Страница 11 из 17
К сожалению, опубликованный тогда текст изобиловал многочисленными ошибками в датах и опечатками…
Текст «Записок белого партизана» АХ. Шкуро, впервые выходящих в свет в России, публикуется по изданию 1961 г. без каких-либо изменений и купюр. Воспоминания Филимонова о Кубанской Раде дополнены его же записками о начале Гражданской войны на Кубани в 1918 г. В примечаниях дана до сих пор еще мало доступная современному читателю информация о биографиях упоминаемых Шкуро белых генералов и офицеров и истории различных воинских частей.
Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся проблемами Гражданской войны в России.
Я выражаю огромную благодарность за помощь при подготовке данной публикации д.и.н. Волкову С. В., к.и.н. Дробязко С. И., военным историкам Залесскому К. А., Кручинину А.С, Наумову С. В., Стрелянову (Калабухову) П. Н. и в особенности — Юшко В. Л. и Мальцевой М. А.
Дерябин А. И.
Глава 1
Я родился в городе Екатеринодаре 7 февраля 1886 г. Мой отец, Григорий Федорович, происходил из зажиточных кубанских казаков станицы Пашковской (под Екатеринодаром). Он учился в Ставропольском коммерческом училище. Отец мой принимал участие, в качестве простого казака, в войне 1877–1878 гг.;[1] затем, уже в качестве офицера, в Ахал-Текинской экспедиции 1881 г.[2] и в многочисленных экспедициях в горы против немирных горцев.[3] Он был сильно искалечен; впоследствии дослужился до чина полковника и в этом чине вышел в отставку.
В то время, когда я появился на свет, он был подъесаулом и служил в 1-м Екатеринодарском казачьем полку.[4] Мать моя, Анастасия Андреевна, также уроженка Кубанской области, была дочерью священника. Мое раннее детство протекло в станице Пашковской, где я проводил время в оживленных играх и ожесточенных сражениях с одностаничниками-казачатами, доставляя немало огорчений своей матери, не успевавшей чинить мою вечно изорванную одежду. Когда мне минуло 8 лет, меня отдали в станичную школу, а затем) когда я усвоил начала грамоты, отвезли в Екатеринодар, в подготовительный класс Александровского реального училища.
Мне было 10 лет, когда меня с другими казачатами отправили в Москву, в 3-й Московский кадетский корпус, куда я поступил казеннокоштным воспитанником, то есть жил безвыходно в корпусе, на полном казенном иждивении. Кадетские годы были счастливой порой моей жизни; науки мне давались легко, со своими однокашниками жил я дружно, проказы наши были разнообразны и веселы, — вообще жилось хорошо и годы летели быстро. Уже будучи в последних классах, я сдружился со своим одноклассником, сыном капитана Петровского, смотрителя зданий корпуса, и стал по праздникам ходить в отпуск в их семью. Учился я или очень хорошо, или весьма плохо — середины не было; все зависело от того, чем в данное время была занята моя голова. Я обладал чрезвычайной живостью воображения, и, если увлекался какой-нибудь идеей или интересной книжкой, учение шло к черту. Свои досуги мы проводили в саду корпуса, куда приходили барышни, большей частью дочери наших воспитателей и педагогов, за которыми мы усиленно ухаживали.
Нашим воспитателем был, внушавший нам глубокое уважение, суровый по внешности, но гуманный и добрый подполковник Стравинский. Он был олицетворением чувства долга и всеми силами старался передать нам это свое качество. Директором корпуса был в то время генерал Ферсман, которого мы очень не любили, так же, как и ротного командира 1-й роты, полковника Королькова.
Осенью 1905 г., когда я был уже в 7-м классе, произошел так называемый «кадетский бунт», произведший большой переполох в Военном министерстве, где его сочли результатом проникновения революционных идей в военные школы. Общее беспредметное недовольство в обществе, несомненно, бессознательно проникло и в кадетские умы, и мы перешли в оппозицию к начальству, постепенно усиливавшуюся на почве бестактности некоторых педагогов; дело обострилось вопросом о неудовлетворительном качестве подаваемых котлет; началось брожение умов. Я написал обличительные, против начальства, стихи, которые с большим подъемом читал перед однокашниками. 5-го октября произошел кадетский бунт. Мы поломали парты и скамейки, побили лампы, разогнали педагогов, разгромили квартиру директора корпуса и бушевали целую ночь. Ввиду слухов, что на усмирение нас вызвана рота Самогитского гренадерского полка — что нам очень, с другой стороны, польстило — мы приготовились к вооруженному отпору, но, к счастью, нас предоставили самим себе. К утру наш дух протеста иссяк за отсутствием дальнейших объектов разрушения. Начались репрессии. Главные виновники — 24 человека — в числе которых был и я, предназначались к исключению из корпуса.
В это время приехал в корпус тогдашний главный начальник Военно-учебных заведений, обожаемый всеми нами, покойный ныне, Великий Князь Константин Константинович.[5] Расспросив нас как следует, он, однако, пожелал разобраться лично в переживаниях, доведших нас до столь бурных проявлений протеста. Мы устроили Великому Князю чай, сервированный самими кадетами, причем пили его из казенных кружек. Затем чистосердечно рассказали Князю, как дошли мы до жизни такой; в результате несколько воспитателей и педагогов были уволены, а кара, грозившая кадетам, смягчена — через месяц после исключения мы были амнистированы и снова приняты в корпус.
Подвергнувшись временному остракизму, я уехал на родину, где был принят весьма сурово моим родителем, обзывавшим меня «бунтарщиком». Эта катастрофа, окончившаяся, впрочем, благополучно, принудила меня, однако, пересмотреть всю линию моего поведения. Моей заветной мечтой было попасть в Николаевское кавалерийское училище;[6] для этого нужно было иметь не менее девяти баллов по наукам и восьми за поведение; мои же успехи, как в том, так и в другом, оценивались значительно ниже. Я принялся с рвением за учение, окончил корпус достаточно успешно и был принят в Николаевское кавалерийское училище, в его казачью сотню.
Начальником «Славной школы» был в то время генерал Де-Витт, а командиром казачьей сотни — войсковой старшина Пешков, забайкальской казак, совершивший в свое время, в чине сотника, свой знаменитый конский пробег, не сменяя лошади, из Владивостока в Петербург. Это было единственное, что он сделал путного в своей жизни. Сменным офицером был донской казак, есаул гвардии Леонид Иванович Соколов. В сотне, вместе со мной, было много кубанских казаков. С драгунами и особенно с донцами мы жили дружно. Моим лучшим другом был юнкер Заозерский, впоследствии трагически погибший во время автомобильной катастрофы под Москвой, когда он ехал на свою свадьбу.
Я ходил в отпуск к служившему в Главном артиллерийском управлении генералу Скрябину, который любил окружать себя военной молодежью и которому нравилась наша веселость и жизнерадостность. У него был сын кадет, мальчик лет пятнадцати. Его отсылали обыкновенно спать часов в 9; мы же, юнкера, оставались ужинать и при этом частенько изрядно выпивали, не выходя, однако, из пределов приличия, чтобы не шокировать гостеприимного и любезного хозяина.
Учился я в училище хорошо, хотя по-прежнему отличался некоторой супротивностью начальству. Очень увлекался верховой ездой, в особенности джигитовкой. На старшем курсе я был произведен в портупей-юнкера, но недолго проносил заветные нашивки; выпив как-то раз вместе с друзьями несколько неумеренно, я был замечен в этом дежурным офицером. В результате меня разжаловали из портупей-юнкеров.[7] Любопытно, что записавшим меня дежурным офицером был сотник Скляров,[8] доблестно командовавший впоследствии одной из бригад в моем корпусе. В мае 1907 г. состоялось мое производство в офицеры. Вновь производимые юнкера были вызваны в Петергоф, где мы получили приказы о нашем производстве из собственных рук Государя Императора, который произвел на меня тогда обаятельное впечатление. Я был выпущен в 1-й Уманский бригадира Головатова казачий полк[9] своего родного Кубанского казачьего войска, стоявший в крепости Каре. Нужно ли рассказывать, какое гомерическое пьянство устроили мы в Петербурге, вспрыскивая свои новенькие эполеты?[10] Без копейки денег в кармане явился я в Екатеринодар, в отчий дом. Папаша мой, вообще человек достаточно прижимистый насчет монеты, на этот раз расщедрился и экипировал меня в полк на славу. Кроме хорошего обмундирования и вооружения, я получил пару превосходных коней, сослуживших мне впоследствии большую службу.
1
Имеется в виду русско-турецкая война 1877–1878 гг. за освобождение Болгарии от османского ига.
2
Речь идет о последней военной русской экспедиции, предпринятой в 1880–1881 гг. отрядом под командованием генерал-адъютанта М. Д. Скобелева для «приведения к покорности» текинцев — одного из наиболее воинственных туркменских племен, живших в оазисе Ахалтеке, постоянно нападавших на аулы подвластных России юмудов и грабивших русские караваны. Благодаря умелым действиям Скобелева с минимальными потерями для русских войск после ряда боев текинцы были разгромлены. Вследствие умело проводимой политики по отношению к местному населению впредь они хранили верность России, и в составе Российской Императорской армии был сформирован Текинский конный полк.
3
Автор, по-видимому, имеет в виду участие в боевых действиях против горцев, в том числе и черкесов, продолжавшихся в течение 65 лет и получивших общее название Кавказской войны. Военные действия, связанные с попытками присоединения Чечни, Горного Дагестана и Северо-Западного Кавказа, продолжались вплоть до 1864 г. и закончились взятием в плен имама Шамиля, идейного вдохновителя и руководителя горцев, и покорением всего Кавказа. Однако еще несколько лет после этого вооруженные стычки вспыхивали в различных местах, и тогда против горцев высылались экспедиции в составе небольших воинских подразделений.
4
1-й Екатеринодарский кошевого атамана Чепеги полк Кубанского казачьего войска был сформирован в 1788 г. и принял участие почти во всех войнах, которые вела Россия в XIX веке, а также участвовал в русско-японской войне 1904–1905 гг. К 1914 г. полк имел простой полковой штандарт с надписью: «За отличие при взятии крепости Анапы в 12-й день июня 1828 г.», пожалованный в 1831 г., и знаки отличия на головные уборы: «За отличие при покорении Западного Кавказа в 1864 г. и в Манчжурии в 1905 г.» (пожалованы в 1908 г.). С началом Первой мировой войны полк вместе с 1-м Кизляро-Гребенским полком Терского казачьего войска вошел в состав 1-й бригады 3-й Кавказской казачьей дивизии (во 2-й бригаде — Дагестанский и Осетинский конные полки). В составе дивизии, приданной 24-му армейскому корпусу 3-й армии Юго-Западного фронта, полк участвовал весной 1915 г. в Горлицкой операции. Затем в
1916 г. принимал участие в летнем наступлении Юго-Западного фронта, а к декабрю того же года вместе со своей дивизией входил в состав 8-й армии того же фронта. В июле
1917 г. вместе с 3-й Кавказской казачьей дивизией полк вошел в Сводный конный корпус генерал-майора П. Н. Врангеля и принимал активное участие в арьергардных боях летнего отступления.
5
Имеется в виду Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович (Романов) (1858–1915 гг.) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии, генерал-инспектор военно-учебных заведений. В детстве получил прекрасное общеобразовательное и музыкальное воспитание. Военную службу начал в 1870 г. во флоте. С 1874 г. — гардемарин, с 1876 г. — мичман. Участник русско-турецкой войны 1877–1878 гг., был награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. С 1878 г. — лейтенант флота и флигель-адъютант Императора Александра II. В 1880 г. командовал ротой Гвардейского экипажа, в 1882 г. произведен в штабс-капитаны гвардии и переведен в Лейб-гвардии Измайловский полк. С 1887 г. — капитан, с 1891 г. — полковник, командующий Лейб-гвардии Преображенским полком. В 1894 г. был произведен в генерал-майоры, зачислен в Свиту Его Императорского Величества и утвержден в должности командира полка. В 1900 г. назначен главным начальником военно-учебных заведений. Проделал большую работу по поднятию уровня обучения в кадетских корпусах и военных училищах, улучшению воспитательского и преподавательского состава и повышению. материального обеспечения корпусов и училищ. Пользовался огромной любовью со стороны кадет и юнкеров, уважением со стороны всех, кто знал его как по службе, так и вне ее. Известный русский поэт и переводчик «Гамлета» У. Шекспира и «Мессианской невесты» И. Шиллера. Состоял почетным членом ряда военных академий и был президентом Императорской академии наук, президентом различных общественных и научных организаций. Являлся шефом ряда частей Российской Императорской армии. С 1884 г. был женат на Великой. Княгине Елисавете Маврикиевне и имел от этого брака сыновей: Иоанна, Гавриила, Константина, Олега, Игоря и Георгия Константиновичей и дочерей: Елену, Татьяну и Веру Константиновну.
6
Николаевское кавалерийское училище было основано в 1823 г. как Школа гвардейских подпрапорщиков в Санкт-Петербурге. В 1826 г. при школе был сформирован эскадрон юнкеров, и она стала именоваться Школой гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (в ней учился в 1832–1834 гг. М. Ю. Лермонтов), с 1843 г. перешедшей в ведение главного начальника военно-учебных заведений. В 1859 г. школа переименована в Николаевское училище гвардейских юнкеров, а в 1864 г. — в Николаевское кавалерийское училище. По штату в единственном эскадроне училища было положено иметь 200 юнкеров. В 1890 г. в составе училища была учреждена казачья сотня (120 юнкеров) для подготовки казачьих офицеров. Поступали в училище молодые люди (не моложе 16 лет) и обучались как за казенный, так и за свой собственный (в 1913 г. — 550 р. в год) счет. После окончания училища юнкера — например, казачьей сотни — производились либо в строевые части своих казачьих войск (юнкера эскадрона — в части армейской кавалерии), либо в строевые части регулярных или других казачьих войск. Училище заканчивали георгиевские кавалеры: генерал-фельдмаршал князь А. И. Барятинский (выпуска 1833 г.), генерал-лейтенант Д. И. Скобелев (вып. 1838 г.; отец прославленного русского генерала М. Д. Скобелева) и др. Во время обучения в училище Шкуро его начальником являлся генерал Г. С. Осипов (1903–1913 гг.). В 1918 г. училище прекратило свое существование.
7
Портупей-юнкер — юнкер, награжденный офицерским темляком на холодное оружие. В военных или специальных (т. е. артиллерийских, инженерном и др.) училищах этот чин был присвоен юнкерам, исполняющим обязанности унтер-офицера. В отличие от рядовых юнкеров имели на погонах своего училища, помимо юнкерского галуна шириной 11 мм по цвету прибора вдоль свободных краев погона, еще и такой же продольный галун посредине погона.
8
Николай Васильевич Скляров родился в 1875 г. в дворянской семье. Окончил Тифлисский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище (1896 г.). Службу проходил в казачьих частях. Участвовал в Первой мировой войне; в 1915 г. — полковник, командир 2-го Волгского Терского казачьего войска полка; награжден мечами и бантом к имевшемуся ордену Св. Станислава 3-й ст. Участник Белого движения на юге России. Летом 1919 г. командовал Отдельной казачьей бригадой (42-й Донской казачий — или «Назаровский» — полк и 2-й Лабинский Кубанского казачьего войска полк), действовавшей против Красной армии на Украине. 2 (15) июня 1919 г. генерал-майор Скляров прибыл в распоряжение временно командующего 3-м конным корпусом генерала от артиллерии В. А. Ирманова и с этого же числа был назначен командиром Кубанской Партизанской казачьей конной бригады 1-й Кавказской казачьей конной дивизии. В конце 1919 г. он был переведен на службу во 2-й армейский корпус генерал-лейтенанта М. Н. Промтова, где командовал конной группой. Во время Бредовского похода (январь — февраль 1920 г.) Скляров возглавлял крайнюю восточную колонну (42-й Донской казачий полк, 1 батальон терских пластунов, 2 легких (34-й артиллерийской бригады и отдельная 42-я Донская) и 1 гаубичная (34-й артбригады) батареи) бредовцев. После соединения их с поляками части Склярова были сведены в группу под его командованием, которая включала 2 сводные конные дивизии и Терскую пластунскую бригаду, — всего 5699 человек; она была расположена в лагере Дабиу. Сведения о дальнейшей судьбе Склярова противоречивы. По одним данным, он умер в мае 1920 г. от тифа в лагере Дабиу, по другим — он находился в числе 35 генералов, которые вместе с 2721 офицером Казачьего стана генерал-майора Т. Н. Доманова 28 мая 1945 г. были перевезены в лагерь в Шпитале, а затем переданы органам НКВД.
9
1-й Уманский бригадира Головатого Кубанского казачьего войска полк всю Первую мировую войну пробыл на Кавказском фронте, где зимой 1914–1915 гг. он входил в состав 1-й Кавказской казачьей дивизии Сарыкамышского отряда Кавказской армии и участвовал в Сарыкамышской операции. В 1915 г. полк принимал участие в Хамаданской операции и затем во всех боевых действиях 1-й Кавказской казачьей дивизии.
10
Эполеты являлись принадлежностью только лишь офицерской парадной формы. При всех остальных видах форм вместо них носились погоны. В Кубанских конных полках эполеты были кавалерийского образца, серебряные, с алой выпушкой. Офицеры 1-го Уманского полка имели на эполетах серебряную шифровку «Ум.».