Сомнамбула

B.: Да, наблюдатель имеет ярко выраженный пол. И вам, господин А., это неудобно. Вам проще было бы работать с унифицированной моделью, не так ли?

A.: Меня интересует вся истина, а не ее частный случай.

B.: Истина не открывается вне частных случаев.

А.: Мы втягиваемся в метафизические разговоры.

И.: …вместо того, чтобы работать,

A.: …в конце концов мы мужчины — или я неправ?

B.: На что вы намекаете?

И.: На то, что мы снова отвлеклись. А между тем у нас впереди трудный эпизод.

«Старый бревенчатый дом, свет рассеянный, мутный, зеленоватый. На подоконнике стопками сложены книги, имена авторов стерлись, их невозможно разобрать. Вокруг дома цветущие кусты, с которых медленно осыпается мучнистая пыльца. Вода прибывает.

Книги снимаются с подоконника и уплывают, рассыпаясь на отдельные листы, которыми усеян весь водоем».

(24)

«Мертвые капризничают, требуют, чтобы им привезли подарки. Вы легко живете, сыты, путешествуете, а у нас ничего этого не было. Страшные были времена, вам не понять.

Мы покупаем для них крохотные меховые башмачки одинакового размера».

(25)

«Мама в роли пифии, одетая в холщовые лохмотья, с черными кругами под глазами. Она кричит: отец вот уже три дня лежит мертвый в квартире, пока ты тут развлекаешься».

(26)

«А. вернулась, чтобы узнать, что с ней случилось. Все понимают, что она не человек, но трогательно оберегают ее от ненужных открытий. Я хочу предупредить маму, и никак не могу улучить момент. Громко говорить нельзя, а мама плохо слышит. Стараюсь увести ее в уголок, чтобы они с А. не опознали друг друга.

Мы заметили, что А. забывает человека, когда тот уходит из ее поля зрения. Каждый из нас пытается ее развеселить, но как только оказывается у нее за спиной, сразу же меняет веселое выражение лица на обеспокоенное. По-видимому, мы ничем не можем ей помочь. В глубине комнаты я вижу свидетельство ее смерти, это явная улика, которую надо срочно убрать, пока не попалась на глаза.

Раздавленный арбуз».

(27)

«По обе стороны деревянного стола живые и мертвые.

Мой дубль сидит напротив и буравит меня глазами. Не дождавшись ответной реакции, ведет самостоятельную жизнь, беседуя с другими членами семьи. Я пытаюсь сориентироваться — дед там, отец тут, значит, я еще жива. Застольный разговор о преимущественном влиянии дедов („гены передаются через поколение“). Отец тащит меня из-за стола, поторопись, я еле уговорил маму, она не хотела сюда приходить.

Скорее, а то не успеешь».

(28)

«Сегодня у нас гости, и я хочу испечь праздничный пирог.

В поисках черники брожу по бабушкиному саду. Внезапно в центре сада обнаруживается гора эксгумированных трупов, присыпанных землей. Смуглые тела, наводящие на болезненные ассоциации с мощами святых. Кто-то устроил здесь чудовищный пир.

За забором дела обстоят не лучше. Чтобы составить хронику происшествия, я начинаю вести записи. „По городу передвигается множество неодушевленных тел в относительно приличном состоянии. Их выдает только неестественно розовый цвет лица и белые окостеневшие ноздри, припудренные, как у мертвецов. Живых людей все меньше и меньше. Кажется, кроме меня, некому взяться за это дело.

Я хочу найти источник, гнездо, откуда распространяется чума“.

В полиции темно, шторы опущены, телефонный провод обрезан. Дежурная, поблескивая белками глаз, сообщает, что сегодня выходной и никого нет на месте. Теперь совершенно ясно, что они взяли мой след.

Ушки, которыми я располагаю, указывают на главного подозреваемого. Этот человек дьявольски хитер, но ему не удастся меня одурачить. Я знаю, где он прячется. Тропинка приводит меня на край глубокой ямы, где я вижу собственное тело, лежащее на спине, голова повернута вбок. Меня толкают в спину, и я не успеваю разглядеть, есть ли вообще у него лицо».

(29)

«Глухой лес, заброшенный поселок. Бабушка подводит меня за руку к нежилому дому, в котором все окна заколочены, и оставляет там, не сказав ни слова.

В глубине дома на корточках сидит человек с азиатским лицом и гнилыми зубами. Хихикая, он загибает пальцы на руках, считая, сколько он на мне заработает. В доме разруха, битое стекло, окурки, тряпки. Один коридор освещен голой лампочкой на шнурке, он ведет в пустую комнату, где я должна найти цель своего путешествия. На середине пути свет внезапно гаснет, отчетливо слышен щелчок выключателя.

В полном мраке я перешагиваю через собственное сердце, потому что это смерть и это все».

(30)

«Памятник погибшим, национальная катастрофа.

Наш речной гид пузырится от радости, ведь именно он имеет лицензию на показ главного надгробия страны. Небольшой островок, заросший бледными болотными цветами. При ближайшем рассмотрении цветы оказываются гипсовыми фигурками, слепленными в одну сплошную массу, состоящую из разинутых ртов, удлиненных голов и веревочных тел.

„Они были спрессованы так, что никого не удалось опознать. Поэтому здесь нет ни одного имени“».

(31)

«Я вижу огромный улей, в сотах которого запечатаны тела людей.

Это древний некрополь, поражающий наблюдателя своим единообразием: одинаковые шестигранные ячейки, в них мужчины и женщины, запеленутые в белую ткань и облитые известью. Много детских могил — они меньше по размеру и обозначены костяными куколками, вдавленными в стену. Поначалу кажется, что здесь нет никакой системы ходов и все случайно.

Темнота, тишина.

И тем не менее вентиляционные шахты, соединяющие отдельные уровни, наводят на мысль о тщательном инженерном планировании. Кто-то позаботился о сохранности ценного груза. Несмотря на отдельные утраты — часть галерей обрушилась, кое-где проломлены каменные плиты, сбиты инскрипции и имена — здание продолжает достраиваться, уходя не вверх, а вниз, поскольку оно выдалбливается в особой породе, которая на воздухе моментально затвердевает.

Они спят в ожидании того дня, когда крышка гигантского улья будет снята, и его коридоры зальет ослепительный свет, а души потекут к выходу, как мед, собранный за одно лето, жаркое, забытое, золотое».

(32)

* El U2 Z3; G2 РЗ начало таксона ветви

новая тема

В.: Снова нагромождение сюжетов. Почему-то здесь она менее точна. Наплыв мутных образов, что-то вроде сновидческого бельма.

A.: Кстати, у нее ошибка в систематике. У таксона Z оказывается два корня. Умершие из леса и умершие из городища — это что, разные типы?

B.: В самом деле.

A.: Не удивлюсь, если ее дерево решений окажется сросшимся на уровне верхушки с другим деревом. Не следовало идти за ней в темный лес. Надо хотя бы свои зарубки оставлять. В любом случае я бы расчистил здесь кое-что, очень уж дремуче.

B.: Но у нее все так вросло… Будете резать по живому? Родители, например. Я давно заметил, что это сквозной мотив, а она его почему-то выделяет одной ветвью.

A.: Да, много путаницы. Давайте хотя бы зафиксируем вертикаль, чтобы понимать, на каком мы свете.

И.: А как вы полагаете, подземный мир, буде он появится, должен располагаться по вертикали или по горизонтали?

B.: Однозначно — по горизонтали. В ее логике он — всего лишь продолжение земли, следовательно, должен быть населен. Но кем?

И.: Давайте посмотрим.

«В подземном казино идет вечная игра в рулетку.

Двое за столом, вокруг неуничтожимое золото, которого не может быть больше или меньше. Спросите у них что-нибудь о теории вероятности или теории больших чисел — они просто не поймут, о чем речь, но даже в пещерном мире все выпадает ровно надвое, если игра идет достаточно долго.