Когда сбываются мечты

Естественно, он собирался. Все в этом маленьком, непроницаемом, злом человечке говорило о его нежелании сдаваться.

— Что конкретно вам нужно?

— Все изложено в нашем прошении, — ответила Кармен, избавляя Сильви от публичных показаний. В нем мы просили его оставить наше дело, отменить решения, направленные против меня, и объявить наше дело закрытым.

Сильви в гневе воскликнул:

— Я вел это дело от имени двух маленьких детей. Как же быть с ними?

Артур Хейбер ответил:

— Ваша честь, мой подзащитный больше не настаивает на единоличной опеке.

— А что делать с первоначальными обвинениями? Они же мне не приснились. Не я же искал вас. Это вы пришли ко мне.

Артур Хейбер заговорил снова:

— Мой подзащитный готов отказаться от своих первоначальных обвинений. Родители хотят решить вопрос о детях самостоятельно.

— Если родители не сумели сделать этого два месяца назад, что изменится сейчас?

— Сейчас возможен диалог, — ответил Хейбер.

Сильви взмахнул рукой и в своей черной мантии стал похож на птицу с взъерошенными перьями.

— Хорошо, что же случилось с предъявленными обвинениями?

— Они оказались недоразумением.

— Недоразумением? То есть и суд, и куратор тратили свое время на недоразумение? — С презрительным видом Сильви сделал запись на одной из бумаг. — Дело закрыто. Кто следующий, Мисси?

Все закончилось так же быстро, как и началось.

Я летела по ступенькам здания суда, не чувствуя под собой ног от облегчения. Потом прислонилась к стене и начала глубоко вдыхать морозный декабрьский воздух. С каждым вдохом я становилась сильнее, свободнее, счастливее. Я распрямила плечи и стояла с высоко поднятой головой.

Когда Кармен присоединилась ко мне, она улыбалась так же широко, как и я.

— Прекрасная работа, — похвалила я ее.

Кармен усмехнулась.

— Когда ты стоишь, как леди, и не говоришь ни слова, в то время как все вокруг тебя испытывают неловкость, это всегда приятно.

— Но я бы не возражала, если бы ты громким голосом обвинила Сильви в неэтичном поведении. Высокопарное ничтожество!

— Обвинение последует, — пообещала Кармен. — Я постараюсь, чтобы благодаря этому письму Сильви лишили судебных полномочий. Думаю, это произойдет очень скоро. Как только с ним ознакомится Арбитражная контрольная комиссия. Доверься мне. Сильви уволят. И Дженовицу придется найти другую кормушку. А он ее найдет.

— Значит, Дженовиц делал это за деньги? А что получал Сильви?

— Контроль и власть. Это льстило его самолюбию. Сейчас он все потеряет. Так ему и надо.

Среди каменных колонн показался Дэнис, он стоял наверху лестницы и оглядывался. Увидев нас, он заколебался, потом поднял воротник куртки, засунул руки глубоко в карманы и начал спускаться вниз. Когда он поравнялся с нами, то выглядел вполне хладнокровным.

— Поздравляю, — обратился Дэнис к Кармен, а потом ко мне. — Я и не знал о записке, которую Сильви написал Дженовицу. Артур тоже не знал. И Фиби. Нам, конечно, было известно, что он необъективен, но понятия не имели, что все зашло так далеко. — Дэнис помолчал. — Итак, что будем делать?

— Разговаривать, — ответила я. — То, что мы должны были сделать еще в октябре.

— Я по-прежнему хочу детей.

— Я тоже, — спокойно заметила я.

— Я по-прежнему сумею уделять им больше времени, чем ты.

— Если только не купишь акции «Питни».

— А если не куплю? Что, если я останусь дома и начну жить на алименты?

— Неужели алименты дадут тебе возможность жить согласно твоим потребностям?

В разговор вступила Кармен:

— Я думаю, нам надо обсудить это в присутствии адвоката Дэниса. Я позвоню Артуру и назначу встречу.

Дэнис кивнул. Затем с настойчивостью, которую он демонстрировал в течение всего судебного процесса, он снова обратился ко мне:

— Я собираюсь уходить из дома.

— Можешь оставить этот дом себе, — сказала я, чем на мгновение обескуражила его, но только на мгновение.

— Но с кем останутся дети?

Совместная опека стала для нас оптимальным решением. Мы жили близко друг от друга, поэтому Кикит и Джонни легко могли кочевать из одного дома в другой, не нарушая привычного, давно сложившегося ритма жизни. Предполагалось, что они будут оставаться с Дэнисом на время моих отъездов и со мной на время отсутствия Дэниса. В обычное время мы собирались проводить с детьми по неделе, с возрастом предоставляя им все больше свободы. Мы договорились сообща принимать все важные решения, делить пополам крупные обязанности и обсуждать друг с другом все вопросы, касающиеся детей. А деньги никогда для нас не являлись проблемой. Я всегда старалась обеспечить своим детям ту финансовую стабильность, которой сама была лишена в детстве.

Развод прошел тяжело. Дэнис потребовал крупную сумму. Я долго воздерживалась от ответа, пытаясь убедить его, что воспользуюсь компрометирующей его информацией, если он не оставит своего намерения завладеть «Викер Вайз».

Но поступила бы я так в действительности? Кармен не раз задавала мне этот вопрос, когда мы обсуждали условия развода, и я долго думала над ним. Та женщина, которой я была еще несколько месяцев назад, никогда не стала бы клеветать на своего мужа, но ее уже не существовало. Она сгорела. Шрамы и рубцы загрубели.

Окончательное соглашение обязало меня выплачивать ежемесячные алименты в размере, позволяющем Дэнису вести комфортную жизнь, да еще крупную сумму в двадцать пять процентов чистой прибыли «Викер Вайз» за этот год и следующие четыре.

Несмотря на жалобы Дэниса, что я лишаю его возможности заработать на достойную жизнь, ему все-таки удалось купить акции «Питни Коммьюникейшенс». Выданная мной сумма за первый год, плюс ссуда на второй год, плюс договоренность с Питни, позволившая ему выплачивать оставшуюся часть ежемесячно, и Дэнис стал вице-президентом.

Он получил гораздо больше, чем заслуживал.

Но я осталась довольна. Я тоже допускала ошибки. И сейчас чувствовала себя менее виноватой, зная, что у Дэниса все в порядке. К тому же превыше всего на свете он ставил свое самолюбие. Удовлетворенное самолюбие улучшало его настроение. А в хорошем настроении Дэнис превращался в прекрасного отца. А прекрасный отец обеспечивал детям благополучную жизнь. Что было для меня самым главным. Всегда.

К середине января мы составили и подписали соглашение. Первого февраля состоялось слушание. Поскольку судья Сильвии к тому времени покинул здание суда на неопределенное время, мы предстали перед его заместителем судьей Коллиер. Она без промедления вынесла разумное решение, и через девяносто дней нас развели.

Наступил май. Солнце грело уже достаточно сильно, и мы осмелились наконец бросить вызов холодным ветрам Атлантики и понежиться под ласковыми лучами на крылечке у Броди, наслаждаясь поздним воскресным завтраком. Мы уединились вдвоем, только Броди и я. Дети уехали с Дэнисом в Нью-Гемпшир. Рона осталась на маяке с Валентино.

Закутавшись в овечье одеяло, я покачивалась в своем зеленом кресле из липы и, прислушиваясь к его скрипу, вспоминала детство. Ветерок доносил соленый запах моря, который я так любила, перемешанный со сладким ароматом первых крошечных лилий, цветущих рядом с крыльцом.

Еще чуть-чуть, и распустятся сирень и розы, растущие в зарослях травы около скал. Я уже представляла, как солнце встает над ними, лаская их своим теплом.

Улыбаясь, я мысленно коснулась пальцами жемчужин, которые осыпали мою шею, плавно струились под одеялом, нежно покоились на бедре. Конни оказалась права. Мое ожерелье с каждым днем становилось все длиннее. Клянусь, несколько месяцев незамужней жизни подарили мне дюжину красивейших жемчужин. Сияющая Кикит, исполняющая сольный танец. Как же прелестно она смотрелась в своей балетной пачке! Джонни с поднятыми руками после победы своей баскетбольной команды на лиге чемпионов. Совместный день рождения, который мы устроили для детей, пригласив тридцать друзей. Мы провели его в волшебной дружеской обстановке с Дэнисом, его родителями, Броди и Роной. Подписанный договор об аренде нового магазина на Ньюбари-стрит в Бостоне. Успешная сделка, которую мы с Броди заключили с ассоциацией Алзаймера в Вашингтоне.