Дмитрий Ульянов

Мария Александровна, бледная, взволнованная, слушала разгоряченного сына, словно вернувшегося с поля боя, и ужасалась: «Неужели все? Неужели исключат?» Столько стараний пропадало даром! Столько надежд!

Ночью Владимира Ильича арестовали. До рассвета Дмитрий не сомкнул глаз. Особенно он беспокоился о матери. Только бы она выдержала удар, не надломилась.

Из университета старшего брата исключили, но, освободив из-под ареста, оставили под негласным надзором полиции. Вместе с матерью и младшей сестрой он приехал в Кокушкино. Потом Мария Александровна привезла и остальных детей. В это время Дмитрий болел и гимназию не посещал.

В Кокушкине братья жили в одной небольшой, но уютной комнате. Их койки, покрытые серыми байковыми одеялами, стояли у печки — там было теплее. На некрашеном полу лежали домотканые коврики. В углу комнаты размещался верстак. На стене, за деревянной рейкой, заложены стамески, коловорот, буравчик, долото. На полке — рубанки и фуганок. Это рабочий инструмент Владимира Ильича. Он много и с удовольствием столярничал. И в комнате, особенно когда топилась печка, остро пахло свежей сосновой стружкой.

Но основное время, как и прежде, занимали книги. Исключенный из университета, Владимир Ильич, однако, не считал себя отстраненным от общественной жизни. В далеком приволжском хуторе, затерянном среди снежных просторов, он вел незримую полемику с популярными публицистами, толковавшими на свой лад социальные проблемы, стоящие перед обществом. Не последнее место среди этих публицистов занимал Н. К. Михайловский, известный теоретик народничества. Его статьи публиковались в газете «Русские ведомости» и в журнале «Русское богатство» — эти издания выписывали Ульяновы постоянно.

В 1889 году семья переехала в Самару и поселилась на хуторе недалеко от деревни Алакаевки.

Здесь Мария Александровна купила небольшой участок земли с деревянным домиком. К дому примыкал густой запущенный сад. От поля его отделял неглубокий ров, заменявший изгородь. Вокруг хутора, сколько видел глаз, простирались заволжские степи.

И опять, как и в Кокушкине, жизнь на отшибе, вдалеке от шумного города. Два лета кокушкинских да пять алакаевских — итого семь лет, проведенных братьями на природе, были периодом интенсивной умственной работы.

Жизнь в Кокушкине и Алакаевке стала своеобразным университетом на дому. Владимир Ильич, несмотря на негласный надзор полиции, с одной стороны, и на массу хуторских соблазнов (возможность охоты, дальних прогулок), с другой, организовал свои занятия таким образом, что, по существу, ни один день из семи лет не был потерян даром.

Время от времени Владимир Ильич наведывался в Самару. Часть пути — верст тридцать — нужно было ехать на лошадях, потом от станции Смышляевка — поездом. В один конец уходил почти целый день. Но с этим приходилось мириться. Дорога — помощница раздумий. В Самаре Владимир Ильич встречался главным образом с местными марксистами Алексеем Павловичем Скляренко, Исааком Христофоровичем Лалаянцем, Марией Петровной Голубевой, виделся с Вадимом Андреевичем Ионовым, одним из самых деятельных самарских революционеров.

На хуторе Ульяновы купили лошадь по кличке Буланка. Ухаживали за ней всей семьей, но больше всех Дмитрий. Обычно он ждал брата в Смышляевке и, что называется, с ветерком доставлял его домой…

Однажды, проезжая алакаевским лесом, Владимир Ильич рассказал об одной веселой истории.

Оказалось, что недавно по доносу филера жандармы произвели обыск на квартире Вадима Андреевича Ионова, самарского марксиста. Была найдена рукопись социал-демократического содержания.

Хозяина тут же арестовали и в сопровождении двух полицейских агентов отправили в Питер. В пути Вадим Андреевич заметил, что «крамольная» рукопись находится в чемоданчике одного из конвоиров. Ночью, на последнем перегоне из Москвы в Питер, Ионов притворился спящим. А конвоиры, видя арестованного в одной и той же позе, не удержавшись, под утро захрапели сами. Ионов тихонько достал из чемоданчика рукопись, вышел в тамбур, где стояла железная печурка. Через минуту от рукописи остался один пепел… Из Питера в Самару Вадим Андреевич вернулся без конвоя и со всеми подробностями рассказал эту историю товарищам.

Со многими марксистами, в том числе и с Ионовым, Дмитрий познакомился осенью, когда семья переехала в Самару. Занимаясь в гимназии, он часто стал бывать у Алексея Павловича Скляренко. Высокий, сильный, с неразлучной сучковатой палкой в руке, в темном пенсне, он очень нравился Дмитрию. И хотя, казалось, Алексея Павловича окружала какая-то особая таинственность, он был человеком общительным, превосходно знал марксистскую литературу, умел с терпением и тактом объяснить непонятное, а при случае давал из своей библиотеки книги Писарева или Чернышевского.

Зимой, особенно по вечерам, квартира Ульяновых наполнялась шумными ребячьими голосами. В большинстве своем это были одноклассники Дмитрия. Под аккомпанемент рояля они частенько пели «Быстры, как волны», «Из страны далекой»…

После одной из поездок в Самару Владимир Ильич привез новую песню, которая, по-видимому, и в Самаре появилась недавно, не раньше лета 1890 года.

Однажды утром Ольга занималась музыкой и в конце исполнила «Марсельезу». Дмитрий подбежал к роялю и попросил повторить. Просьбу брата услышал Владимир Ильич и неожиданно для домашних (по утрам, как правило, он не отрывался от книг) сказал:

— Надо спеть «Интернационал».

— Как это по-русски? — спросил Дмитрий. Брат запел:

— «Вставайте, каторжники мира!..»

Вдвоем с Ольгой они подобрали мотив. Так Дмитрий узнал, что у марксистов есть своя песня, ставшая затем гимном всех революционеров мира.

СТУДЕНТ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

За время жизни на хуторе близ Алакаевки в семье Ульяновых произошло много событий, радостных и печальных.

После многократных просьб Владимиру Ильичу было разрешено завершить университетское образование. И он экстерном держит экзамен в испытательной комиссии юридического факультета Петербургского университета, которая в ноябре 1891 года присуждает Владимиру Ильичу диплом первой степени. По всем предметам он показал весьма удовлетворительные знания, что соответствовало высшему баллу. Владимир Ильич работает помощником присяжного поверенного Самарского окружного суда, выступает защитником по уголовным и гражданским делам. Несмотря на занятость, углубленно изучает статистику. Он привлекает к этому занятию друзей-марксистов, младшего брага. К слову будет сказать, что методика систематизации и обобщения статистических данных, предложенная Владимиром Ильичем, станет для Дмитрия Ильича превосходной школой марксистского анализа проблем медицины.

Старшая сестра — Анна Ильинична — в июле 1889 года вышла замуж за Марка Тимофеевича Елизарова, друга Александра Ильича Ульянова.

На одной из земляческих сходок в Петербурге Саша познакомил старшую сестру с двадцатилетним студентом университета, волжанином Елизаровым. Выходец из бедной крестьянской семьи Самарской губернии, с детства познавший тяжелую материальную нужду, он встретил в семье Ульяновых единомышленников и душевных, бескорыстных людей, для которых на первом месте всегда стояли интересы трудящихся.

Средняя сестра — Ольга, студентка Высших (Бестужевских) женских курсов, — в апреле 1891 года заболевает брюшным тифом и 8 мая, ровно четыре года спустя после казни старшего брата, умирает.

Это горе было новым жестоким ударом для семьи Ульяновых. Похоронили Олю на Волковом кладбище в Петербурге. Смерть сестры укрепила решение Дмитрия стать врачом. Еще когда от Владимира Ильича пришла первая телеграмма: «Олей брюшной тиф, лежит больнице, уход хорош, доктор надеется на благополучный исход…», он отправляется в городскую публичную библиотеку и просит выдать ему книги, в которых бы рассказывалось о природе брюшного тифа и способах его лечения.