году, в то самое время, когда начинал работать по крестьянскому делу. В это время он управлял уже морским ведомством на правах министра. На долю его выпала тяжелая и ответственная задача воссоздания русского флота после крымского погрома и притом в такое время, когда технические изобретения и усовершенствования в области кораблестроения быстро следовали одно за другим, когда суда с винтовыми двигателями заменяли колесные пароходы, железные и обшитые броней суда — деревянные. Кое-что наспех великому князю удалось сделать по этой части еще во время войны и отчасти непосредственно по окончании ее. Но побывав в 1857 году за границей и ознакомившись с гигантскими флотами Англии и Франции, великий князь пивал Барятинскому: "Я теперь не что иное, как генерал-адмирал без флота… Мне предоставлено доверием государя создать России флот, ибо у нас нет флота". Но, констатировав это, великий князь вместе с тем пишет: "Состояние наших финансов, которое в высшей степени затруднительно, побуждает неотлагательно сократить по всем ведомствам все расходы, без которых можно обойтись, и пожертвовать многими прекрасными надеждами на будущее, для того чтобы выйти из настоящего положения. Положение это становится тем важнее, что теперь явились с новой силой и требуют скорейшего решения другие важные жизненные вопросы внутренней администрации нашей, а именно: о крепостном праве, о раскольниках, о крайней необходимости устроить судопроизводство и полицию нашу так, чтобы народ находил где-нибудь суд и расправу, чтобы приказания правительства исполнялись и чтобы высшие правительственные лица не были вынуждены для достижения благих целей прибегать к внезаконным средствам. В то же время необходимо изыскать новые и притом колоссальные источники народного богатства, дабы Россия сравнялась в этом отношении с другими государствами: ибо мы не можем долее себя обманывать и должны сказать, что мы и слабее, я беднее первостепенных держав и что притом беднее не только материальными средствами, но и силами умственными, особенно в деле администрации". По всем этим соображениям великий князь ставит себе и своему корреспонденту такую жизненную задачу: "Первая обязанность наша должна состоять в том, чтобы отбросить всякое личное славолюбие и сказать, что наша жизнь должна пройти в скромном, неблестящем труде, не в подвигах, которые могли бы в настоящем возвысить наше имя, но в работе для будущего, чтобы дети наши получили плоды с той земли, которую мы, при благословении Божием, можем вспахать, удобрить и засеять. Посему не о морских победах и не о завоеваниях на Кавказе и сопредельных странах следует думать, не о создании вдруг большого числа судов при больших пожертвованиях и не о содержании на Кавказе многочисленной армии, на которую мы решительно не имеем достаточных средств, но о том, чтобы беспрерывными плаваниями небольшого числа хороших судов приготовить целое поколение будущих опытных и страстных моряков, и о том, чтобы усовершенствованием внутреннего управления вводить на Кавказе порядок и довольство, не издерживая на то больших сумм"[130]. В этом письме начертана чуть ли не вся программа будущей государственной деятельности великого князя. Но на чем она построена? Не на каких-либо теоретических, книжных предпосылках, а на простых жизненных наблюдениях над печальным внутренним состоянием России, ее экономической и культурной отсталостью. Органичностью взглядов великого князя в связи с его пылким темпераментом, который не преодолело даже суровое воспитание Литке, объясняются и те настойчивость и напористость, с которыми он добивался осуществления того, что считал полезным и правильным.
[125] Шильдер Н. Император Николай I. Т. II. С. 64, 66, 113. Прим. 77.
[126] Русская Старина. 1892. Февраль. С. VI, VII.
[127] Безобразов В. П. Граф Федор Петрович Литке. С. I–XVIII (приложение 2 к LVII тому Записок Императорской Академии Наук).
[128] Павлов-Силъванский Н. П. Очерки по русской истории XVIII–XIX вв. С. 305–308.
[129] Джаншиев. Эпоха великих реформ. 10-е изд. С. 623, 624; Павлов-Сильванский. Очерки по русской истории XVIII–XIX вв. С. 309.
[130] Русский Архив. 1889. Кн. 1. С. 130, 131.