Страница 32 из 76
Черчилль знал, о чем писал. В то время как разгромленная германскими войсками Польша исчезла с карты мира, когда миллионы поляков первыми ощутили на себе ненависть нацистских господ к славянским «недочеловекам», в это время национальное руководство жило лишь внутренними интригами и погоней за личной выгодой. Когда Польша стонала под нацистским гнетом, командование подпольного «Союза вооруженной борьбы» раздирала междоусобная борьба, немалый вклад в которую внес командующий подпольной армией генерал Соснковский. Когда на Восточном фронте в ожесточенном советско-германском противоборстве решалась судьба мира и Польши, командующий польской армией в СССР генерал Андерс скупал на казенные деньги драгоценности. В Лондоне члены эмигрантского правительства плели интриги против премьер-министра Сикорского, и бездарные генералы польских частей на фронте издавали приказы задним числом, чтобы оправдать поражения, для предотвращения которых они не делали ничего. А невыгодные ему прямые приказы верховного главнокомандующего генерал Андерс попросту отправлял в корзину…
История создания в СССР польской армии под командованием генерала Андерса настолько бесславна, что ее, по большому счету, даже не исследуют. Исследовать действительно нечего — смысл произошедшего прекрасно умещается в паре предложений. «После заключения советско-польского военного договора в СССР должна быть сформирована польская армия для совместных действий против немцев. Польские части создавались в течение года, на фронте не появились и в нарушение межгосударственного договора были выведены на Ближний Восток в самое кризисное для Советского Союза время». Ничего особенно интересного.
Гораздо интереснее вопрос, на который обычно вообще не обращают внимания: как к происходящему относилось советское руководство?
Исторически сложилось так, что отношения между Советским Союзом и Польшей были, мягко сказать, не безоблачными. Ни для кого в мире не являлось секретом, что вся внешняя политика Польши в предвоенный период была политикой антисоветской и антирусской.
«Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке, — писали еще в декабре 1938-го аналитики польской военной разведки. — Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный момент… Главная цель — ослабление и разгром России»[227].
Конец мечтам о расширении польских границ за счет советских земель был положен в сентябре 1939-го. Неправильная оценка собственных возможностей привела Польшу к сокрушительной национальной катастрофе — и максимум выгод из ее падения извлек Советский Союз. Кремлю удалось вернуть отторгнутые в 1921 году западнобелорусские и западноукраинские земли, отодвинуть границы далеко на запад, получить в свое распоряжение значительные производственные и людские ресурсы. Не менее важным было и еще одно обстоятельство. Ранее Польша была одним из самых вероятных союзников Германии по походу против СССР; оккупированная немецкими войсками, она автоматически превращалась в потенциального советского союзника.
Долгое время польское эмигрантское правительство в Париже считало СССР таким же оккупантом, как и Германию, и связывало надежды на освобождение польских земель лишь с западными союзниками. Однако этим надеждам не было суждено сбыться — под стремительными ударами германских войск пала поверженная Франция, британские войска были эвакуированы за Ла-Манш. На материке остались лишь две великие державы: нацистская Германия и Советский Союз. Рано или поздно они должны были столкнуться.
Первыми новую обстановку оценили представители польского подполья — «Союза вооруженной борьбы» (СВБ). Действуя как на территориях, оккупированных Германией, так и на территориях, отошедших к СССР, они наглядно видели разницу между нацистским и советским режимами. Ради возрождения своей Родины они были готовы сотрудничать с Кремлем.
Мысль о возможности использования ячеек СВБ для борьбы с немцами пытались донести до советского руководства очень многие. Уже в мае 1940 г. арестованный органами НКВД высокопоставленный представитель СВБ Львова выдвинул следующий план: «Организацию не только поддержать, но и укрепить, используя против немцев. Для этой цели следовало бы подобрать людей, которые не только в организации, но и вне ее ни о чем другом не говорили, а только об освобождении Польши, разбивая немцев и помогая пока заниматься диверсиями в Польше, занятой немцами»[228]. Полтора месяца спустя схожие пожелания озвучил после своего ареста заместитель коменданта СВБ на советской территории подполковник Станислав Пстроконский, особо отметивший желательность создания впоследствии «польского легиона в Советской Армии»[229].
О необходимости создании национальной воинской части — прообраза будущей польской армии — говорили военнопленные офицеры; вопрос об этом на встрече со Сталиным поставила и Ванда Василевская, бывшая не только писательницей, но и достаточно влиятельным политиком[230].
Наконец, осенью 1940 года все эти призывы были услышаны в Кремле. Руководство НКВД получило личное указание Сталина — выяснить возможность создания такого формирования из военнопленных. Выяснилось следующее: большинство военнопленных готовы сражаться против Германии на стороне СССР; при этом, однако, многим требовалось одобрение со стороны польского эмигрантского правительства. Из трех генералов, находившихся в советском плену, двое (Борута-Спехович и Пржездецкий) заявили, что согласятся возглавить польские части на территории СССР в случае согласия правительства Сикорского. Генерал Янушайтис был согласен принять командование и без санкции Сикорского, однако указывал на необходимость «наметить специальную политическую платформу с изложением будущей судьбы Польши»[231].
Среди офицеров рангом пониже — полковников и подполковников — были те, кто прямо заявил: «они всецело предают себя в распоряжение советской власти и с большой охотой возьмут на себя организацию и руководство какими-либо военными соединениями из числа поляков, предназначенными для борьбы с Германией»[232]. Именно этих офицеров во главе с Зигмунтом Берлингом и Львом Букоемским вывезли в Москву — разрабатывать планы создания польской армии в СССР.
В результате нарком внутренних дел Берия направил Сталину следующие предложения:
«Нам представляется целесообразным: не отказываясь от мысли использовать в качестве руководителей польской военной части генералов Янушайтиса и Борута-Спеховича, имена которых могут привлечь определенные круги бывших польских военных, поручить организацию на первое время дивизии упомянутой выше группе полковников и подполковников (справки на них прилагаются), которые производят впечатление толковых, знающих военное дело, правильно политически мыслящих и искренних людей.
Этой группе предоставить возможность переговорить в конспиративной форме со своими единомышленниками в лагерях для военнопленных и отобрать кадровый состав будущей дивизии.
После того как кадровый состав будет подобран, следует в одном из совхозов на юго-востоке СССР организовать штаб и место занятий дивизии. Совместно со специально выделенными работниками штаба РККА составляется план формирования дивизии, решается вопрос о характере дивизии (танковая, моторизированная, стрелковая) и обеспечивается ее материально-техническое снабжение.
Одновременно с этим в лагерях для военнопленных поляков среди рядовых и младшего комсостава органами НКВД должна вестись соответствующая работа по вербовке людей в дивизию.
По мере вербовки и окончания подготовки вербуемых последние партиями отправляются к месту расположения штаба дивизии, где с ними проводятся соответствующие занятия.
Организация дивизии и подготовка ее проводятся под руководством Генштаба РККА. При дивизии организуется Особое отделение НКВД СССР с задачами обеспечения внутреннего освещения личного состава дивизии»[233].
227
Z dziejow stosunkow polsko-radzieckih: Studia і materialy. Warszawa, 1968. T. III. S. 262, 287. Цит. по: Пыхалов И. Великая оболганная война. М.: Эксмо; Яуза, 2005. С. 109.
228
Польское подполье на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, 1939–1941 гг. Варшава; Москва: RYTM, 2001. Т. 1. С. 272–274.
229
Там же. Т. 2. С. 134. Впоследствии о необходимости переориентации деятельности СВБ на сотрудничество с СССР в предстоящей войне писал даже комендант СВБ на советской территории полковник Леопольд Окулицкий — человек, в чьей честности и преданности идее польской независимости нет никаких сомнений. «В убеждении, что победа СССР даст польскому народу возможности жизни и национального, культурного, хозяйственного и политического развития, я… заявляю о желании дальнейшей работы. Будет Польша красной — хорошо, пусть будет, лишь бы была», — писал Окулицкий.
230
Русский архив: Великая Отечественная (далее — РАВО). М.: Терра, 1994. Т. 14 (3). Кн. 1. С. 14.
231
Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш», 1939 — март 1946: Документы. М.: Материк, 2006. С. 191–192.
232
Там же.
233
Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш», 1939 — март 1946: Документы. М.: Материк, 2006. С. 192–193.