Страница 29 из 117
– Спасибо, парни! – искренне ответил Павел. – Я донельзя рад, что в вас не ошибся.
Пилоты еще немного повосторгались предусмотрительностью командира.
– Предложения? – прервал базар Затонов. Определенные наметки к тактике и стратегии боя у него уже были. Подполковник совсем не считал ситуацию безвыходной. Очень тяжелой – несомненно, но некоторые надежды на положительный исход у командира группы все-таки были. Все эти три недели Павел пытался рассмотреть разные версии боестолкновения, включая и подавляющее преимущество противника на входе в аномалию. Раз за разом он просчитывал в виртуале варианты, используя всю мощность бортовых вычислительных систем. Больше тридцати процентов успеха у него не получалось, но, как говорится, и то хлеб. Сейчас Затонов специально позволил своим пилотам хоть чуть-чуть выговориться – пусть немного остынут.
Первым предложил реальную стратегию Джастин:
– Надо любым способом оттянуть генаев от фарватера. Тем более что точные координаты входа в него противники знать никак не могут.
– Другие мнения? – поинтересовался после паузы Затонов.
– До поры до времени не показывать реальной скорости "Волкодавов", – дополнил майор. – Оттянем, потом рванем к аномалии. Оторваться от основной массы генаев на максималке не очень проблематично. Прорвемся через заслон, нырнем в минные поля – коды опознавания "свой-чужой" у них быть никак не могут – только нас и видели.
– Вот примерно так я и рассуждал, – усмехнулся Павел. – Ловите наработки, – подполковник отправил файлы со всеми более-менее выигрышными вариантами, над которыми работал три недели, по командному каналу связи.
– Круто! – первым высказал свое мнение через десять минут рассмотрения Стайн.
– До тридцати процентов вероятности выхода из боя живыми, – выдал точный анализ все-таки более опытный майор.
– Что никак не гарантирует успеха, – согласился Зальберг. – А ведь возвращение, ребята, нам в любом случае никакими силами не светит – свои же по приказу Довлатова к стенке поставят.
Павел обеспокоенно посмотрел на своего второго номера – вдруг услышала?! Нет – тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо. Сюзанна все с тем же детским восхищением не могла оторваться от мониторов. Сам Затонов уже давно смирился с тем, что это задание для него последнее.
– Вот это уже факт на все сто, – совершенно спокойно подтвердил капитан.
– Исходя из этого, тридцатипроцентная вероятность прорыва меня совершенно не устраивает, – заявил Джастин. – Посему будем работать несколько иначе. Держите мои файлики, робяты. Бить баклуши три недели подряд как-то не по-нашенски. Я, Паша, это время, как и ты, зря не терял.
"Робяты… Ему всегда нравилось это древнее слово" – вспомнил Затонов, запуская полученные данные в виртуалку.
Уже через пяток минут анализа Павел еще раз убедился, что с талантами Зальцберга в планировании боя ему никогда не сравниться. Даже в худшем из вариантов Джастина вероятность успешного прорыва к аномалии превышала целых семьдесят процентов. В лучшем – почти девяносто пять! У всех наработок друга был только один весьма существенный с точки зрения Затонова недостаток – в фарватер целым мог зайти только один "Волкодав". Выбор, чья конкретно должна быть эта машина, не предусматривался. Долететь почти гарантированно до Наташки могли только Павел с Сюзанной. Следовательно, задуманное Затоновым, Джастин уже давно предположил. У него во все времена были великолепные аналитические таланты. Не учел, конечно, подполковник Зальцберг наличия на борту одной маленькой коробочки в личном сейфе Павла. А если бы узнал? Без всякого сомнения, немедленно открыл бы огонь по "Волкодаву" командира. Ма-а-аленькая такая коробочка. Тьфу, тьфу, тьфу! Об этом даже думать нельзя!
****
Фломастеры у Кирилла через несколько дней все-таки появились. Воодушевленный Сашка – интерес, проявленный им к новым знаниям, скорее можно было назвать жадностью – попытался нависнуть у герцога над плечом, когда тот следующим утром сел переписывать учебники из файл-сервера. Чтобы избавить слугу от чрезмерного любопытства, Кирилл посадил его расшифровывать вчерашнюю скоропись и заносить ее в другую тетрадь набело. Это решение оказалось очень большой ошибкой – мало того, что из-за дикого количества клякс Сашкина работа никуда не годилась, так еще сам горе-переписчик уже через десять минут был густо измазан чернилами. Синие с постепенным переходом в черно-бурый цвет пятна – железо, бывшее в составе чернил, окислялось на воздухе довольно быстро – усеивали обе руки, щеки, нос, лоб, губы и даже кончик языка. Вероятно, Сашка, когда писал, высовывал его от усердия и облизывался, не замечая, что губы уже заляпаны. Герцог со смехом подвел парня к маленькому зеркалу из полированной бронзы. Смущению слуги не было предела. Вот тогда-то, помогая Сашке отмыться, и поделился идеей. Разукрашенный разводами парень – полностью удалить пятна с лица не удалось, и ежевечерняя прогулка к многочисленным подружкам все равно на сегодня отменялась – с энтузиазмом принялся за дело. Как он протянул скатанный из козьего пуха фитилек в тонкую трубочку окаменевшей стрел-травы, Кирилл вначале не понял.
– Так сперва самую тонкую нитку, что у тетки Джулианы нашлась, просунул. Затем уже сухой фитиль втянул. Когда чернилами пропитался и набух – хрен выдернешь. А потом только очень точно обрезать фитилек надобно.
Хватало Сашкиных самоделок ненадолго – полчаса, сорок минут писанины максимум – затем приходилось брать следующий. Но писалось ими легко и, главное, кляксы как таковые исчезли полностью. После обязательной теперь ежедневной трех-четырехчасовой переписки герцогской скорописи – слуга каким-то образом умудрялся довольно аккуратно и притом быстро выводить буквы и цифры на бумаге, одновременно практически с первого раза запоминая все правила и формулы – Александр, сняв затычки с тыльной стороны фломастеров, заново пропитывал фитили чернилами. При этом, что было уже совсем странно, совершенно не пачкался.
Лавочник, у которого все учащиеся академии покупали писчие принадлежности, однажды поинтересовался у Сашки, почему тот, беря каждый раз несколько новых тетрадей из драгоценного папируса, плюс обычные из желтовато-серой бумаги и большой глиняный бутылек чернил, совершенно не покупает гусиные перья. Неужели его работники недостаточно качественно их делают? Или сырье плохо высушено? В ответ герцогский слуга показал последнюю страничку своего блокнота, в который всегда записывал расходы, до половины заполненную его теперь уже почти каллиграфическим почерком. Лавочник настолько впечатлился ровными достаточно тонкими линиями письма, что как с ножом к горлу пристал, требуя открыть секрет нового пера. Сашка, явно не будучи дураком, перед тем, как показать образец и раскрыть технологию изготовления, оговорил себе половину прибыли от продажи фломастеров.
Новое средство для письма вызвало фурор у студентов, преподавателей и, в первую очередь, штатных писцов академии, занимавшихся тиражированием книг. Лавочник, чтобы удовлетворить резко возросший спрос, открыл небольшую мастерскую по изготовлению фломастеров, наняв трех новых работников. И даже немного усовершенствовал конструкцию, вставив на клею короткую тонкую трубочку с фитилем в чуть более толстую, наполненную чернилами. Новых фломастеров хватало на значительно больший срок.
Попытка другого торговца, снабжавшего канцелярскими принадлежностями королевский дворец и управление столичного градоначальника, повторить технологию без разрешения, вызвало разбирательство в городском суде Санкт-Михаэля. С треском проиграв дело, торговец, впрочем, как и все другие желающие изготавливать и продавать фломастеры на территории королевства – увы, лицензионные законы пока на всю территорию Европы не распространялись – отныне обязан был отдавать большую часть прибыли Сашке, который вовремя обеспокоился получить привилегию.