Вертикальный мир

Это показалось Тали таким простым делом: если ты ищешь, будь уверен — найдёшь, а если не нашёл — значит, недостаточно искал…

У Онисаны не было других рецептов. Он сам всегда придерживался этого правила…

Глава II

Великий праздник

Жизнь в посёлке, затерянном среди скальных вершин, накануне праздника Молодого Солнца била ключом. До весеннего равноденствия оставались считанные дни. Это было поистине великое событие; считалось, что вместе с рождающимся светилом приходит новая жизнь, новая сила и надежда. Для Тали и Онисаны это был самый любимый день в году. Перед рассветом все жители отправлялись на невысокую плоскую вершину рядом с поселком, с которой хотя и не было видно новорожденного божества, зато открывалась завораживающая горная панорама. В ожидании восхода люди пели гимны, прославляя огненное щедрое создание, а песни эти состояли из непонятных детям загадочных слов.

В предрассветных сумерках пышное шествие направлялось к возвышению, неся с собой сладко пахнущие цветы и угощения. Тали и Онисана всегда отставали от общей процессии и вскарабкивались чуть выше того места, где происходило основное празднество. Крошечная площадка могла вместить лишь их двоих, дорога к ней была слишком крутой, и потому брат с сестрой считали себя полноправными хозяевами этой маленькой «страны». Горка эта была лишь на несколько метров выше первой, но Онисана всегда говорил: «Мы стоим к солнцу ближе всех! Хотелось бы подняться ещё выше, но отсюда — это только вскарабкаться на облака».

Лёжа на спине, дети вглядывались в светлеющее небо, где уже не было видно звёзд, и слушали доносившиеся снизу таинственные, торжественные голоса. Когда же отсветы молодого солнца румянили ломаный горизонт, пение смолкало, и всё погружалось в звенящую тишину. Разнообразные звуки в один миг исчезали, птицы и насекомые, трава и ветер — всё выражало своё почтение Великому Светилу. Ни шороха, ни шелеста, ни вздоха… Но через несколько секунд так же одновременно многоголосная жизнь возобновлялась. Тали и Онисана всегда встречали восход, держась за руки.

Когда же огненный диск наконец-то всплывал над вершинами, начинался праздник. Люди угощали друг друга мёдом и фруктами, снова пели песни и подносили цветы в дар Божеству, выкладывая из них на земле пёстрые рисунки.

Это было самое счастливое время в году; в этот день все жители посёлка чувствовали себя причастными к Таинствам Жизни. Молодое солнце было символом возрождения, нового этапа, возобновления духовных сил и устремлений. Это было время душевной трансформации и внутренней победы света над тьмой. Считалось, что этот день даёт шанс изменить судьбу, начать всё заново или продолжить ранее начатое с обновлённой энергией.

Оставалось несколько дней до праздника и ещё чуть меньше — до дня рождения Тали. Онисана любил шутить над сестрой: «Тали родилась раньше солнца на три дня». Приготовления шли полным ходом, они касались всех сфер жизни: дома и порядка в нём, отношений между людьми, внутренней гармонии и чистоты. Заранее выращивались цветы, заготавливались сладости, разучивались гимны…

Рано утром Онисану разбудила мама, он оделся и полусонный пришёл на кухню.

— Ония, сходи, пожалуйста, в соседнюю деревню за мёдом, у нас в посёлке скупили всё, я даже не могу испечь пирог к празднику и на день рождения Тали. Ты знаешь дорогу?

— Знаю. Не волнуйся, мама.

— Ты успеешь до темноты, если не будешь засматриваться по сторонам.

— А Тали ещё спит?

— Да.

— Может, мы пойдём с ней вдвоём?

— Нет. Иначе вы опять вернётесь за полночь. Пусть поспит. Возьми вот это, — мама протянула Онии три монеты. — На эти две купи мёд, а третья — тебе, перекуси там что-нибудь, а то я ещё не успела испечь хлеб.

«Какое счастье! — подумал Онисана. — У меня теперь есть недостающая сумма на подарок Тали! Я обойдусь без еды до вечера — это всё мелочи!» Он задумал подарить сестре замечательную вещь, которая просто не может оставить её равнодушной!

Взяв большую льняную сумку, Онисана вышел из дома. Было очень рано, в саду пели птицы, перепрыгивая с ветки на ветку, радостным щебетом приветствуя новый день. В редкой траве стрекотали кузнечики и копошились невзрачные жучки. Онисана что-то весело напевал, разглядывая окружающую красоту. Знакомая дорога убегала вдаль, манила и звала за собой юного искателя приключений.

В тот счастливый солнечный день беззаботный юноша не мог знать о том, что больше никогда не вернётся домой…

Весь день Тали не находила себе места. Практически всё время она проводила рядом с Онисаной, расставаясь только вечером, когда они расходились спать по своим комнатам. Ония был для неё источником душевной пищи, он открывал ей прекрасный мир разумной природы, красоту с первого взгляда невзрачных вещей. В саду он мог часами рассматривать замысловатые переплетения древесных корней, среди безжизненных скал и засохших растений умел отыскать настоящие сокровища. Вот в одной из маленьких трещин в камне застыла сверкающая капля воды — это целое хрустальное озеро, в котором играют солнечные блики, а рядом, по его берегам, растет вечнозелёный лес мха. В этом лесу, как говорил Онисана, живут маленькие человечки, они всегда прячутся от людей, потому что боятся их. Но если очень-очень долго, притаившись, наблюдать, то можно будет заметить, как самый неосмотрительный из них выбежит наружу. Но сколько бы Тали ни проводила часов у заветного «озера», она ни разу не видела их. Такое положение вещей вовсе не было поводом для отчаяния, а, наоборот, придавало всей этой истории ещё большую таинственность.

А облака?! С первого взгляда бесформенные, для впечатлительного юноши они складывались в фантастические образы странных существ или вдруг превращались в отважных героев, странствующих по свету в поисках приключений, то вдруг надували паруса воздушных кораблей, то оборачивались белыми речными волнами, убегающими куда-то вдаль. Глядя на небо, Ония слагал целые истории. Но удивительней всего был тот факт, что, слушая его, Тали тоже различала всё это в пушистых скоплениях небесного пара.

Этот красивый, чарующий мир был бесконечно дорог Тали. Она боялась потерять лишнюю минуту в обычных, «земных» делах. Онисана был единственным человеком, кто говорил с ней на одном языке. Всё остальное вызывало в ней чувство утомления и тяжести.

Брат и сестра целые дни проводили в путешествиях вокруг своего маленького посёлка, часто пропадая до ночи, забывая о еде, разбивая колени и даже ломая ноги и руки… Но это было ничто по сравнению с тем миром, который день за днём приоткрывался им всё больше и больше, который манил и звал, который обещал Ответы… Рано утром они уходили к скалам, и ни голод, ни дождь, ни усталость не могли заставить их вернуться раньше, чем будет сделано ещё одно «открытие». Ещё Ония любил читать, но в доме было очень мало книг, и, перечитав все, он оставил это занятие.

Характер Тали отличался от неугомонного нрава Онисаны. Она не придумывала новых игр, не стремилась пройти как можно большее расстояние, догоняя призрачную красоту, не пыталась объять все чудеса мира единым взглядом. Она могла часами просидеть на одном месте, разглядывая хрупкую травинку. До многих «озарений», которые Онисана буквально впитывал из воздуха, она могла дойти благодаря собственным наблюдениям и размышлениям. Часто пребывая в своих мыслях, Тали по-настоящему умела молчать. Но когда Ония спрашивал, о чём она думает, ответ маленькой девочки поражал своей глубиной. Казалось, что эта дружба родилась ещё раньше их самих, что их родство по крови — лишь следствие очень-очень давнего знакомства душ. Но они не думали об этом, потому что оба были уверенны: у Тали есть Онисана, а у Онисаны есть Тали, а иначе и быть не может…

Тали, стараясь не думать о своей тревоге, отправилась на кухню помогать маме. Монотонная работа иногда полностью поглощала её внимание, но сегодня всё было по-другому. Часто выглядывая в окно, девочка внушила беспокойство и родителям. Близился вечер, а Онии всё не было. «Вы же всегда приходите уже к ночи, — сказал отец, — чего же ты переживаешь?» Но логика Тали уже не помогала. Между ней и Онисаной существовала таинственная связь, они интуитивно чувствовали состояние души друг друга, печаль или радость одного мгновенно передавалась другому. Находясь на расстоянии, они могли неизвестным образом общаться, и общение это было построено не на словах. Теряясь в скалах во время своих маленьких путешествий, они вновь находили друг друга только им понятным способом.