Страница 43 из 59
Дмитрий Ильич предложил в самом укромном месте оборудовать медицинский пункт и немедленно, этой же ночью, вывезти всех детей. После короткого совещания женщины согласились, но, к сожалению, не все.
Скрываемые темнотой партизаны, одетые в маскировочные халаты, доставили детей в город — там их приютили работницы городской больницы.
Утром 18 января офицерский батальон под прикрытием корабельных орудий начал атаку. Белогвардейцам удалось прорваться в первый ярус катакомб и засыпать камнями единственный колодец.
Каратели, пообещав пощаду, предложили женщинам и детям выйти из каменоломен. Но когда те вышли, были тут же скошены пулеметами.
С английских эсминцев матросы принесли баллоны с люизитом. И газ, как вода, потек в катакомбы.
Партизаны предпочли умереть в открытой схватке, с пением «Интернационала»…
Гибель красных партизан несколько ослабила большевистское подполье Крыма. Но евпаторийские большевики уже сколачивали новый вооруженный отряд. Он был еще плохо обучен, но готов оказать свою посильную помощь Красной Армии.
4 апреля 1919 года в Евпатории был создан революционный комитет. Заместителем председателя стал товарищ Андрей — Дмитрий Ильич Ульянов. Ревком возглавил вооруженное восстание, и 7 апреля, за четверо суток до вступления в город Красной Армии, взял власть в свои руки.
ВО ГЛАВЕ КРЫМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Вечером 11 апреля к зданию Евпаторийского ревкома подкатил обшарпанный «фиат». Из машины выбрался крупного телосложения человек с редкой седой бородкой. Налегая на старенькие костыли, обошел машину, стал считать на радиаторе пулевые пробоины.
Из здания выскочили ревкомовцы: поздний гость не иначе как из Симферополя. И не ошиблись. Это был Юрий Петрович Гавен. Только ехал он из Джанкоя. По дороге его несколько раз обстреливали: по степному Крыму уже рыскали кулацкие банды.
Так после года разлуки Ульянов и Гавен снова встретились. Снова им предстояло работать вместе. Юрий Петрович заехал за Ульяновым. Утром они должны быть в Симферополе.
Дмитрий Ильич попрощался с ревкомовцами, сел в машину. По пути заскочил на Вокзальную улицу, на квартиру, торопливо собрался, и вскоре «фиат» вырвался на Симферопольскую дорогу. Гавен торопил шофера, и тот выжимал из мотора все, что было можно. В облаке коричневой пыли растворилась Евпатория, остались позади белые мазанки Сак. Юрий Петрович наконец заговорил о главном, о том, что есть решение ЦК РКП(б) об образовании Крымской Советской Социалистической Республики. И ему с группой товарищей поручено сформировать правительство. Возглавить его рекомендовано Ульянову.
Дмитрий Ильич молчал. Отказаться он не имел права. Но считал, что на посту предсовнаркома должна быть «более сильная кандидатура». И он надеялся, что в скором времени такого человека Москва пришлет обязательно.
Областная партийная конференция, которая вскоре открылась в Симферополе, одобрила решение ЦК РКП(б) об образовании Крымской Советской Социалистической Республики.
В состав правительства вошел Дмитрий Ильич Ульянов, назначенный по его просьбе не председателем, а заместителем председателя Совета Народных Комиссаров, хотя с первого и до последнего дня Крымской Советской Республики Дмитрию Ильичу пришлось исполнять обязанности предсовнаркома: Москва так и не прислала «более сильной кандидатуры».
Дмитрий Ильич был назначен также на пост наркома здравоохранения. Потом, спустя много лет, вспоминая эти дни, он скажет: «Работали на пределе физических возможностей большевика». На многое не хватало времени, и прежде всего на сон… Дмитрий Ильич вместе с Иваном Назукиным, Иосифом Полонским, Орионом Алексакисом и другими товарищами вошел также в состав областного партийного комитета.
Юрий Петрович Гавен поручил восемнадцатилетнему чекисту Семену Мануйлову быть при главе правительства, следить за его отдыхом. Но… тут же у Мануйлова вышла осечка. Чекист напомнил Дмитрию Ильичу, что тот вот уже целые сутки не спит, чего доброго, и свалиться можно.
— Вы правы, отдыхать нужно, — весело сказал Дмитрий Ильич. — Но, дорогой Семен, только не сейчас… Видите, сколько людей ожидает…
Во втором часу ночи начиналось заседание Совнаркома. Ульянов дописал листок, передал Алексакису, распорядился, чтобы текст отпечатали немедленно, а Мануйлову, пока будет идти заседание, можно отлучиться домой и к шести утра вернуться: в семь часов предстояло ехать на митинг. Дмитрий Ильич клятвенно обещал, что и сам после заседания поспит немного.
Уже взошло солнце, когда Семен Мануйлов, побывав дома, возвращался в Совнарком. По дороге он обратил внимание на рабочего с рулоном бумаги под мышкой и небольшим ведерком в руке. Рабочий расклеивал первомайское воззвание Крымского обкома партии к трудящимся Крыма. В необычной тишине весенние улицы выглядели праздничными. Семен невольно залюбовался яркими, расклеенными повсюду листками, но, вспомнив, что пора поднимать Дмитрия Ильича, прибавил шагу. Каково же было его удивление, когда он, войдя в здание, лицом к лицу столкнулся с Дмитрием Ильичом. Тот попросил Семена взять пакет и отнести на завод «Анатра», а потом они побывали в ЧК. Предстояло распутать, как выразился Дмитрий Ильич, любопытное дело.
Чекисты задержали некого Бобровского, бывшего члена кадетского правительства, задержали с мандатом, подписанным предсовнаркома Крыма. Дмитрий Ильич долго всматривался в подпись. «Липа» была оформлена на высоком уровне.
— Замечательный пример бдительности, — похвалил Дмитрий Ильич обнаружившего подделку председателя Феодосийского ревкома. — Передайте ему горячий привет и благодарность от Советского правительства Крыма.
А что сказал в свое оправдание Бобровский? Он подтвердил догадку о том, что бланки с подписями руководящих советских работников изготовляют в Бахчисарае агенты Соломона Крыма.
Вскоре правительство Крымской Советской Республики приняло постановление об обязательной регистрации правительственными учреждениями всех командированных и уполномоченных, направляющихся на места, а также о тщательной проверке документов этих лиц. Вместе с этим постановлением были высланы образцы подписей ответственных работников, имеющих право выдавать мандаты.
У Дмитрия Ильича было к чекистам еще одно дело. Оно ему не давало покоя уже больше года. Он попросил председателя Крымчека навести справки о Мочалове и его двух помощниках.
Контрреволюция скоро почувствовала, что Ульянов — опытнейший революционер, не случайно стоящий во главе правительства Советского Крыма. «Интеллигент с пролетарским нутром» — так писали о нем буржуазные эмигрантские газетенки.
Вскоре по его инициативе Совнарком предпринял шаг, после которого уже не смогли оправиться загнанные и подполье враждебные советскому строю партии. Этим шагом явилась декларация правительства Крымской Советской Республики. В ней излагалась широкая программа действий и определялись цели и задачи правительства и трудящихся Крыма. А в отношении врагов… «Считаясь с продолжающейся еще борьбой с буржуазной контрреволюцией на Крымском полуострове и в целях создания вооруженной опоры власти рабочих и крестьян, Временное рабоче-крестьянское правительство уделит особое Свое внимание вопросам формирования регулярной Рабоче-Крестьянской Красной Армии».
В этой же декларации со всей решительностью подчеркивалось, что в рядах Красной Армии и Красного Флота, на железных дорогах, на освобожденных от власти помещиков полях, в учреждениях — повсюду должна чувствоваться непреклонная воля пролетариата и революционного крестьянства покончить со старым миром и воздвигнуть новый, коммунистический строй.
Декларацию подписали Ульянов, Дыбенко, Гавен, Городецкий, Вульфсон-Давыдов, Полонский, Назукин.
В Москве декларация вызвала особый резонанс. Владимир Ильич, ознакомившись с ее содержанием, попросил телеграфировать в Харьков и Киев, чтоб принять эффективные меры по упрочению Советской власти в Крыму. Правительству Крымской Республики была оказана посильная финансовая и материальная помощь.