Страница 74 из 87
На пастбище этом паслось несметное стадо. Алпамыш, к пастухам обращаясь, спросил, чьих баранов пасут они:
Отвечают пастухи Алпамышу:
Раскормленные бараны всю степь заполнили. Проезжает мимо несметного скота Алпамыш, — удивляется: семь лет в темнице проведя, забыл он про такие богатства.
Едет он, едет, видит — на краю стада стоит почтенного вида белобородый человек, плачет, в горькой тоске восклицая:
— Э, с ребенком своим любимым разлучился я, — нет на старости покоя душе моей!
Взглянул Алпамыш, — узнал его: был это Култай-старик, друг его дорогой. Подъехал к нему Алпамыш, неузнавшим притворился, спрашивает:
Отвечает ему старый Култай:
— Ой! Мною оплакиваемый — не сын и не внук мой, — он сын Байбури. Были мы с ним друзьями большими. Алпамыш его имя. Между чужими слыл он сыном Култая, между своими — был его рабом дед Култай. Как хочешь — так и считай. Ушел он на чужбину, — там и погиб. Такие богатства перешли к Ултану! Об этом думая, не перестану я плакать…
Сказал Алпамыш:
— Э, дед, если я тебе Алпамыша покажу, что ты дашь мне за это?
Рассердился Култай, — ответил:
— Требуху горячую брата его младшего! Алпамыш сказал:
— Взгляни-ка, я на кого похож, дедушка?
— На могилу мою ты похож! — сердито закричал Култай. — Много бродяг, тебе подобных, приходило к нам, — каждый говорил, что от Алпамыша весть принес. Сколько на радостях подарков мы роздали им, сколько пожрали они барашков и коз, а потом уходили! Каждый думал: «Приду-ка и я, скажу: „Алпамыш!“ Култай поверит — что-нибудь мне даст, — в дураках останется. Видно, и ты задумал обманом козу получить, а получишь — уйдешь своим путем. Еще и тебя принесло нам на горе!»
— Э, дед Култай! — рассмеялся Алпамыш. — Не узнал ты меня. У Алпамыша твоего не было ли отметины какой-нибудь?
Ответил Култай: — У Алпамыша на правом плече был святой пятерни отпечаток.[44]
Оголил Алпамыш плечо свое, посмотрел Култай, — закричал:
— А теперь дело такое: тридцать дней уже идет свадебный той Ултантаза, — жену твою взять он намерен. Если бездействуя сидеть будешь, так он ведь своего и добьется!
Алпамыш ответил: — Мы вот как сделаем, дедушка: оба на пир пойдем, — вы — в моей одежде, я — в вашей. Кто друг мне, кто враг, своими глазами посмотреть хочу, чтобы, поскользнувшись, в яму, кем-нибудь вырытую, не попасть мне.
Култай сказал: — Если так сделаешь, хорошо будет, сынок! В радостный день твоего прихода и я участие приму в пиршественном козлодрании.
Сняли они свои одежды — поменялись ими. Култай в роскошной одежде Алпамыша сел на Байчибара верхом — совсем как важный-важный аксакал. Алпамыш на плечи свои набросил рваный кебанак пастушеский, небрежно кушаком повязался, на голову чабаний тумак надел, на ноги — сапоги чабаньи… Зарезали они белую козу, — мясом и шурпой насытился Алпамыш. Вырезал батыр из белой козьей шкурки бороду себе, из кожи — ножницами нос приставной выкроил.
Озеро было поблизости.
Посмотрел Алпамыш с берега в воду — увидел себя сгорбленным, — точь-в-точь Култай пастух. Култаев посох он взял — на пир отправился. Проходит он мимо одного ряда юрт, — увидала его молодуха одна, подумала — Култай идет. Как-то пустила она в стадо к нему трех коз своих.
«Спрошу-ка о козах», — подумала она и побежала за мнимым Култаем, крича на бегу:
Алпамыша озорство разобрало, — отвечает:
— Козы твои жиреют, резвятся; бросили козла, — с бараном имеют дела; рожают-плодятся, дают по двояшке-трояшке в год, — от трех твоих коз — сто четырнадцать приплод!
Женщина мало смышленой была: от трех коз сто четырнадцать родилось! Больше ста! Сердце в ней поднялось:
— Ой, бабаджан, масло ваши уста!.. — Так эта молодуха простовата была.
Уцепилась она за Алпамыша:
— Зайдем ко мне в дом!
44
Святой пятерни отпечаток — отпечаток пальцев каландара (см. выше примеч. к стр. 10).