Страница 2 из 10
— Меня и так никто ни о чем не спрашивает, — тихо пробормотала себе под нос Полин. – Никогда не спрашивает. Словно меня и нет. Здесь, в школе, в этом городе, – она закрыла глаза, стараясь не сгущать клубящиеся в сознании тучи. За спиной прошёл ещё один трамвай, затем ещё одни и ещё… День медленно пополз к вечеру. Тяжёлый, серый день. Скучный, холодный день. Здание монстр переварило и выплюнуло проглоченных утром людей. Они выходили из стеклянных дверей, и Полин казалось, что все они серые и усталые, вымученные, раздавленные. Даже сияющий незнакомец. Полин узнала его, но специально отвернулась, чтобы не привлечь внимания. Он прошёл мимо неё. Прошёл так близко, что она почувствовала запах его одеколона. Запах свежести. Запах чего‑то нереального, несуществующего. Полин поднялась со скамейки и осторожно пошла за ним следом, стараясь держаться на расстоянии. Серый океан людей расступался перед сияющим незнакомцем, окружал его, пытаясь проглотить, и снова расступался. Полин споткнулась, потеряла незнакомца из вида, услышала грохот остановившегося трамвая и стала вглядываться в лица толпящихся на остановке людей. Незнакомца среди них не было. Или же нет? Полин вздрогнула, увидела его на сиденье возле окна и проскользнула в трамвай. Куда теперь? Куда она едет? Зачем? Полин нервно кусала губы, стараясь держаться так, чтобы незнакомец не мог заметить её. Этот сияющий незнакомец, который вдруг подчинил себе всю её жизнь, все её интересы. Полин повернулась к окну, стараясь запомнить маршрут, чтобы не заблудиться, когда нужно будет возвращаться назад. Незнакомец поднялся на ноги, пробрался сквозь толпу к выходу. Трамвай остановился. Полин едва успела выйти следом за незнакомцем. Серая толпа снова подхватила их, закружила, заметала по тротуару. Гул машин усилился. Стальная река текла куда‑то в своём нерушимом монолите. Полин начала нервничать – чужой квартал, чужие дома. Люди начали пугать её. Серые, хмурые люди. Все они бежали домой, спешили, изредка поднимая головы, чтобы перейти дорогу или посмотреть на номер грохочущего трамвая. Все, кроме сияющего незнакомца, да ещё десятка странных, несимпатичных Полин людей. Они собрались в баре. Каждый в своей компании. Полин видела за высокими окнами кружки пива в их руках. Они пили и о чем‑то разговаривали. Из бара пахло потом и солодом. Поверх этого накладывался запах жареного мяса. Сияющий незнакомец устроился за отдельным столиком вдали от окна, один. Он ничего не ел, лишь пил. Пил много. Остальные люди тоже много пили. Полин слышала их несвязные голоса, видела, как они бродят, шатаясь по бару, выходят на улицу на не твёрдых ногах. Полин не боялась их, но с каждой новой минутой проведённой здесь, ей всё больше и больше хотелось уйти. Отвращение усиливалось, разрасталось. Отвращение ко всем, кто собрался в баре. Даже к сияющему незнакомцу. Хотелось лишь одного – дождаться, когда под властью выпитого угаснет его сияние. «Тогда я и уйду», — решила Полин. Но сияние не пропадало. На город опустились сумерки, а незнакомец всё так же сиял, как и прежде. Сиял и был трезв. Полин попыталась подсчитать, сколько он выпил. Другие посетители уже ушли, едва передвигая ноги, сменились новыми, которые тоже ушли. Оставался лишь незнакомец. Оставался до тех пор, пока бар не закрылся. Тогда он вышел. Полин шла за ним следом. Начиналась ночь, но странное сияние разгоняло все страхи и тревоги. Незнакомец не оглядывался, хотя Полин была уверена, что он слышит её шаги. Мимо них прогремел последний трамвай, остановился, замер. Замерла и Полин. И незнакомец. На мгновение Полин показалось, что сейчас он обернётся и спросит её, почему она преследует его, но вместо этого он поднялся по лестнице и вошёл в высокий жилой дом, уходивший в тёмное небо. Полин спешно вскочила в трамвай. Водитель наградил её укорительным взглядом, давая понять, что ждал только её. Полин притворилась, что ничего не поняла. Водитель что‑то хмыкнул себе под нос. Застучали колеса. Поздние пассажиры несколько минут наблюдали за Полин, затем потеряли интерес. Она села на свободное место. За окном было темно, и ей оставалось лишь надеяться, что она правильно запомнила количество остановок, которые проехала днём. Одна, вторая, третья… Полин вышла из трамвая. В темноте виднелись залитые светом окна дома, в котором она выросла. Высокого серого дома. Дома, где остался только отец. Сестра выросла и вышла замуж, мать ушла к другому мужчине, которого Полин никогда не видела, да и не хотела видеть. Даже соседи и те сменились. Осталась лишь она. Одна. В этом большом сером доме. Полин поднялась по лестнице на второй этаж и открыла дверь своим ключом. Отец не спал – сидел перед телевизором, готовясь к тяжёлому разговору с дочерью. Полин разделась и прошла в свою комнату, не желая слушать нравоучения. Отец что‑то продолжал говорить, но она уже давно научилась не обращать на него внимания. Особенно после того, как ушла мать. Ничего нового он уже не скажет. Ничему не научит её. И все эти слова – это лишь повторения предыдущих разговоров, которые всегда заканчивались одним – матерью. Матерью, которую Полин не винила, в отличие от отца. Матерью, которая никогда не отказывалась от них, просто выбрала для себя другую жизнь, другой мир. Перед глазами снова всплыл образ незнакомца. Может быть, он тоже из другого мира? Полин услышала телефонный звонок и попросила отца помолчать хотя бы минуту. Он растерянно хлопнул глазами, хотел что‑то возразить, но, увидев, что дочь уже сняла трубку, послушно замолчал, вернувшись в кресло перед телевизором. Голос парня, с которым встречалась её подруга, заставил вздрогнуть и покраснеть. Он приглашал её в гости. Приглашал в этот поздний вечер. Полин посмотрела на часы и не стала ничего обещать, лишь в груди появилось усиливающее чувство чего‑то волнительного и желанного. Даже дыхание и то перехватило. Полин осторожно положила трубку и вошла в комнату, подбирая в голове слова, чтобы уйти из дома, совершенно забыв о ссоре с отцом. О его ссоре, в которой она не принимала никакого участия. Он наградил её строгим взглядом, поднялся с кресла и вернулся к прежним нравоучениям и моралям. Моралям, которые в основном предназначались её матери, но она была вынуждена выслушивать их вместо неё. Выслушивать снова и снова. Выслушивать даже тогда, когда самый желанный парень на всей земле пригласил её на свидание. Парень её подруги, но сейчас Полин не думала об этом. Не могла думать. Ни о чем не могла думать. Она даже не помнила, почему отец кричит на неё, за что отчитывает.
— Завтра я лично прослежу, чтобы ты пошла в школу, — пообещал он. Полин согласилась. Сейчас она была готова согласиться со всем, лишь бы он отпустил её, но… Она закрылась в своей комнате, громко хлопнув за собой дверью. Слезы заполнили глаза. «Позвонить и сказать, что не сможет прийти! Попросить перенести встречу!» Полин упала на кровать и уткнулась лицом в подушку. «Нет, ничего не выйдет. Он не перезвонит. Он обидится. Не будет новых предложений и встреч. Никогда. И всё из‑за чего?! Из‑за отца?» Полин снова вспомнила сияющего незнакомца. «Это он виноват! Это всё из‑за него!». Она заплакала. Тихо, лишь вздрагивая всем телом. Затем заснула, провалилась в пустоту, в которой не было ничего, кроме солёного вкуса разочарований, да и тот вскоре растворился, канул в небытие беспамятства. Утром, когда отец разбудил её, она долго лежала в кровати, стараясь вспомнить, почему уснула в одежде. Отец молчал, считая, очевидно, виновником себя. Полин тоже молчала, лишь за завтраком пообещала, что всё поняла и в школу может пойти сама.
— Можешь мне доверять, — сказала Полин отцу настолько монотонно, что он не решился возразить.
Она села в трамвай и долго ехала ни о чем не думая, не желая думать. Особенно о вечернем звонке. В школе она села за свою парту и, достав учебники, попыталась успеть до начала урока сделать домашнее задание. Мысли снова вернулись к телефонному звонку. Парень подруги сидел в соседнем ряду, и Полин заставляла себя не оборачиваться, не смотреть в его сторону. «Хорошо ещё, что не перезвонила ему и не расплакалась из‑за того, что отец не пускает меня!» — думала она с какой‑то отрешённой растерянностью. «Иначе… иначе что?». Она все‑таки не выдержала и бросила в его сторону осторожный взгляд, затем в сторону подруги. Подруга встретилась с ней взглядом и улыбнулась.