Убийство-2

Она не ответила.

— Я вот о чем, — продолжил он. — Вы приехали в Копенгаген, чтобы увидеться с матерью. А сами вздумали заняться расследованием убийства.

— Меня попросил Брикс.

— Он попросил материалы почитать.

— Я почитала.

— А что мы сейчас делаем? Едем опрашивать свидетелей?

У него было необычное лицо: очень подвижное, молодое и в то же время — лицо зрелого человека, знавшего много горя.

— У вас нет никаких полномочий, Лунд.

— Брикс просил меня…

— Когда мы приедем на место, вы останетесь в машине, пока я не позову вас.

— Это же смешно.

Ее слова не понравились Странге. Он поглядел на дорогу, притормозил, остановился у обочины и выключил зажигание.

— Вы останетесь в машине, пока я вас не позову, — повторил он. — Соглашайтесь, а иначе выходите из машины и добирайтесь домой как хотите. Кстати, именно там вы и должны сейчас быть. А не здесь, со мной, под этим сволочным дождем!

Он сложил руки на груди и ждал ее ответа.

— Вы точно придете за мной? — спросила она.

— Если буду уверен, что там безопасно.

— Я не ребенок, Странге! У меня было такое же звание, как у вас.

— Было. — Он смотрел прямо ей в глаза. — И что случилось потом?

Он ждал. Но она не собиралась реагировать на вызов — ни в беседе с этим малознакомым полицейским, ни с кем-то еще.

— Ладно, — произнес Странге неожиданно мягко. — Люди всякое про вас говорят, вы же сами понимаете.

— Вы не знаете и половины.

— Хотите рассказать?

Она молчала.

— Вот и отлично, потому что я не хочу знать. — Он завел машину. — Здесь коп я, а не вы.

Не дожидаясь ответа, Странге вновь влился в поток вечернего оживленного движения.

Дождь лил как из ведра, когда он въехал на пустую парковку позади заброшенного здания рядом с одной из пешеходных улочек, ведущих в Христианию.

— Я проверял этот клуб. В нем состоит десять-одиннадцать тысяч человек по всей Дании. Секретаря зовут Аллан Мюг Поульсен. Он снимает комнату рядом с офисом. Дом номер двадцать шесть.

— Он все еще служит в армии?

— Я не знаю.

— Бывал в Афганистане?

Странге не ответил.

— Драгсхольм давала этим людям деньги. Каждый месяц, — подчеркнула Лунд. — Вы должны узнать почему.

— Я спрошу. — Странге заглушил двигатель, сунул ключи в карман, открыл дверцу. — Ждите меня здесь. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Мы договорились?

Лунд отсалютовала с самым серьезным видом, какой только могла состроить. Странге вышел и направился вдоль ряда дверей, отыскал нужный подъезд и вошел внутрь здания. Она пробормотала себе под нос что-то едкое и глубоко несправедливое. Конечно, он не имеет права вовлекать в следствие посторонних гражданских лиц. Может, он боялся выговора. Или просто хотел настоять на своем. Вот и Ян Майер постоянно чувствовал необходимость доказывать что-то в ее присутствии, и она никогда не могла понять почему. Он был хорошим копом, обладал умом и воображением. И учился быстро. По большей части — у нее.

Она увидела, как в доме зажегся свет.

Странге совсем не такой. Прежде всего, он куда более уверен в себе. Она хотела послушать, как он разговаривает со свидетелями, какие вопросы задает.

Но больше всего ей хотелось делать это самой. В расследовании убийства был свой особый запах, ощущение, вкус. В глуши Гедсера, выискивая жалких нелегалов, которые пытаются найти лазейку в Данию, она и забыла, каково это — охотиться на убийцу. А теперь снова почувствовала этот запах. Он ей нравился.

— Я нужна тебе, Брикс, — прошептала она, сидя на пассажирском сиденье черного полицейского автомобиля без опознавательных знаков. — Я умею смотреть, умею видеть…

По торцу дома на уровне второго этажа тянулся металлический мостик. Взгляд Лунд пробежал вдоль черных перил, наткнулся на сорванный массивный замок на цепи.

В этот момент из здания на мостик вышел человек, одетый в черное, с низко надвинутым на лицо капюшоном. Держа руки в карманах и опустив голову, он быстро двигался к лестнице в дальнем конце мостика.

Человек торопился и ежился, он словно пытался спрятаться внутрь черной зимней куртки.

Лунд опустила окно и крикнула:

— Эй!

Этого короткого слова хватило, чтобы человек на мостике припустил бегом.

Лунд выскочила из машины, ни о чем не думая.

Был только один путь на улицу — через крытую автомобильную парковку. Лунд побежала вслед за незнакомцем в черном, не переставая окликать его.

На улице, где стены здания больше не давали укрытия, в лицо ей ударил сильный ледяной ветер. Человек направлялся в сторону ворог Христиании, расписанных аляповатыми изображениями косяков с марихуаной, знаков мира и символов хиппи.

Внутри свободного города машин не было, лишь пешеходы в лабиринте строений перемещались куда-то в темноте. Здесь никто никуда не спешил. Только она и человек, которого она преследовала.

Лунд бежала изо всех сил, протискиваясь сквозь толпы ленивых, ворчащих людей, окутанных дымом наркотиков, мимо передвижных уличных кафешек, откуда доносилась громкая музыка и отупелый смех.

Вот и Пушер-стрит — главная улица, заполненная любопытными туристами и местными жителями, бродящими среди прилавков, заваленных подносами с марихуаной. Лунд лавировала между ними под обстрелом подозрительных взглядов — уж очень характерно, высоко подняв руку, держит она фонарик, так делают только полицейские.

Впереди снова на мгновение промелькнула фигура в черном. И окончательно исчезла. Лунд искала, пока сама не заблудилась в аллеях и тупиках Христиании. Ей пришлось достать телефон, свериться с картой, чтобы понять, где она находится. Затем она пошла обратно к зданию, где располагался клуб ветеранов, с облегчением увидела вокруг себя нормальные улицы с машинами и пешеходами с пакетами продуктов в руках, а не с косяками.

Примерно на полпути с боковой улочки к ней кто-то выскочил, схватил за руку.

— Господи, — выдохнула она, разглядев обеспокоенное, озадаченное лицо Странге.

— Вы хорошо понимаете по-датски? Я же просил вас оставаться в машине!

— Из здания выбежал какой-то человек. Я окликнула его, но он припустил со всех ног. Что-то здесь не так.

Он стоял под струями дождя возле мокрой стены из серого кирпича.

— Вы что-нибудь выяснили? — спросила она.

— Когда? Я только вошел внутрь, как вы подняли крик. Пришлось бежать за вами.

— Мюга Поульсена нашли?

Он покачал головой.

— Вы что, решили стать копом-одиночкой и своими криками напугать банду наркодилеров?

— Я не коп, — ответила Лунд. — Вы сами сказали.

Она быстро пошла к зданию, где располагался клуб ветеранов, и оказалась внутри прежде, чем он догнал ее.

Дверь в комнату Поульсена была открыта. Казалось, там никого нет.

— Я успел добраться только до входа, когда вы устроили переполох, — сказал подошедший Странге. — Может, следует сообщить дежурному…

— О чем именно?

Она вошла в комнату. Перевернутый стул говорил о том, что тут была борьба. Больше ничего интересного. Лунд вышла, прошла по коридору к двери, на которой краской было написано: «Клуб ветеранов».

Внутри стулья, стол для пинг-понга, дешевый компьютер. Чайник, несколько кружек и газовая плитка.

— Да, не усложняли себе жизнь люди, — заметил Странге. — Поищу их отчетность. Может, там удастся найти, куда шли деньги Драгсхольм.

Он достал фонарик, стал выдвигать ящики. Лунд нашла выключатели на стене. На потолке зажглись мощные флуоресцентные лампы. Помещение оказалось захламленным, пыльным и убогим.

В глубине комнаты непрозрачным полиэтиленом был выгорожен угол — то ли для покраски, то ли для других строительных работ.

Лунд подошла ближе. Рядом с полотнищем на полу растекалось красное пятно. Она не стала дожидаться Странге, который все еще осматривал содержимое тумбочек, отодвинула полиэтилен, заглянула внутрь.

Мужчина, вверх ногами, подвешен на веревке, перекинутой через балку под потолком.