Страница 25 из 76
Живым свидетельством истории России были географические названия — городов, улиц, населенных пунктов и т. д. В 20–30-е годы по указаниям советского руководства пошло тотальное переименование. Исчезали старинные названия, несшие в себе исторический смысл, зато на карте страны появились имена большевистских вождей, деятелей мирового революционного движения и т. д. Так стиралась историческая география России. Большевики запросто переименовывали целые города, называя их в честь «себя любимых». Так появились на карте СССР Калинин, Молотов, Сталино, Орджоникидзе, Киров и т. д.
К сожалению, большинство этих уродующих нашу историю и наши города переименований дожили до нашего времени. Начавшаяся было в 90-е годы XX века кампания по возвращению исторических имен улицам и городам пошла на спад… Интересно, что одним из наиболее распространенных и, надо признать, разумных мотивов против возвращения старых названий в наши дни является мотив финансовой экономии — каждое переименование обходится государству в изрядную копеечку. Можно представить, каких затрат потребовало массовое изменение наименований населенных пунктов и их частей в 20–30-е годы. Но в борьбе с русской историей большевики не боялись расходов.
В 1919 году в учебных заведениях СССР было прекращено преподавание истории. «Восемь-девять лет тому назад, — с удовлетворением писал в 1927 году видный борец с исторической наукой М. Н. Покровский, — история была почти совершенно изгнана из нашей школы — явление, свойственное не одной нашей революции. Детей и подростков занимали исключительно современностью…»[209]
Этот предмет был вычеркнут из учебной программы и заменен изучением истории партии и мирового освободительного движения. В завершение этого процесса советское руководство устроило расправу над отечественной исторической наукой. 5 ноября 1929 года на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение об уголовном преследовании сотрудников Академии наук СССР по совершенно нелепому обвинению. Обратим внимание читателя, что инициатива расправы над учеными-историками исходила не от органов госбезопасности, как того можно было бы ожидать, а от высшего руководства страны. Выполняя решение руководства, органы ОГПУ состряпали целое «Академическое дело» (Дело историков), в рамках которого были проведены аресты выдающихся отечественных ученых. Всего по этому делу было арестовано 4 академика АН СССР (С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле, Н. П. Лихачев и М. К. Любавский), 9 членов-корреспондентов АН СССР, в том числе С. Ф. Рождественский, Д. Н. Егоров, Ю. В. Готье, А. И. Яковлев, и более 100 ученых рангом поменьше. Подавляющее большинство из них были историками. Имена С. Ф. Платонова, Е. В. Тарле, М. К. Любавского говорят сами за себя.
10 февраля 1931 года тройка ПП ОГПУ в ЛВО вынесла приговор первой партии арестованных по «Академическому делу»: 29 человек были приговорены к расстрелу, 53 — к заключению в ИТЛ на срок от 3 до 10 лет, двое — к высылке на 2 года. Решение тройки было пересмотрено коллегией ОГПУ 10 мая 1931 года. Высшая мера наказания была сохранена в отношении бывших офицеров А. С. Путилова, А. А. Кованько, В. Ф. Пузицкого, Я. П. Куприянова, П. И. Зиссермана, Ю. А. Вержбицкого. 10 человек были приговорены к расстрелу, замененному заключением в лагерь на 10 лет, 8 — к заключению в лагерь на 10 лет, 3 — к заключению в лагерь на 10 лет, замененному высылкой на тот же срок, 3 — к заключению в лагерь на 3 года. В ходе следствия было освобождено 43 человека.
Вынесение приговора тем арестованным, которых относили к «руководящей группе», затянулось. Он был вынесен коллегией ОГПУ 8 августа 1931 года — 18 человек были приговорены к высылке в отдаленные места СССР сроком на 5 лет. Среди них были академики Платонов, Тарле, Лихачев, Любавский. Пять человек приговорены к 5 годам заключения в лагере, 4 — к 3 годам заключения в лагере, один — к высылке в Западную Сибирь на 3 года[210]. Цвет отечественной исторической науки был разгромлен…
Преподавание истории как учебного предмета было восстановлено в СССР лишь в 1934 году. Такой перерыв был необходим большевистскому руководству для разрушения традиций преподавания истории Отечества, ибо в 1934 году в учебных заведениях стала изучаться совсем другая история.
Решение о восстановлении преподавания истории было принято на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 20 марта 1934 года. Этим же постановлением высшее руководство СССР утвердило авторскую группу для создания школьного учебника истории СССР[211]. Пожалуй, впервые в российской истории школьный учебник утверждался высшим руководством страны. В том же 1934 году три члена политбюро — Сталин, Киров и Жданов — лично прочитали и отрецензировали предлагаемые авторскими коллективами конспекты новых школьных учебников. Для нашей темы весьма важно посмотреть, какие же недостатки нашли наши вожди в представленном им проекте учебника.
По мнению высокопоставленных рецензентов, авторская группа «не выполнила задание и даже не поняла своего задания. Она составила конспект русской истории, а не истории СССР, то есть истории Руси, но без истории народов, которые вошли в состав СССР». В конспекте не была подчеркнута ни «аннексионистско-колонизаторская роль русского царизма», ни «контрреволюционная роль русского царизма во внешней политике»[212].
Вот это-то различие между русской историей и историей СССР и является главным для понимания того, какая же именно история стала преподаваться в советских школах и прочих учебных заведениях. Главным было то, что отрицался исторический путь России как национального государства русского народа, созданного русским народом же. Теперь, по мысли вождей, русский народ должен был занять в своей стране место лишь одного из нескольких «братских народов» (многие из которых в то время лишь искусственно создавались), а в перспективе — с расширением СССР до мировых пределов — роль русских должна была еще более уменьшиться.
Вопреки мнению отдельных публицистов и исследователей, что начиная с 1934 года советская власть стала руководствоваться во внутренней и внешней политике национальными интересами страны, в реальности советские вожди в это время озаботились проблемой… уничтожения памятников истории России. Так, в это время аж три члена Политбюро — Сталин, Ворошилов и Каганович — уделили внимание судьбе такого замечательного памятника истории России, как московская Сухарева бащня.
Первоначальное решение властей о сносе памятника, мотивированное «заботой о развитии уличного движения», вызвало протесты ученых и архитекторов-градостроителей. В ответ на эти протесты 18 сентября 1933 года Сталин отправляет собственноручное письмо Кагановичу, в котором пишет: «Мы (Сталин и Ворошилов, — А. М) изучили вопрос о Сухаревой башне и пришли к тому, что ее обязательно надо снести. Архитекторы, возражающие против сноса, слепы и бесперспективны»[213].
Выступая перед коммунистами-архитекторами, Лазарь Каганович так говорил о сносе памятника: «В архитектуре у нас продолжается ожесточенная классовая борьба… Пример можно взять хотя бы из фактов последних дней — протест группы старых архитекторов против слома Сухаревой башни. Я не вхожу в существо этих аргументов, но ведь характерно, что не обходится дело ни с одной завалящей церквушкой, чтобы не был написан протест по этому поводу. Ясно, что эти протесты вызваны не заботой об охране памятников старины, а политическими мотивами…»[214]. Вот уж воистину — у кого что болит, тот о том и говорит. В реальности именно деятельность советского руководства по сносу памятников русской истории была вызвана политическими мотивами.
209
Брачев В. С. Травля русских историков. М.: Алгоритм, 2006. С. 11.
210
Цамутали А. Н. Академическое дело в кн. Репрессированные геологи. М. -СПб., 1999. С. 391–395.
211
Жуков Ю. Иной Сталин. М.: Вагриус, 2003. С. 68.
212
Там же. С. 203.
213
Романюк С. Москва. Утраты. М.: 1992. С. 227.
214
Там же.