Страница 70 из 87
Стали тут друзья прощаться — здоровья-благополучия друг другу желать, — говорит Алпамыш Кайкубату еще такое слово на прощанье:
— Осень иссушить цветы да не спешит, Разума тебя господь да не лишит! Слово мое — просьбу, друг мой, не забудь: Я тебя прошу — отправься как-нибудь К Байсары, к упрямцу-дяде моему, Мой совет-наказ ты передай ему: Что ж он, непутевый, думает себе, К племени-родне не едет почему? Силой иль обманом — разуму-уму Старика наставь, — и выехать заставь… На пути далеком есть Байсун-страна, Всех земель на свете мне милей она. Родину мою, родню мою опять Только вспомнил, — сколько слез я лью опять! В этот край родной направлю я коня. Друг мой, Кайкубат, не забывай меня! На прощанье руку дай свою опять!..Кайкубат в ответ Алпамышу такое слово сказал на прощанье:
— Наказанья неба цветникам не знать! О твоем отъезде калмыкам не знать! Ночью выезжай, чтобы врагам не знать. Если калмыки узнают — горе мне! Амальдары все изменят вскоре мне, — Что убьют меня — уверен я вполне. Боевой твой реет над тобой стяжок, Хваткой ястреба владеет мой дружок, Силою тигриной друг мой наделен, Смелым сердцем барса обладает он. Светоч мой угас — ты вновь его возжег. Будь здоров, твой путь благополучен будь. Дальним переездом не измучен будь: Свой народ, страну свою благоустрой: Дружбу Кайкубата вспоминай порой: Славься — возвеличься, мой батыр-герой!.. Так они простились темным вечерком. Бедный Кайкубат побрел к себе тайком. Алпамыш-батыр, на родину влеком, Скачет ни одним не встречен калмыком. Думают враги — он в яме, Алпамыш, — Дальними летит путями Алпамыш…Песнь четвертая
Так и воцарился Кайкубат — стал управлять калмыцкой страной. Старшины калмыцкие не раз совет держали, — опасались, что Алпамыш из темницы ушел. А проверить нельзя: без разрешения шаха никто не имеет права в зиндан спускаться. Мало-помалу и старшины притихли.
Алпамыш тем временем на родину возвращался. Мысли его в дороге такие были: — Хорошо в горах, когда тумана нет, Хорошо в пути, где каравана нет. Хорошо в садах, когда хозяев нет, — Без народа — власти у султана нет!.. Если я народ свой потерял, то кем Управлять я буду? Царствовать зачем? Еду я, грустя, далекой стороной — По пескам безводным, по глуши степной. Розы отойдут — печален гулистан, В городе упадок — падает султан. Был богатым — счета не было друзьям, Обеднел — родне ближайшей нежелан. В племени своем — в народе был я хан, Времени худому я попал в капкан… Не в тумане ль Аскар-гора? Правильным ли еду путем? Стар отец мой и мать стара, Ничего не знаю о них. Ты, конгратское племя, где? То счастливое время где? Что с друзьями моими там? Что с Барчин любимою там?.. Ехал он, шункар, тосковал, Эти он слова напевал. Громыхал на кручах обвал, Байчибар горами скакал, Камни раздробляя в песок, Искры из камней высекал. Скачет одинокий седок, — Скажешь — сотни конников скок, Буйный, многошумный улак!.. Вот уже пред ним Алатаг. На гору поднявшись, на горе он стал, Поглядел — родную местность увидал, Там его народ байсунский летовал. Увидал своих — душой затосковал, Ожерелья слез горячих проливал. Как живет родное племя без нею? Положение в Конграте каково? И спросил бы он, да спросишь у кого? Человека близко нет ни одного!.. На коне он шагом едет, огорчась. А со стороны Конграта в этот час Караван большой как раз прикочевал, Здесь, поклажу сбросив, делает привал. Караванщиков решил спросить Хаким, — Поворачивает Байчибара к ним. Сколько слов припас он, поспешая к ним, Как разволновался, подъезжая к ним!Караванщики, утомленные с пути, только-только животных развьючили, только-только дали отдых ногам, — кто совсем растянувшись, кто — полулежа. Подъехал к ним Алпамыш и такое слово сказал:
— Кто скорбит, привержен думам и мечтам. Караванщикам — бродить по городам. Храброму — майдан во славу, а не в страх. С беками гулял я часто на пирах. В сердце мне страданья острый шип воткнут. Чьи верблюды это, верблюжата чьи? В Астрахань — обратно за семь дней дойдут, Десятибатманный груз легко несут. Чьи верблюды это, верблюжата чьи? От себя ль они, к себе ль они бредут? Я судьбой гонимый, очутился тут… Пастухом зовется, кто пасет стада. Пастухи, откуда путь ваш и куда? Это чьи верблюды, верблюжата чьи?Караванщики, Алпамыша выслушав, так ему ответили:
— По равнине путь держать старайся свой. Кровь бежит ручьем из раны копьевой Кто направо, кто — налево повернет,— Мы идем своей дорогой кочевой. По какому делу спрашиваешь нас?.. Те, кто караваны водят, — не спешат. Бархат и парча у нас в тюках лежат. Привязали мы к верблюдам верблюжат… По какому делу спрашиваешь нас? Мы тут прилегли, желая отдохнуть. Каждому назначен путь какой-нибудь. Надо думать — знаешь ты и сам свой путь. Пляшет под тобой арабский твой тулпар, — Не пора ль тебе поводья натянуть?