Страница 25 из 28
Тем временем 31-й Пенджабский пехотный полк, который наступал справа под командованием полковника О'Брайана, попал под жестокий обстрел со скалистого хребта на фланге. Он вел упорную атаку на большую кучу камней, которую удерживал противник. Вскоре бой продолжился на короткой дистанции. Две передовые роты вели перестрелку с дистанции в сто ярдов. Положение осложнял перекрестный огонь с правого фланга.
Полковник О'Брайан быстро переходил с места на место, направляя огонь и воодушевляя своих людей, которые были ему преданы. Вскоре вражеские стрелки обратили внимание на его высокую фигуру и стали вести прицельный огонь. Долгое время, хотя пули взрывали землю вокруг, они не задевали его, но в конце концов он был ранен в грудь, и его, смертельно раненого, вынесли из боя.
Напор со всех сторон стал настолько сильным, что бригадир, опасаясь, что войска могут увязнуть в этой схватке, дал приказ отступать. Но деревня уже горела, и противник, который тоже понес тяжелые потери в ближнем бою, не преследовал нас с прежней энергией. Батарея подошла на шестьсот ярдов к линии противника и открыла беглый огонь шрапнелью, чтобы очистить те отроги, которые господствовали над линией отступления. Снаряды с воем пронеслись над головами солдат Западного Кентского полка, которые уже покинули холм и подходили к пушкам, и разорвались в клубах белого дыма на гребне отрога, взрывая землю сотнями пуль, содержащихся в них, и поднимая клубы темной пыли.
Наконец отступление было завершено, и бригада вернулась в лагерь. Присутствие кавалерии, которая прикрывала тыл, не давало противнику спуститься с холма.
На обратном пути я наблюдал страшное зрелище. Во главе колонны с носилками везли тела убитых, которые взвалили на мулов и привязали веревками. Ноги болтались с одной стороны, голова — с другой. Длинные черные волосы сикхов волочились по земле, измазанные кровью и пылью, что придавало их фигурам отвратительный вид. Однако другого способа не было, и это было лучше, чем оставлять их останки на поругание и осквернение тем дикарям, с которыми мы сражались.
Как только сэр Биндон Блад, находившийся в своем лагере в Панджкоре, получил известие о сражении 30 сентября, он решил, что он сам двинется в Инаят Кила с подкреплениями[8]. Он прибыл 2 октября вместе с 8-й горной батареей, подразделением 24-го Пенджабского пехотного полка и двух отрядов кавалерии проводников. Он также приказал горной легкой пехоте и четырем орудиям 10-й полевой батареи немедленно последовать за ним. Он был полон решимости предпринять еще одну атаку на Агру и сжечь деревню Гат, которая была не полностью уничтожена. Эта атака была назначена на 5 октября. К этому времени должны были прибыть большие 12-фунтовые пушки полевой батареи, и на позициях врага можно было бы сконцентрировать огонь четырнадцати орудий. Каждый старался любой ценой завершить выяснение отношений с туземцами.
3 октября войска получили приказ захватить и сжечь деревню Баделай, против которой 16 сентября вели боевые действия «Буйволы» и откуда они были спешно отозваны для поддержки 35-го Сикхского полка. В атаке на деревню и ее уничтожении не было ничего нового и необычного, туземцы отступили перед нашими войсками и не оказывали сильного сопротивления. Но, как только бригада направилась к лагерю, они показались в гораздо большем количестве, чем мы видели до сих пор. Поскольку кавалерия не могла действовать среди высохших русел, на пересеченной местности, они смело выступили на равнину. Огромным полумесяцем, длиной около четырех миль, они следовали за отступающими войсками. Оживленная перестрелка началась с расстояния в восемьсот ярдов. Обе батареи вступили в бой, каждая выпустила около девяноста снарядов. В бой вступили все батальоны бригады. Враг, численность которого оценивалась примерно в три тысячи, понес большие потери и отступил около 2:30, когда войска вернулись в лагерь. Сэр Биндон Блад и его штаб наблюдали за операцией и делали рекогносцировку местности.
На следующий день прибыли горная легкая пехота и полевые орудия. Первая насчитывала семьсот человек и вид у них был бравый. Их было столько же, сколько солдат в любых двух батальонах бригады. Пушки совершили трудный переход по неровной местности и бездорожью. Им пришлось пробивать свою собственную колею, и во многих местах их приходилось тащить на руках. 10-я полевая батарея проникла вглубь страны на шестьдесят миль дальше, чем любой другой колесный транспорт. Артиллеристов приняли очень тепло. Весь лагерь с удовлетворением смотрел на длинные полированные стволы, которые могли забросить 12-фунтовый снаряд за тысячу ярдов — дальше, чем горные пушки могли метнуть 7-фунтовый. Им, однако, не суждено было явить свою мощь. Мамунды опять запросили мира. Они устали от борьбы. Их долина была опустошена. Приближался сезон осеннего сева. Прибытие подкреплений убедило их, что правительство полно решимости отстаивать свои условия. Майор Дин сам отправился вести переговоры. Тем временем все важные операции были отложены, хотя фуражировка и стрельба по лагерю продолжались, как прежде.
Сил теперь было достаточно, чтобы сформировать две бригады, и с прибытием бригадного генерала Миклджона это было осуществлено.
Я хотел бы передать читателю, которому не приходилось служить в действующей армии, некоторые ощущения, уравновешивающие тяготы войны. Здоровый свежий воздух, яркие события, возбуждение, благородная и радостная дружба, шансы отличиться, доступные каждому, делают жизнь острее и интереснее, наполняя ее редкими удовольствиями. Неопределенность и важность настоящего уменьшают значение прошлого и будущего, делают его незначительным, избавляют голову от мелких проблем. А когда все уже позади, остаются воспоминания, которые мало кто из людей не считает драгоценными. Что же до трудностей, они хоть и суровы, но переносимы. Помимо всего этого, сильно повышаются шансы познакомиться с иным миром. Но, так или иначе, мы сталкиваемся с печальным, но упорным фактом. В этой противоречивой жизни разум людей столь прозаичен, душа столь материальна, а дух столь слаб, что нет никого, кто бы, пробыв месяцев шесть на активной службе, не был бы рад вернуться домой в целости и сохранности к монотонным удобствам мирной жизни.
Глава XIV
Действия кавалерии
Переговоры с мамундами на этот раз начались при более благоприятных обстоятельствах. Туземцы убедились, когда прибыли новые подкрепления, что правительство шутить не собирается. Возвращение «большого генерала», как они называли сэра Биндона Блада (чтобы отличить его от бригадиров), донесло до них тот факт, что операции будут немедленно возобновлены, если они продолжат упорствовать. У них еще оставалось несколько не сожженных деревень, и им очень не понравился вид длинных топе, полевых пушек, сила которых была им неизвестна. Поэтому они стали гораздо менее притязательны.
С другой стороны, каждый в армии тоже понимал, что от Мамундской долины хорошего ждать нечего. Никто не сомневался, что бригада может захватить и сжечь любую деревню. Но в то же время ясно было, что рано или поздно она столкнется с афганскими племенами или с солдатами регулярной армии эмира и снова будет терять солдат и офицеров во время операций. Дело следовало завершить любой ценой, и чем скорее, тем лучше.
Но, несмотря на знамения мира, по отрядам фуражиров продолжали стрелять, и это дало несколько возможностей для демонстрации пользы кавалерии. Я воспользуюсь случаем, чтобы описать действия кавалерии во время операций. Как только бригады вошли в Баджаур, 11-й Бенгальский уланский полк все больше и больше задействовался при исполнении одной из основных задач кавалерии — рекогносцировке. Майор Битсон совершал каждодневные экспедиции к различным долинам и проходам, о которых необходимо было собрать информацию. На границе такое применение кавалерии является новшеством — прежде считалось, что использовать армию таким образом опасно. Кавалеристам нужна твердая почва, чтобы иметь преимущество в бою, но они могут перемещаться по любой местности, сколь бы неровной она ни была, и там, где их смело используют, они могут собрать всю необходимую информацию.
8
После сражения 30 сентября подполковник Макрай 45-го Сикхского полка был послан командовать 31-м Пенджабским пехотным полком вместо подполковника О'Брайана, а сам я временно был определен на другую вакантную должность. Это, я думаю, первый случай, когда британский офицер был приписан к туземному пехотному полку. Доброта и обходительность, с которой я был принят, позволяют мне надеяться, что это будет не последний случай.