Вечные

— Тебе пришлось разобраться с моим отцом? Что ты с ним сделал?

— Я ничего не делал, — равнодушно отозвался Адам. — Я просто дал Тидмору разрешение делать то, что он сочтет нужным, и он нанял Веронику Кейб, чтобы та разлучила твоих родителей. Мы надеялись, что твой отец уйдет к ней. Но твой отец на эту приманку не клюнул, и тогда Тидмор был вынужден подстроить автомобильную катастрофу. Лично я считаю, что он здорово придумал, решив подложить полуживую Веронику на пассажирское сиденье.

— Значит, та авария была подстроена? Мой отец никогда не изменял моей матери?

Хейвен в ужасе представила себе все страдания Мэй Мур. Да, ее отец погиб, не будучи ни в чем виновным, а Мэй мучилась восемь долгих лет.

— Нет, хотя для всех было бы легче, если бы он ей изменял. Мне хотелось, чтобы твое детство было чудесным. Мне очень жаль, что оно получилось не совсем идеальным.

Рука Адама скользнула еще ближе к Хейвен. Кожа под его ухоженными ногтями была безжизненно-голубой.

— Не совсем идеальным? Ты убил моего отца и позволил, чтобы меня вырастила злая старуха, считавшая, что я одержима бесом! И это ты называешь «не совсем идеальным»?

— Но ведь все делалось только для твоего блага, разве ты не понимаешь? — Похоже, Адам не понимал, что плохого он сделал. — И какое-то время все шло по плану. Но потом к тебе вернулись видения, и я понял, что тебя вновь влечет к Этану, как влекло во всех прежних жизнях. Мы с Тидмором делали все возможное, чтобы удержать тебя в Сноуп-Сити ради твоей безопасности, пока мы не найдем Этана. И тогда Тидмор предложил пожар. Но если бы я знал, как это окажется опасно, я бы ни за что не одобрил этот план. Я хочу, чтобы ты знала, Хейвен: тот раб, который в ответе за пожар, был сурово наказан. Ему не следовало оставлять тебя одну в горящем здании.

Адам снова подвинулся к Хейвен. На нее вдруг пахнуло сыростью и затхлостью.

— Ты устроил пожар в доме моей бабки?

Несмотря на все, что уже узнала Хейвен, эта новость ее поразила.

— Мы должны были что-то предпринять, чтобы удержать тебя в Сноуп-Сити, — пояснил Адам. — Тидмор посчитал, что лучше всего будет подержать тебя несколько месяцев под замком. А как только мы разделались бы с Этаном, мы бы тут же вернули тебе свободу. Но ты бежала из Сноуп-Сити в Нью-Йорк, и мы потеряли твои следы. Я уже думал, что навсегда утратил тебя, пока не увидел тебя в приемной общества «Уроборос». Где ты была несколько дней, я понятия не имел, пока не увидел фотографию, на которой вы с Йейном Морроу были засняты в Риме.

— Значит, ты уже несколько дней знаешь про Йейна? Ты убил по меньшей мере троих, чтобы добраться до меня. Почему ты его одного не убил, как только узнал, кто он такой?

— Что толку было убивать Йейна? — пожал плечами Адам. — Тогда цикл попросту начался бы снова. Лучше было убедить тебя в том, что он недостоин твоей любви, и отправить его за решетку.

— Значит, ты выдумал Историческое общество Грамерси-парка, чтобы выставить Этана убийцей и чтобы ложно обвинить Йейна в смерти Джереми Джонса? Неужели ты вправду думаешь, что меня можно завоевать обманом?

Ледяные пальцы Адама наконец прикоснулись к бедру Хейвен. Она вскочила с дивана.

— Я сделал то, что должен был сделать! Он недостоин тебя! — разгневанно выкрикнул Адам. — Только мне ты можешь верить! На Крите он был моим слугой и предал меня. Я не стерплю, если увижу, как он предаст тебя. Я всегда догадывался, что он вовсе не белый рыцарь, каким прикидывается. Но вот теперь у меня наконец есть нужные доказательства, но я получил их слишком поздно для этой жизни.

— Какие доказательства? Обвинения в убийстве Джереми фальшивые!

— Да, но в смерти Марты Вега он повинен. Он сам проявил инициативу. Сказал, что хочет улучшить свое положение в обществе. Наверное, решил, что сможет развеять мои сомнения насчет того, кто он такой. Как бы то ни было, он просто умолял поручить ему это дело.

Розиер почти пылал от волнения. Похоже, он забыл даже о том, как ему хотелось прикоснуться к Хейвен.

— Секрет системы в том, чтобы люди сосредоточились на цифрах, — с гордостью продолжал он. — Члены ОУ следят за тем, как увеличивается число очков, как оно падает, и очень скоро даже закоренелые бессребреники отказываются делать хоть что-нибудь бесплатно. Все желают знать, что получат взамен. Это хаос. Анархия. Каждый за себя.

— Зачем? — спросила Хейвен. — Зачем нужно было завладевать организацией, которая была создана для помощи людям, и разрушать ее?

— Это то, чем я занимаюсь, — ответил Розиер таким тоном, словно других объяснений не требовалось.

— Марта Вега говорила, что ты все уничтожаешь.

— Она была права. Но не думаю, чтобы она все понимала. Я — важнейшая часть системы. Представь себе, что миру позволено достичь совершенства. В один прекрасный день ты просыпаешься, а все на свете счастливы. Знаешь, каково это будет?

— Чудесно? — пожала плечами Хейвен.

— Ужасно, — поправил ее Адам и шагнул ближе. — Мир стал бы статичным, неподвижным. Ничего бы не менялось. Счастье — это такая скука, Хейвен. Все самые сильные эмоции проистекают из хаоса: страх, гнев, любовь. Особенно — любовь. Любовь — сама по себе хаос. Задумайся! Любовь бессмысленна. От любви тебя трясет и вертит. А потом она рушится.

— Я в это не верю, — заявила Хейвен. — Я не верю, что она всегда рушится.

— Это в тебе говорит надежда, — усмехнулся Адам. Он стоял совсем близко. Так близко, что мог бы поцеловать Хейвен. — Я сам страдал от любви. Я сам столетиями надеялся, что в один прекрасный день мне удастся убедить тебя остаться со мной навечно. Хотя у меня не было никаких причин верить в то, что у меня это получится. Но у всех есть свои слабости. Я это точно знаю, что моя работа — находить эти слабости. Судя по всему, моя слабость — ты. — Он обхватил плечи Хейвен и притянул ее к себе. Она ощутила холод его дыхания на лице. — Разве ты не видишь? — прошептал он. — Я единственный, кому ты можешь доверять. Его любовь со временем потускнеет или умрет. Моя — никогда.

У Хейвен закружилась голова. Она понимала, что не сможет долго противиться ему. Из последних сил она запрокинула голову и ушла от его поцелуя.

— Адам?

— Да? — с нетерпением проговорил он.

— Ты… дьявол?

Адам безмятежно улыбнулся.

— Ты видишь у меня рожки и хвост?

— Это не ответ. Мы оба прекрасно знаем, что рожки — выдумка.

— Боюсь, ответ не так прост, как тебе хотелось бы, — сказал Адам. — Меня называли по-разному. Пожалуй, «дьявол» — не самое плохое название.

ГЛАВА 57

В дверь постучали. Адам Розиер вздернул брови. Хейвен впервые увидела его удивленным. Он отпустил ее и отпер дверь.

— Ты что творишь? — рявкнул он на того, кто стоял за порогом. — Кажется, я тебе говорил, чтобы ты не смела подниматься на этот этаж!

— Простите, простите! — Дрожащий голос принадлежал женщине в очках. — Там… Там внизу какой-то человек, и он сказал, что если я его не пропущу к вам, будут большие неприятности.

— Кого — «его», Белинда?

— Меня, — послышался мужской голос — густой южный басок.

— Ах да, — с усталым вздохом произнес Адам. — Случайная карта. Это следовало предвидеть. Ну раз уж ты здесь, входи.

— Мы что, знакомы? — спросил Бью, когда Адам отошел в сторону, чтобы впустить его в комнату.

— Увы, — ответил Адам.

— Бью! — Хейвен бросилась к насквозь промокшему парню в ковбойской шляпе и джинсах и крепко обняла его. — Слава Богу, ты приехал.

— Похоже, Тидмор все же проштрафился, — проворчал Адам.

Хейвен опустила руки и повернулась к Розиеру.

— В чем он проштрафился?

— В том, чтобы этот сосунок не путался у меня под ногами. Почему же вы, мистер Декер, не послушались своего пастора и не остались в Теннесси?

— Бью? — пробормотала Хейвен. — О чем он говорит?

Бью был ошарашен. Несколько секунд он молчал.

— А это кто такой? — спросил он у Хейвен.