Страница 27 из 89
Светловолосая прелестная Лоллия обменивалась улыбками с Ресом. Она была одета в длинное платье голубого цвета, а ее волосы были уложены в красивую прическу и перехвачены алой лентой.
Застолье продлилось недолго. Я не успел еще толком насытиться, а Спартак уже объявил, что прекрасным амазонкам нужно отдохнуть после трудного пути, да и славным мужам пора бы приступить к своим насущным делам.
Едва Эмболария и три ее подруги удалились из шатра, как Спартак объявил всем оставшимся, что Эномай при возвращении к Везувию видел на Ателланской дороге римское войско.
— Это войско выслано против нас, — сказал Спартак.
— Римлян не меньше трех тысяч, а может и больше, — вставил Эномай. — Сегодня к полудню римляне подступят к Везувию.
— Что будем делать, братья? — спросил Спартак.
— Как что — сражаться! — решительно произнес Крикс. — Наш отряд увеличился до тысячи человек, теперь мы — сила!
— Не забывай, брат, у нас только половина людей вооружены щитами и копьями, — заметил Криксу Эномай. — С ножами, топорами и косами выходить против римлян бессмысленно.
— Кто командует римским войском? — поинтересовался Брезовир.
— Претор Клодий Глабр, — ответил Клувиан.
При этих словах Клувиана Крикс слегка вздрогнул и бросил на меня нахмуренный взгляд.
— Откуда это стало известно? — спросил он.
— Мы проезжали через селение, где легионеры брали у местных жителей овес для лошадей, — сказал Клувиан. — Кто-то из легионеров сказал селянам, что их полководца зовут Клодием Глабром.
В разгоревшемся споре Крикс и Брезовир стояли на том, что восставшим нужно спуститься с горы и напасть на римлян из засады. Эномай и Клувиан настаивали на том, что самое лучшее для восставших — это держать оборону на Везувии, не ввязываясь в большое сражение с римлянами. Мы с Ресом помалкивали, поскольку по рангу мы оба были всего лишь посыльными при Спартаке.
Спартак, внимая спорщикам, делал весьма резонные замечания тем и другим, доказывая им, что в обоих случаях у римлян будет явное превосходство.
— Если Клодий Глабр окажется здравомыслящим военачальником, то он не погонит своих легионеров на штурм наших укреплений, — молвил Спартак. — Претору Глабру достаточно перекрыть спуск с горы, и тогда наш отряд окажется в ловушке. Провизии у нас всего на три-четыре дня. А что дальше?.. Голодная смерть или сдача в плен.
— Потому-то надо напасть на римлян, едва они вступят в лес у склонов Везувия! — заявил Крикс, грозно сверкая глазами. — В лесной чаще римляне не смогут действовать в плотном боевом строю.
— Верно! — поддержал Крикса Брезовир. — Наша храбрость заменит нам тяжелое вооружение. Победим или умрем!
— Нет, братья, нужно скорее уходить с Везувия, — сказал Эномай. — Подыхать здесь ни от голода, ни от римских мечей я не собираюсь!
— Куда уходить? — Спартак взглянул на Эномая. — Римляне уже близко. Клодий Глабр устремится за нами в погоню, благо в долине у него будут все преимущества над нами. Ввяжемся в бой с легионерами — поляжем все поголовно!
— Братья, надо держаться на Везувии! — промолвил Клувиан. — Здесь римляне нас не одолеют. А коль подступит голод, можно будет забить лошадей и мулов, их мяса нам хватит дней на десять-пятнадцать.
— И что потом? — Спартак повернулся к Клувиану. — Дальше-то что?
Клувиан молчал, нервно кусая губы.
— Выход один — ударить на римлян, покуда они не заперли нас на горе, — сказал Крикс, встряхнув Спартака за плечо. — Решайся, брат! Навяжем римлянам сражение на лесной дороге. Уверен, Клодий Глабр не ждет от нас такой дерзости!
— Хорошо, Крикс, — после краткого раздумья произнес Спартак, — попытаем счастья в битве. Вдруг Беллона будет милостива к нам. Выступаем немедля!
Трубач дал сигнал к выступлению.
Среди шалашей и палаток замелькали, забегали люди, вооруженные кто чем, спеша на общее построение в центр стана.
Мне Спартак повелел остаться в лагере, сказав, чтобы я заранее приготовил лошадей для Ифесы и ее подруг.
— Если римляне разобьют нас наголову, поможешь Ифесе и другим амазонкам затеряться в лесах, — промолвил Спартак, глядя мне в глаза. — Я на тебя рассчитываю, Андреас. Помни, ты обязан мне жизнью.
— Я помню об этом, Спартак, — сказал я, почувствовав, как от сильного волнения у меня защипало в глазах.
Эномай, облачаясь в боевое снаряжение, наставлял меня и Эмболарию.
— Будьте чуть позади нашего отряда, — молвил он своим невозмутимым голосом. — Когда начнется сражение, расположитесь где-нибудь на склоне горы, вблизи от тропы, ведущей наверх. Коль увидите, что дело наше дрянь, сразу мчитесь во весь дух к становищу, хватайте лошадей, собирайте всех женщин и уходите с Везувия в леса.
До полудня оставалось совсем немного, когда отряд восставших, разбившись на сотни, длинной густой колонной, сверкая на солнце остриями копий, спустился по тропе с вершины Везувия на лесную дорогу.
Стояла удушливая жара, предвещавшая грозу. Небесный свод из темно-синего превратился в бледно-голубой. Солнце палило безжалостно.
Я укрыл попонами и взнуздал пять лошадей. Вдвоем с Эмболарией мы вывели этих взнузданных коней из загона и привязали в тени под соснами неподалеку от заградительного вала из камней. Затем мы с Эмболарией двинулись вниз по тропе, ведя между собой неспешную беседу. Я шел, опираясь на палку, так как у меня сильно ныла ушибленная Криксом левая нога. По этой причине я все время отставал от широко шагающей Эмболарии, которой не терпелось догнать арьергард нашего отряда.
От быстрой ходьбы и от духоты Эмболария быстро вспотела и разрумянилась. Короткая легкая туника, намокнув от пота, прилипла к широкой спине самнитки. Висевший у нее на поясе короткий меч при каждом шаге ударялся о мощное бедро Эмболарии. Ее темно-каштановые вьющиеся волосы, перехваченные тесемкой на затылке, то подрагивали при торопливой ходьбе, то метались из стороны в сторону, когда Эмболария озиралась по сторонам. Эмболария то и дело оборачивалась ко мне, поджидая и подбадривая меня.
Почувствовав, что боль в ноге усилилась, я сел на теплый шершавый камень, над которым нависали ветви молодого вяза.
— Извини, я что-то совсем занемог, — пробормотал я, не решаясь встретиться глазами с неутомимой Эмболарией. — Сейчас передохну чуть-чуть и…
Присев на корточки, Эмболария осмотрела большой синяк на моей лодыжке.
— Оставайся здесь, Андреас, — сказала она. — В случае опасности тебе не убежать от врагов. Я одна понаблюдаю за сражением издали. Жди меня тут!
Пожав мою правую руку повыше кисти, как было принято у греков и римлян при встрече и прощании, Эмболария бегом устремилась вниз по тропе и вскоре исчезла за деревьями.
Прислонившись спиной к стволу вяза, я закрыл глаза, чувствуя болезненные толчки крови в висках; усталость и жажда окутывали мое взмокшее от пота тело неким невидимым покрывалом. Я не заметил, как заснул.
Громкие грозовые раскаты пробудили меня от тяжелого сна. Сначала я замер от непонятного ужаса, слыша, как в потемневших небесах с сухим пронзительным треском неистовствуют ослепительные молнии. Начал накрапывать крупный дождь, заметно усиливаясь. Сильный ветер, налетая порывами, с шумом трепал и ломал ветви деревьев.
Я вскочил и заковылял вверх по тропе, стуча палкой по камням. Я беспокоился, что лошади, испугавшись грозы, оборвут поводья и умчатся в лес.
По небесам, окутанным лиловой мглой, прокатывалось ужасающее грохотание, яркие зигзаги молний слепили глаза. Дождь превратился в ливень, который изливался с небес теплыми потоками, напитав все вокруг всепоглощающей прохладой. Мои ноги скользили почти на каждом шагу. Мне приходилось опираться на палку или хвататься рукой за тонкие стволы деревьев. Про боль в ноге я совсем забыл.