Мессия

Тем временем шипение резака прекратилось, и оператор вновь застучал по клавишам, посылая в позитронный мозг робота очередную тактическую задачу. Шов на обшивке капсулы сомкнулся, и управляемый робот сменил «руку» с резца на хватательный манипулятор. Сенсорные датчики, втянувшись внутрь «кисти», сменились многосегментными подвижными щупальцами.

— Вот он, момент, — Стив вздрогнул, — стоявший рядом Харрис возник словно из ниоткуда, неотрывно следя за роботом.

— Вы о чем? — не понял Хокс.

— Эта хрень проделала в абсолютном вакууме и тишине путь, равный половине человеческой жизни. Не прикидывайтесь, у вас, космического отдела, наверняка допуск к информации того самого уровня, при работе с которым принято узнавать подробности, — рявкнул он, заранее пресекая возможные возражения собеседника. — Что там внутри? Подделка китайцев, русских? Вакуумный заряд? Биологическое оружие или космическая чума, нано-шпион, термоядерная бомба? Или наш собственноручный прикол? Или это очередная уловка, чтобы переключить внимание парней из Кремля?

— Вы были не в курсе подробностей экспедиции? — Стив даже удивился, внимательно посмотрев на стоящего рядом генерала.

— Конечно, не был, — не отрывая взгляда от робота, который извлекал из обшивки фрагмент, проворчал Харрис. — Нам на голову каждый день сыплется подобная хрень, даже успеваешь устать от скуки. Парень! Ты в своем уме? Откуда я могу знать? Кто вообще это мог предвидеть? Ты, я, Господь Бог?

— Но локаторы, спутники, телескопы, наконец… — продолжал приводить все новые доводы Стив, наблюдая, как по команде генерала робот уехал обратно к «Хамви» и к капсуле неторопливо зашагал человек, облаченный в грузный комбинезон противорадиационной защиты. — Как его можно было не заметить?

Подобравшийся к кораблю исследователь включил фонарь, немного помедлил и, пригнувшись, осторожно полез в модуль. Воцарилась абсолютная тишина, всеобщее напряжение достигло предела. Блондинка и «Кларк Кент» тоже подошли ближе и встали по другую сторону от генерала. Внимание всех присутствующих было сконцентрировано на корабле.

— Сэр! Тут человек! — внезапно донесся из капсулы голос, по внутренней связи выведенный на коммутатор генеральского «Виллиса».

— Что? Что вы сказали, солдат? — не сумев совладать с напряжением, Харрис вдавил кнопку рации и сделал несколько шагов вперед. Ему на миг показалось, что он ослышался. — Повторите, что вы видите!

— Повторяю, сэр. Внутри капсулы человек, мужчина. Средних лет. Белый. Без сознания, но определенно живой. Нашивки Военно-Космических Сил США. Сейчас посмотрю жетоны…

— Господи Иисусе, — опуская рацию, пробормотал Харрис и посмотрел на Стива, который на мгновение уловил на лице генерала скользнувшее выражение растерянности и удивления. — Это еще что за хрень?

— Человек? Средних лет? Но как это возможно. Это же спасательный модуль, не рассчитанный… — Стив судорожно подыскивал в памяти хоть какую-то информацию, способную объяснить происходящее. — Если верить нашей информации, он провел в полете без малого шестьдесят лет.

— Пятьдесят четыре, — не поворачивая головы, негромко поправила блондинка.

— Не знаю. Ничего не понимаю, — неуверенно проговорил генерал, но тут же упрямо тряхнул головой, собираясь и стряхивая вызванное неожиданной новостью удивление. — Главное, что он вернулся. Вернулся домой. Давайте его вытаскивать!

Глава четвертая

Что чувствует человек, внезапно пробудившийся от долгого крепкого сна, лишенного каких-либо сновидений? Гай сам никогда об этом не задумывался, до того самого момента, как проснулся. Его заставили это сделать. Первые мгновения он был дезориентирован, мозгу и рефлексам нужно определенное время, микросекунды, на то, чтобы помочь организму адаптироваться к внешним воздействиям и окружающей его обстановке. Иногда возвращаться к реальности тяжело, иногда с новой силой наваливается усталость и переутомление, головная боль, являющаяся последствием тяжелой работы или хмельной предуикендной пятницы… Или, наоборот, ясность сознания, прилив сил и энергии… А есть и такая разновидность пробуждения, когда вам до смерти хотелось бы снова заснуть. Закрыть спасительными веками глаза и больше не открывать их. Зажмуриться изо всех сил, чтобы не видеть мир вокруг. Реальность, в которую выкинуло прихотью незримого кукловода. Вернуться в спасительный и обманчивый мир грез и образов, дарящий смешанные ощущения и призрачное ощущение обманчивого покоя.

— Я виноват… это моя вина! — человек заговорил во сне и, открыв глаза, некоторое время не моргая смотрел в потолок, дотронулся ледяной ладонью до пота, который ручейками струился с горящего лба, на который налипли волосы.

— …моя вина, — одними губами, в которых не было ни кровинки, словно молитву, прошептал он.

Сунув ноги в одноразовые стерильные тапочки — микроклимат в помещении, где содержался Гай, менялся медленно, плавно трансформируясь в привычный земной из того, что окружал летчика на борту спасательной капсулы, — он оперся на прислоненную к изголовью койки трость и, покачнувшись, с трудом поднялся. Перед глазами поплыли переливающиеся психоделические круги, сильно замутило, и к горлу подкатил ком.

Некоторое время Гай оставался неподвижен в скрюченной, неестественной позе, в полутемном освещении комнаты похожий на сломанный манекен. Выждав еще немного, он медленно поднял голову и осторожно открыл глаза. Подойдя к широкому панорамному зеркалу во всю стену, Гай прислонился к холодной поверхности лбом и некоторое время смотрел в глаза своему приближенному отражению. Он не помнил это лицо. Он не знал его. Чувствовал только мышцы под кожей, прикосновения смеживающихся век, монотонное биение сердца, словно не собственного, а чьего-то чужого. Словно его душу по какой-то ошибке насильно запихнули в незнакомый бурдюк из мяса и костей, по ошибке названный человеком. И тем не менее это было его собственное лицо. Это был он сам. Кто? Кто он такой? Только куцые обрывки призрачных рваных воспоминаний, швыряющих в пучину промозглого одиночества. Ни родственников, ни друзей, ни семьи. Только безмолвная иссиня-черная пучина космоса.

— Ну, как он, док? — прекрасно осознавая, что Гай все равно не может его видеть и слышать, специальный агент федерального бюро расследований Бронсон, поежившись, отстранился, ощутив, как по могучей спине побежали мурашки. Он расправил широченные, в два обхвата плечи, от которых жалобно заскрипел отлично сидящий «Джон Филлипс», и снова посмотрел на фигуру за стеклом. На этот раз в его взгляде явно прочитывалось уважение. Настоящий космический путешественник. Не рекламная выдумка и не нанятый качок-актер, забабаханный на радость школьникам сценаристами из дешевого сериала, а его земляк, настоящий астронавт, исследователь и герой — вот он здесь, перед ним. Усталый, растерянный, едва держащийся на ногах живой человек из плоти и крови, по сравнению с пергаментным цветом кожи которого белоснежные стены его бокса выглядели грязными застиранными простынями. Космический ковбой, по сравнению с которым разудалый Хан Соло, на раз пронизывающий Галактику на сверхсветовой, был просто сопливым глянцевым фантомом из девчачьих пубертатных снов. Смельчак Метьюс заглянул в глаза самой Неизвестности, и Том уважал его, мысленно тщетно пытаясь представить, сколько медалей в ближайшие месяцы украсят эту тщедушную, впалую грудь. — Ну и взгляд, бр-р-р. А он догадывается, что мы тут? Как думаете, можно будет вернуть его обратно в строй?