Страница 25 из 307
Норманн никогда не рассматривал палку как серьезное оружие. И особенно – оружие поединка. Теперь приходилось. Дистанция угрозы дальше, чем у меча и топора. Они с братом не видели опасности до удара. Но главное – вес. Палка гораздо легче. А значит, быстрее. И этим замечательно превосходит копье и шест. Палка позволяет попадать по противнику почти с гарантией. И пусть поначалу последствия могут казаться слабыми – лучше попадать слабо, чем никак.
Начало схватки Кейру понравилось. Варвара подвел меч, добрый северный клинок. Длинный, тяжелый. Стоило мечу взлететь вверх, Немайн рванулась вбок и вперед. Шагов Кейр не разглядел, сида словно летела по воздуху, и за ее спиной вилось знамя Вилис‑Кэдманов! Это было прекрасно, тем более, что при замахе викинг открылся в достаточной степени, чтобы получить удар по ребрам – и сразу, вслед за этим, по кончику меча, по плоской стороне. Немайн била без замаха, одной рукой, но на ее стороне были упругость железа и вязкость дерева: меч, как лосось через пороги, выскочил из рук викинга. Тот в ответ метнул щит. Сида отпрыгнула назад и вбок – позднее Клирик счел это ошибкой, уходить следовало только вбок – и клинок снова оказался в руках норманна. В обеих. Не помогло – меч зазвенел по брусчатке мгновением позже. Без щита шансов у викинга не было никаких. Разве схватиться в рукопашную. Немайн двигалась не быстрее. Но реагировала – молниеносно. А потому варварский вождь уворачивался и закрывался, как мог. Не подставлял суставы. Терпел колотушки. И ждал ошибки.
Со временем и сида стала осторожней. Палка теперь направлялась одной кистью, удары получались слабыми – но они попадали, и попадали точно. Впрочем, же стеганый поддоспешник, который викинг, в отличие от кольчуги, и не подумал снимать, неплохо гасил удары. Теперь, оставшись без меча и щита, но просчитав противницу, он чувствовал себя вполне уверенно. И начал просчитывать, как именно победить. Наказать ушастую девку за брата да за колотушки, заработать славу. Потому и терпел редеющие взбучки. Хотя схватить палку мог уже несколько раз. Но обезоруженная ведьма могла от отчаяния начать колдовать, что куда непредсказуемее палки. И опасно не только для него.
У Немайн нашлись свои проблемы. Норманнов много, и не очевидно, что их удержит честь убитого вождя. Что, если толпой навалятся? Потому бой нужно закончить победой, но не убив и не особенно унизив противника. Но как? Клирик надеялся, что решение придет раньше, чем кончатся силы. А потому крабье кружение продолжалось!
Это напоминало перепляс. Викинг стоит, ставит блоки и изредка получает тумаки. Сида при малейших намеках на атаку скачет белкой, и ее пяткам приходится немногим легче, чем тем местам на теле викинга, до которых она дотянулась! Оба бойца воздерживаются от решительной атаки, хотя рефлексы гонят вперед. Викинг сдерживается, опасаясь вылететь за «ринг», и немножко – колдовства. Клирика гонят в ближний бой навыки испанского мечника. Это же так просто: дорезать обезоруженного противника. Еще можно задушить. Или сломать шею. А лучше – спину. Клирик успешно давил провокации на уровне мышечных импульсов, но в мозгу возникали мгновенные яркие картинки грязных приемов боевой борьбы. С двухметровым детинушкой в панцире железном в главной роли. При попытке подставить на его место эльфийку, получалось смешно. Настолько, что Немайн начала улыбаться. Сначала дрогнули уголки губ. Потом показались белые зубки. Островатые для нормального человека.
Бой длился. Минуты? Часы? Свои болельщики противнику помогли – с травки метнули новый щит. По правилам. Иначе и меч бы подбросили. Но нет. Видимо потому, что меч лежал на дороге, а щит улетел на траву и норманн не мог поднять его, не признав поражения. Поимка щита стоила викингу равновесия и пары пропущенных ударов, но круглый щит с железным умбоном того стоил. Хорошая защита – и оружие получше голых рук. Клирик времени не чувствовал, но знал: силы заканчиваются. Ресурс на нуле. Еще минута, две – и мышцы откажут. Или лопнет сердце. И, когда среди калейдоскопа полупрозрачных миражей мелькнул прием, требующий не столько силы, сколько ловкости и расчета, поставил на него. Обычно проделывают в перчатках? Что ж, лучше порезаться, чем умереть. Абсолютная память вела ноги сиды по кругу, ей не нужно было видеть камни мостовой даже боковым зрением. Шаг, полшага… За секунду до победы сида выдала себя. И без того зловещая улыбка перешла в оскал. Изрядно добавивший викингу прыти. Тот понял – время на принятие решения уходит. Видывал подобные гримасы. Хороший воин не всегда способен сдержать в себе зверя. Но не медведь же и не волк глядел через заиндевевшие глаза бешеной девки! Усталый танец ушастой снова стал ровным и непонятно целенаправленным. Грациозная, завораживающая, аристократически нарочитая неуклюжесть движения, семенящая припрыжка боковых шагов, подвижная спина, все казалось странно знакомым… Викинг решил атаковать, пока зверь не вырвался на волю. И, когда рыжая вдруг споткнулась и неуклюже завалилась на бок, бросился вперед.
Он успел. Бессильно стукнула по булыжникам палка. Удар щитом, удивительно тяжелое тело ушастой девицы отлетает к краю дороги… Один пинок – и победа! Но странно чешется шея, а по глазам хлещет мутный от боли и торжества взгляд зверя. Умнейшего в Скандинавии. Считая человека и богов. Даже Локи не всегда мог перехитрить росомаху. Зверя, не теряющего голову ни в смертельных объятиях расщепленного дерева, ни от писка щенков за спиной.
Кейр, наблюдая поединок, удивлялся, почему сида так долго возится. Ясно же показала, выйдя на варваров с палкой, что намерена их разогнать, как шелудивых псов. Но, вместо того, чтобы быстро прикончить предводителя, устроила какой‑то ритуал. А потом оступилась… Или сделала вид.
Когда варвар бросился в атаку, с земли, подброшенный ударом ноги, взлетел его меч. Схваченный сидой обеими руками за лезвие, так что длина оказалась как у доброго римского гладиуса, коснулся кожи хозяина между нащечником шлема и кольчугой, оставив кровоточащую царапину.
– Прыжок лосося! – Кейр, держа лук наготове, даже кулаком по стене стукнуть не мог, но уж кричать‑то ему ничто не мешало. – Прыжок лосося!
Сам он легендарного приема не видел. Да и никто, кроме соратников богатыря, точно не знал, как знаменитый прием "прыжок лосося" исполнял Кухулин. Метнуть ногой из‑под воды копье на половину стадия? Невозможно. А вот себе в руку… Вполне вероятно, что вдаль отправлял внезапно появлявшееся из ниоткуда копье великий ирландец уже рукой.
Когда Немайн отбросила палку и взялась за настоящее оружие, это был миг восторга. Высший миг. Потом произошло странное – сида почему‑то не стала уворачиваться от удара щитом, напротив, метнулась навстречу. И, отброшенная, замерла – кочка на поле, не человек. Вздох изумления и боли пронесся по стенам города. Неужели убита? Так не могло, не должно было быть! Победитель богини между тем потрогал шею. Долго смотрел на ладонь. Вокруг столпились его люди. Варвар как‑то лениво влез в кольчугу, напялил героический шлем и двинулся прочь, откуда пришел.
Немайн все‑таки что‑то сделала с варварами! Какое‑то сидовское колдовство, в котором, как уверяла, была полным ничтожеством. И вот поредевшая армия налетчиков, съежившаяся до банды, понуро уходила от Кер‑Мирддина, не требуя денег и не зажигая предместье.
Норманны признали в девице оборотня. Такое «колдовство» обычаями хольмганга дозволялось, в праве поединка берсерку никто отказать не мог. Почему должно было лишать его росомаху? Кровь на шее дружина заметила сразу, и вождь еще торжествовал, когда ему указали на ошибку. Потом, когда велел уходить, ворчали, но понимали. В сознании была ушастая или нет, насколько покалечена – дело десятое, главное – осталась на перекрестке, и пустила первую кровь. По обычаю, это победа. В другое время можно бы и оспорить результат, но вождь не мог вести себя неблагородно – после того, как его победили, лишь обозначив смертельный удар. Это получалось бы настолько против чести, что род оказался бы замаран на поколения. И викинги ушли. Неторопливо, собрав легких раненых, и добив тяжелых.