Страница 16 из 31
Узкие молы, окруженные плавающими бочками, выстреливали из берега в реку. Маленькие баржи и плоты были привязаны к каждому молу, тесня друг друга, и каждая из них служила также и лавкой. Плавучий рынок был куда больше, громче и суматошнее, чем Рыночная площадь на Северном берегу. Торговцы кричали, сыпали заклятиями и пели о том, что они собирались продавать.
— Гамаки, удобные гамаки, сплетенные из лучшей шкуры кальмара!
— Сахарный тростник и морская соль для вашей еды и магии!
Роуни ввинтился в толпу, окружавшую молы ниже по течению. Он пробежал под лебедкой с клеткой Пекаря, макавшей какого-то несчастного булочника в реку за то, что он продавал не то слишком маленькие, не то слишком большие, не то слишком черствые буханки хлеба. Роуни заставил свои ноги научиться перемещаться по неровной поверхности, повинующейся прихоти реки. Он нырял и шмыгал между людьми. Никто не трогал его и не загораживал ему дорогу, хотя никто его и не замечал. Он надеялся оторваться от болвашек в этом шуме и суете, вильнуть назад и присоединиться к гоблинам.
Лисья маска давила ему на лицо, ярко раскрашенная, она как будто кричала: «Здесь я! Вот! Прямо тут!», но он не мог снять ее, не явив миру свое собственное неизмененное лицо.
Торговцы фруктами и рыбой выкрикивали свои предложения по обе стороны от него. Резкий акцент живущих выше по течению мешался с мягкими слогами обитателей районов ниже по течению:
— Морская рыба! Речная рыба! Сушеная и соленая пыльная рыба!
— Редкие груши и айва! Фиги и лимоны с побережья!
В самом конце дальнего мола, под ощерившейся пастью лишившейся стекла решетки стояла жалкая фруктовая лавка и несколько бочек. Одинокий продавец выставил на прилавок несколько корзин несчастного вида яблок и даже не пытался привлечь к ним внимание. Он поглядел на Роуни и, потеряв интерес, снова отвернулся.
Роуни обернулся. Болвашки неспешно следовали за ним. Им не нужно было спешить. Ему больше некуда было бежать. Он мог сдаться болвашкам или кинуться в реку, а течение было очень сильным. Еще никто не пересекал реку вплавь.
Болвашка-Щетинка хмыкнул, подобравшись поближе. Это было обычное его хмыканье. Оно не принадлежало Баше. Роуни не видел в его лице Башки, глядевшей его глазами, носившей его, как маску.
На Роуни была маска. Он встал, как лиса, хитрая и гордая.
— Вы меня не поймаете! — сказал он, зная, что это правда.
Он прыгнул на бочку, оттуда — на баржу продавца рыбы, а там он скинул канат и отправил баржу по течению. Потом он перебежал палубу и прыгнул в свободное пространство между молами. Куртка развевалась за его спиной, как парус. По пути он зацепился за перила баржи и подтянул себя на борт.
Река взялась на баржу продавца фруктов и погнала ее по течению. Торговец одновременно ругался и греб, но его проклятия были неуклюжими и вряд ли могли прилипнуть.
Все три болвашки поспешили к тому месту, где только что была баржа, и злобно уставились на воду, отделявшую их от Роуни.
Роуни поклонился. Он снял маску и сунул себе под рубаху. Он спокойно прошел на нос баржи. Шкипер был полностью занят продажей рыбных пирогов, прекрасно выглядевших и пахших, поэтому не обратил внимания на слезавшего по швартовам Роуни, как будто у того было полное право слезть по швартовам. Он влился в толпу и отправился на поиски гоблинской сцены.
Роуни скользил между людьми. Он двигался быстро, но не бежал. Он не хотел обнаруживать свою спешку. Он не хотел ничего обнаруживать.
Это была более дорогая часть Плавучего рынка, и здесь решетки еще не лишились стекла. Собравшиеся здесь торговали более деликатными вещами вроде тонкой ткани и крошечных механизмов, тем, что нужно было беречь от шторма. На одной из барж были экзотические животные в клетках. Производители мыла предлагали прохожим понюхать их товары. Высокий мужчина с выцветшими, глубоко посаженными глазами продавал изделия из слоновой кости. Еще один прилавок демонстрировал хитрые устройства, изящно исполнявшие бесполезные вещи.
Роуни вглядывался в каждое лицо: не похож ли кто на его брата? Он обращал особенное внимание на людей с бородами на случай, если Роуэн нарисовал или наклеил себе фальшивую бороду, чтобы за ней прятаться. Он рассматривал команды барж на случай, если Роуэн записался на корабль, чтобы сбежать из Зомбея и от капитана стражи. Роуни задумался, сможет ли его брат действительно уплыть без него. Он прогнал от себя эту мысль.
На дальнем краю мола выше по течению, прямо под мостом Скрипачей был привязан простой плот. На нем покачивался гоблинский фургон.
Клок стоял перед фургоном, все еще в полумаске, со сложенными на груди руками. Гоблин смотрел сверху вниз на тощего и потрепанного мужчину с рыболовным амулетом на шее. Мужчина кричал, и вокруг ссорящихся уже собрался народ. Роуни проскользнул в самую их гущу.
— Это мой мол! — хрипло орал мужчина. — Я даю свое представление здесь!
Клок поднял бровь достаточно высоко, чтобы она вылезла из-под маски (у которой были собственные брови):
— Представление?
— Да, представление! — сказал мужчина, указывая на Клока пальцем, будто собираясь свалить его им с ног. — Толковое представление без всяких масок! Я могу проглотить рыбу за четыре пенни, а за пять я проглочу любое другое живое существо. Ты так можешь, гоблин? Спорим, тебе не удастся.
У мужчины в руках было ведро, в котором ползали разные живые существа. Клок сунул туда руку, зачерпнул горсть и показал толпе краба на один укус, улитку и извивающегося червяка. Он подкинул в воздух краба, потом улитку, потом червяка. Он принялся ими жонглировать. Потом он добавил два метательных ножа, и их лезвия блестели на солнце. Он поймал ртом краба, улитку и рыбу и проглотил их, одновременно поймав по ножу в каждую руку.
Толпа засвистела. Роуни захлопал. Потрепанный мужчина яростно шагнул вперед, но наткнулся взглядом на ножи, которые Клок непринужденно держал в руках. Он попятился назад, схватил ведро и припустил прочь.
Клок поклонился. За его спиной мягко опустилась и стала сценой стена вагона. Он сделал заднее сальто, приземлился на платформу и снова принялся жонглировать, пока к нему присоединялись другие гоблины. Семела и Эсса привели с собой своих зрителей и проскользнули в фургонную дверь за кулисы.
Роуни думал, куда лучше пойти, когда пришел Томас и встал за его спиной. Старый гоблин держался так, что его почти невозможно было заметить, даже в маске, даже с огромной черной шляпой на голове.
— Ты снял маску, — сказал он лишенным выражения голосом. — И ты не посчитал нужным привести с собой зрителей.
— Я едва не привел с собой болвашек, — прошептал в ответ Роуни. Томас непонимающе на него взглянул. — Детей, живущих с Башкой, — объяснил Роуни. — Возможно, она их послала.
Томас издал низкий горловой звук:
— Прекрасно, — сказал он, хотя явно не думал, что это прекрасно. — Скажи об этом Семеле, как только доберешься за кулисы, что тебе придется делать очень осторожно. Зайти за эти ящики, надень маску — ведь ты ее не потерял? — и проскользни под сцену. Стукни трижды в пол фургона, и Нонни тебя впустит. В течение представления ты будешь помогать ей за кулисами.
Это не могло не разочаровать.
— Я не буду участвовать в постановке? — спросил Роуни.
— Ты совершенно точно будешь в ней участвовать, — сказал Томас, поправляя шляпу. — Только в той ее части, которая происходит за сценой. Не то чтобы у тебя было время и возможность выучить слова или хотя бы научиться читать. Твое ученичество только началось.
— Я умею читать, — спокойно сказал Роуни.
— Не волнуйся, — сказал Томас. — Я понимаю, что грамотой владеют далеко не все…
— Я умею читать, — снова сказал Роуни.
— …И мы не можем ожидать, что ты один из них.
— Я умею читать! — крикнул Роуни.
Высокая морячка с несколькими косичками ущипнула Роуни за руку:
— Заткнись и смотри представление, — сказала она. — Гоблины жонглируют огнем.
— А, — удивленно прошептал Томас. — Понятно. Прекрасно. Меньшему придется тебя учить. А теперь, пожалуйста, хватит орать и незаметно проберись под фургон.