Наследник Петра. Дилогия

– Здорово ты придумал, – покачал головой Новицкий. – Но делать это придется тому механику, про которого я тебя уже спрашивал. А вот про то, что я сейчас нарисую, надо размышлять уже нам с тобой.

Сергей отодвинул тарелку, взял бумагу, толстый карандаш из тех, что специально закупались для царя и Совета в немецком городе Штайне, и начал рисовать, одновременно рассуждая:

– Для привода станков нужна энергия. Можно, конечно, поставить плотину.

Нартов кивнул.

– Но река – вещь такая, она человека не очень слушается. Весной так и норовит выйти из берегов и снести запруду, а в засушливое лето та же Яуза пересыхает почти до дна. И что тогда – сидеть, не работать, ждать дождей? Да и зимой напор может оказаться слабоват, а у нас в России зимы длинные.

– Несколько запруд надо ставить со шлюзами, – пояснил Нартов.

– Я хочу сделать по-другому. Вот, смотри.

Новицкий развернул бумагу, на которой уже был изображен эскиз паровой машины наподобие классической уаттовской, но немного попроще. Золотник у нее работал только на впуск, а выпуск происходил через отверстия, просверленные точно посредине цилиндра, и коммутировался рабочим поршнем.

На то, чтобы понять, как должно действовать изображенное на бумаге устройство, Нартову потребовалось минут десять.

– А ведь может и получиться, ваше величество, – с некоторым сомнением сказал он. – Но кто же это придумал – неужто ты сам?

– Не то чтобы совсем, но как-то так, – скромно потупил глаза Сергей. – Государь Петр Алексеевич, когда уже совсем больной был, на последнем свидании завещал мне найти ученого, который сможет придумать, как использовать во благо силу пара. А я про это почти забыл, но, когда сам заболел, вспомнил. И так мне стыдно стало, что устройство этой машины у меня в голове само возникло, осталось только сделать да посмотреть, как она работать будет.

Глава 8

Афоризм «Кто владеет информацией, тот владеет миром» придумал кто-то из Ротшильдов, и Сергей считал, что правильно. Правда, владение миром ему было совершенно ни к чему, для начала стать бы хозяином в своем дворце, но это означало только то, что ее, этой самой информации, требуется существенно меньше, чем для мирового господства. Однако все равно ведь ее надо где-то брать! Так где же?

Кое-что перепадало от Ушакова, который недавно был озадачен сбором сведений о Верховном тайном совете. Про него он уже сейчас мог рассказать немало, но ведь в той же Москве есть еще много интересного, в этом Новицкий был убежден твердо. Кроме того, он знал, что все яйца нельзя складывать в одну корзину. Значит, необходима еще какая-то служба, для начала чисто информационная, а там видно будет.

Всякий поиск чего-нибудь нужного следует начинать с внимательного взгляда: а не валяется ли оно прямо у тебя под носом? Ведь часто бывает именно так. Поэтому сразу после визита промышленника Баташева царь спросил у Афанасия, откуда тот узнал про этого человека. Главный камердинер помялся, но потом честно рассказал про сестру свекрови свояченицы.

– А чем она вообще занимается? – поинтересовался Сергей.

Ершов совсем стушевался и пробормотал, что бабка Настасья помогает людям в сердечных делах.

– Ворожея или сводница?

– Всего помаленьку, государь, – чуть воспрянул Афанасий, видя, что молодого царя занятия его родственницы нисколько не смутили.

– Тогда ты ее как-нибудь на днях приведи сюда, но только незаметно. Сможешь сделать так, чтобы, кроме вас с Федором, об этом вообще никто не знал?

– Трудновато это будет, больно уж много тут всякого народа обитает. А вот если еще истопника Силантия в дело посвятить – тогда да, больше никто не прознает.

Бабка Настасья явилась во дворец следующим утром. Поначалу она не произвела впечатления на Сергея – физиономия глупая, да еще накрашенная, одежонка весьма подержанная, но потом он присмотрелся. И тут же заподозрил, что макияж наложен не для повышения женской привлекательности – какая она к чертям может быть в шестьдесят с лишним лет и при фигуре, больше всего напоминающей бочонок. А именно для придания лицу небольшой придурковатости. Да и глаза были подведены так, чтобы скрыть хитрый прищур. Ну, посмотрим, что это за бабка-ворожея, подумал Сергей и начал:

– Настасья… как тебя по батюшке-то?

– Ивановна, государь.

– Так вот, Анастасия Ивановна, ты небось догадываешься, зачем я тебя позвал.

– Ой, да где же нам, с нашим-то скудным умишком? Ведь быть не может, чтобы ты захотел от старой бабы Насти в сердечных делах помощи, тебе же только мигнуть – и первые красавицы сюда толпой побегут, локтями толкаясь. Али будущее свое знать хочешь, чтобы я тебе его погадала?

– Ничего так, неплохо убогой притворяешься, – оценил Сергей. – А погадать тебе я и сам могу, причем без ошибки. Значит…

Новицкий воздел глаза к потолку, выдержал паузу и загробным голосом начал:

– Вижу! Вижу я всего три варианта будущего рабы божьей Анастасии, а никаких других там вообще нет. Первый – это если оная раба божья и дальше будет валять дурочку. Тогда ее просто сейчас вышибут из дворца, и все. Но зато ежели она всерьез соберется служить молодому царю, то ждут ее деньги большие, звания высокие да милость царская. Ну, а коли она всего этого не оценит и захочет чего-нибудь на стороне, то прикопают бабушку, да так, что и я не буду знать, где именно. И как тебе мое гадание?

– Отменно, государь, тебе сейчас сам Нострадамус позавидовал бы. Думаю, поняла я, какой службы ты от меня хочешь, но все же лучше сам это скажи, своим царским словом.

– Хм, не такая уж это и простая задача, но попробую. Итак, я вообще-то любопытный. И если меня что заинтересовало про кого угодно, то должен быть человек, который быстренько все разузнает, проверит и мне расскажет. Но это даже не полдела, а скорее только треть его. Тот человек сам должен соображать, что именно будет мне интересно, что может принести пользу, а что вред. И разузнавать все это, не дожидаясь специальных указаний. Наоборот, регулярно докладывать, что вот такие-то люди вроде как что-то задумали, и не вышло бы чего худого, если это так оставить. Разумеется, если видится не худое, а хорошее, то про это тоже докладывать надо. Возьмешься за такое дело?

– Ох, и куда же я, старая, денусь…

– Я не неволю, откажешься – ничего тебе не будет, даже рубль дам за беспокойство. Ну, а раз этот рубль тебе не нужен, то, может, сама скажешь, что за вопросы у меня есть прямо сейчас?

– Так ведь ответы я знаю не на все три, а только на первый и последний.

– Вот те раз… а как ты догадалась, что вопросов будет именно три?

– Мы с тобой, государь, всего ничего разговариваем, а ты уже и предсказание свое на три части поделил, и пожеланий было три, если в них вдуматься. Вот я и подумала – вопросов тоже будет три. Первый – что за человек этот твой Афоня Ершов. Правильно я решила или глупость сморозила?

– Бабуль, не прибедняйся, глупости ты говоришь, только когда сама хочешь. Правильно. А под номером два у нас что?

– Чего не ведаю, государь, того не ведаю. Я ведь сказала, что не знаю ответа, а про то, что и самого вопроса тоже, сказать не успела, а ты не спросил.

– Интересно, – хмыкнул Сергей, – тогда озвучь, пожалуйста, третий вопрос. И сразу можешь на него отвечать.

– Неясно тебе, откуда мне известно про Нострадамуса. Так ведь я не всегда была такой старой да страшной, как сейчас. Почти сорок лет назад это было, сам Яков Вилимович Брюс на красоту да пригожесть мою обратил внимание и взял в услужение. Кто он такой, тебе ведомо?

– Анастасия Ивановна, не надо подозревать меня в совсем уж дремучем невежестве. Знаю я, кто это такой. Кстати, правду про него болтают, что он чернокнижник?

– Врут, государь. И я даже сказать могу, кто те слухи распускал и зачем, если велишь.