Страница 32 из 89
Их обсуждали все: юристы, ученые, государственные деятели и солдаты. Поначалу подданные приняли нового монарха тепло, испытывая облегчение от благополучного разрешения вопроса о престолонаследии. Но вскоре финансовые и другие проблемы вызвали серьезные разногласия между ними.
Первый же парламент Якова поднял вопрос о своих привилегиях и королевских прерогативах.
В уважительной, но твердой форме палата общин напомнила королю, что в число ее прав входят свободные выборы, свобода слова и неприкосновенность во время парламентских сессий.
«Прерогативы правителей, — протестовали члены палаты, — могут легко быть увеличены, тогда как привилегии подданных по большей части остаются постоянными. Голос народа в делах, его касающихся, — это голос Бога». Яков, как и впоследствии его сын Карл, отнесся к этим словам, выражающим недовольство его подданных, с презрением. Он воспринял их как проявление личных обид по отношению к себе и просто признак плохих манер.
Прежде Яков считал себя стесненным в средствах. Теперь он полагал, что богат. «Нищие шотландцы», пришедшие вместе с ним в Лондон, тоже обогатились. Расходы двора увеличивались с пугающей быстротой. Вскоре Яков, к своему удивлению, обнаружил, что нуждается в деньгах. Это означало, что парламент он будет вынужден созывать часто. Елизавета обращалась к его услугам в исключительных случаях и всегда направляла на заседания своих уполномоченных. Теперь членам парламента, встречавшимся более или менее регулярно, представилась возможность организоваться, но Яков, в отличие от своей предшественницы, пренебрег необходимостью контролировать парламентские сессии через своих личных советников. Государственный секретарь Роберт Сесил, получивший титул графа Солсбери, не имел прямого контакта с палатой общин. Король предавался своим упражнениям в сочинительстве и нередко напоминал парламентариям о своем божественном праве управлять и их священной обязанности удовлетворять его потребности.
По вопросу о финансовом обеспечении монарха парламентарии придерживались господствовавшей на протяжении многих веков точки зрения: король должен «жить на свои средства», а традиционные доходы от земель короны и таможенных сборов следует использовать на общественные нужды. Обычно парламент голосовал за пожизненное предоставление королю доходов от таможенных сборов и не собирался снабжать его дополнительными средствами, за исключением крайних случаев. Для удовлетворения своих растущих потребностей Якову пришлось возрождать королевские прерогативные права в сфере налогообложения, которыми пользовались средневековые монархи, в частности в отношении портов. Вскоре он вызвал этим раздражение парламента, не забывшего своей победы над Елизаветой в вопросе о монополиях. К счастью, судьи постановили, что порты находятся под исключительной юрисдикцией короля и он вправе вводить дополнительные таможенные сборы. Это давало Якову такой доход, который, в отличие от прежних феодальных дотаций, возрастал вместе с увеличением национального богатства и повышением цен [48]. Палата обратилась к судьям с просьбой вынести свой вердикт относительно этой проблемы, а Яков поспешил перевести спор в чисто формальную плоскость, сведя его к решению вопроса о законности королевских прерогатив. На этом конфликт временно утих.
Король имел собственные взгляды на церковное устройство. Вскоре после восшествия на престол к нему обратились с петицией пуритане, пострадавшие при Елизавете в 1590-е гг. Противники государственной епископальной церкви, они надеялись теперь, что король из кальвинистской Шотландии прислушается к их мнению; умеренное крыло пуритан было бы вполне удовлетворено некоторыми изменениями в обрядах. Но Яков не испытывал симпатий к пресвитерианской церкви. Он понимал, что кальвинизм несовместим с монархией, и считал, что если подданные смогут сами выбирать себе религию, то в конце концов они захотят определяться и в политике. В 1604 г. он созвал в Гемптон-Корте конференцию с участием вождей пуритан и англиканских епископов. Предубеждение короля против пуритан стало очевидно очень скоро. В разгар дебатов он обвинил их в стремлении брать пример с шотландских пресвитеров, «которые так же согласны с монархом, как Бог с дьяволом. В пресвитериях будут собираться Джек и Том, Билл и Дик, и они будут обсуждать короля и королевский Совет и все их решения. Итак, я повторяю вам: король подумает [49]. Принесите, прошу вас, ваше ходатайство еще раз через семь лет, и если к тому времени я располнею и начну страдать от одышки, то, возможно, соглашусь снова вас выслушать. Но только сдается мне, что множество государственных дел не оставят меня без движения и я по-прежнему буду здоров». Яков дал понять, что никаких изменений в елизаветинском церковном установлении не будет. Его лозунг прозвучал так: «Не будет епископа — не будет и короля».
Вступление на престол Якова обнадежило не только пуритан, но и католиков: в конце концов, мать короля была их защитницей. Однако их позиция была сложной. Если Папа римский разрешит им присягать на верность королю в мирских делах, то, может быть, король позволит им исповедовать свою религию? Но папа Климент VIII не уступил. Он запретил присягать на верность королю-еретику. По этому вопросу компромисса быть не могло. В Европе разгорелся спор о принципах повиновения светской власти, и Яков включился в него. Иезуиты, нападавшие на Елизавету, пользовались в то время полной властью в Риме. Теперь они обрушились на Якова, опровергая законность его прав на трон. Казалось, что заговоры окружали короля со всех сторон. Яков, в общем-то, склонный к терпимости, был вынужден действовать. Католиков штрафовали за отказ посещать службу в государственной церкви, их священников изгоняли.
Небольшая группа дворян-католиков составила заговор, задумав уничтожить Якова и расправиться с обеими палатами парламента. Они решили взорвать Вестминстерский дворец во время открытия очередной сессии парламента [50]. Заговорщики планировали после этого поднять восстание и установить в стране католический режим [51] — возможно, с помощью Испании. Возглавлял их джентльмен Роберт Кэтсби, помимо него участвовали Гай Фокс, ветеран испано- голландских войн, Т. Перси, сэр Э. Дигби и еще более двадцати человек. Один из них предупредил о планировавшемся взрыве своего родственника Джеймса Паркера, пэра и лорда Монтигла, католика. Вскоре об этом стало известно Сесилу, и парламент был тщательно обыскан. Пятого ноября 1605 г., за несколько часов до покушения, Г. Фокса схватили на месте, возле бочек с порохом в подвалах Вестминстерского дворца. Лондон охватило возбуждение. Яков отправился в парламент и произнес прочувственную речь о том, какой честью было бы для него погибнуть вместе с преданной ему палатой общин. Короли, сказал он, более обычных смертных подвергаются всевозможным опасностям; только его проницательность спасла их всех от смерти. Палата выказала безразличие к заявлению Якова и, перейдя к повестке дня, обсудила прошение одного из своих членов, ходатайствовавшего об освобождении его от парламентских обязанностей по причине приступов подагры. Заговорщиков выследили, подвергли пыткам и казнили. Их вина в государственной измене была очевидной. Раскрытие «Порохового заговора» имело своими последствиями ненависть к католикам и жестокие преследования их. Вплоть до 1854 г. в англиканском молитвеннике сохранялась благодарственная служба по случаю спасения короля, которую служили ежегодно 5 ноября. Годовщины раскрытия «Порохового заговора», отмечаемые до сих пор с фейерверками и кострами [52], не раз омрачались антипапскими демонстрациями.
В это же время был создан замечательный памятник английской прозы — «Библия короля Якова». На конференции в Гемптон-Корте все требования пуритан были отвергнуты, однако все же одно предложение было принято. Пуританский богослов, доктор Джон Рейнольдс из оксфордского колледжа Тела Христова, спросил, нельзя ли создать новый перевод Библии.
48
Таможенные сборы одного только лондонского порта в этот период составляли 110 тысяч фунтов стерлингов в год. — Прим. ред.
49
«Король подумает» (старофранц. «Le Roi s'avisera») — традиционная формула отклонения монархом билля, предложенного парламентом. — Прим. ред.
50
Это событие вошло в историю Англии как «Пороховой заговор». — Прим. ред.
51
После взрыва в парламенте и убийства короля предполагалось захватить принцессу Елизавету, старшую дочь Якова I (ей было девять лет), и провозгласить ее королевой. — Прим. ред.
52
По традиции, 5 ноября совершается церемониальный обход всего здания парламента. — Прим. ред.