Степной рассвет

«Горбатого могила исправит. Попытался бы на чувствах моих сыграть. Или хотя бы по-японски спросил меня чего-нибудь. Так нет! Снова он в лоб вопросом как из рогатки зарядил, и ждет чего-то».

— Вот ты, Валера, сколько времени уже этих пленных японцев наблюдаешь? Небось, уже месяц скоро. А чему ты у них за это время научился? А? Или ты хочешь сказать, что нам комсомольцам у врага учиться зазорно?

— Допустим, не зазорно. Ну, а карате-дзюцу откуда? Где ты до этих японцев такие ката видал?

«Опять он за свое. Никак не успокоится наш чекист, что и так и эдак не получается у него словить меня за хвост. На все-то у меня ответы есть. Ай-йа-йай, какая трагедия… Прямо шекспировская. Так складно все у него было в докладной написано, и тут – на тебе. И секретную-то технику вражина угонять отказался, и перебежать не захотел, коварный гад. М-дя-я».

— А ты думаешь, есть прямо-таки фантастическая разница между ката из японского карате и тао китайского у-шу, тайского муай-тая или корейского таэквондо. Это ведь все лишь стойки и комбинации приемов. И я еще не ослеп, чтобы не видеть, как этот же капитан здесь с самого первого дня свою гоп-компанию гонял вот эти самые ката отрабатывать. Да и похоже это все местами и на китайский у-шу и на тайский муай-тай. Надо быть слепым или совсем ленивым, чтобы новый стиль не заметить и не попробовать, если его прямо перед твоим носом кажут. Ну, а свои «пинкертоновские изыскания», ты чекист сам проводи. Вот тут я тебе точно не помощник. Копайте, юноша, копайте, глядишь, чего и откопаете.

— Значит, отказываешься с органами сотрудничать?

— Высоко тянисся, гляди, порты лопнут. Насчет сотрудничества, ты бы сперва у Виктора Михайловича уточнил. А заодно узнай у него, одобряет ли он твою самодеятельность.

— Надо будет, уточню. Ты бы лучше сам не совал нос в чужой огород.

— А я и не сую. Пока чужие ноздри подмышкой мешаться не начинают.

Чуть было не начавшийся очередной поединок, был внезапно прерван вызовом начлета к телефону. Его телохранитель, покатав желваки под кожей, двинулся следом.

Майор Алешин был задумчив. Совещание в штабе ВВС его не впечатлило. Ни слова о «Буревестнике» на нем опять не прозвучало. Командующий Смушкевич своим сионским лицом вызывал у майора омерзение. Пока этот иудей распекал подчиненных за плохо организованную охрану аэродромов и неоправданные потери в живой силе и технике от ночных диверсий. Пока он потрясал кулаками и рычал на командиров ВВС, майор со спокойным лицом продумывал свою линию поведения на объекте «Феникс». Вчера его включили в состав комиссии. Сразу после этого ему удалось побывать на нескольких площадках аэроузла Баин-Тумен.

Стройные ряды вполне современных скоростных бомбардировщиков, аккуратно выстроенные на стоянках окончательно убеждали майора, что вчерашние друзья постепенно становились для Рейха серьезным противником-соперником в мировой экспансии. В Испании, несмотря на радужный финал, достигнутый титаническими потугами Вилли Мессершмитта, Люфтваффе почувствовало на себе острые зубы вполне боеспособного противника. К чести создателя 109-го можно вспомнить, что за время компании конструктор умудрился многократно доработать свой и без этого новаторский самолет, и сделать из сырой полугоночной машины с пулеметами, настоящего воздушного бойца, не имеющего на тот момент равных в мире. И все же даже в поединке с новыми «мессерами» русские не были легкой добычей. Сейчас майор с мрачным интересом осматривал советскую авиатехнику и организацию авиачастей. До настоящего германского орднунга здешний порядок явно не дотягивал. Дело было даже не в эпизодическом бардаке среди авиационного имущества, и не в регулярных матерных тирадах технического персонала. Просто даже сам облик людей в мешковатой военной форме был каким-то слишком затрапезным. Разве ж это солдаты?

А работа комиссии потихоньку налаживалась. На очередном аэродроме майор успел вывозить нескольких пилотов на спарке И-16 для проверки навыков пилотирования. Летать советские пилоты умели, тут найти криминал майору не светило. Зато через полчаса в одном из бараков он случайно наткнулся на нескольких неудачливых нарушителей. Пилоты и их командир были сильно подшофе. Видимо, отмечали недавний успех в воздушном бою…

— А ну, смирно!!! Вы что же это, сукины дети, прямо с утреца за воротник заливаете!? А?! А в это время какие-нибудь узкоглазые опять очередную хреновину нам готовят! Мало вы, что ли, за позапрошлую ночь просрать умудрились?!!! А?!!! Капитан, доложить мне о последних потерях в эскадрилье!

— Товарищ майор, в последних боях нашего полка, вверенная мне эскадрилья, потерь не понесла. Пара И-16 повреждены пулеметным огнем, ремонт их почти закончен. Лейтенант Васильев получил легкое ранение в плечо. Других потерь не было.

— Как это не было!!! А от обстрела с сопок диверсантами?!!!

— Это не у нас было, товарищ майор, а на соседнем аэродроме…

«Ничего. Отвертеться у вас все равно не выйдет. Я научу вас порядку. И если когда-нибудь в составе Люфтваффе появятся национальные авиагруппы из славян, то мы каленым железом выжжем из вас это разгильдяйство».

— Все равно это не повод пьянствовать прямо в расположении! Всем сегодня же написать объяснительные на имя начальника комиссии ВВС полковника Лакеева. Наказание вам определит командующий ВВС.

— Есть писать объяснительные. Разрешите идти?

— Идите.

Бойцы приданного комиссии взвода НКВД уважительно покосились на грозного авиационного начальника великолепного в своей строгости и приверженности уставу. Поездка продолжалась.

В новом кабинете ректора в «Померках» было тесно от посетителей. На влетевшего в помещение Лозино-Лозинского с улыбкой глядели глаза институтского начальства.

— Георгий Федорович, вызывали, случилось что-то?

— Нечего особенного, Глеб Евгеньевич. Если конечно не считать, что наш самородок очередную диссертацию прислал. И откуда такой напор берется у этого научного фонтана?

— Это вы про Павла? Письмо нам написал?

— Не просто написал. Вон целый сержант госбезопасности нам толстенный пакет привез, и расписаться за него заставил.

— И кого мы ждем? С содержимым-то ознакомиться можно?

— Не спешите. Вон наш «секретчик» товарищ Ильин уже тут, осталось только Архипа Михайловича дождаться и начнем.

Запыхавшийся Люлька вошел в кабинет ректора вместе с парой своих помощников. Кивнув коллегам, они быстро нашли себе место в углу, и приготовились слушать.

— Ну, наконец-то, уважаемые коллеги, мы все в сборе, так что можем уже и вскрывать очередной подарок от нашего далекого кудесника и его покровителей из НКВД. Так, гм… Глядите-ка, тут даже опись вложения имеется. Угу, Глеб Евгеньевич огласите нам, пожалуйста, сие послание. Лозино-Лозинский стал зачитывать список под иронично-довольные комментарии Проскуры.

— «Отказы МКД-3 и их причины».

— Это, пожалуй, вам с Архипом Михаловичем, и товарищам Козлову с Тарасовым. Так сказать, прямо с пылу с жару от товарищей монгольских испытателей.

— «Отказы блоков РС и их причны».

— Это снова вам и еще Батову с ракетчиками. Кстати, очень вовремя, а то он как раз на разработку пятидюймовых реактивных снарядов замахнулся. Вот пусть сперва этот опус и изучит.

— «Варианты размещение вооружения на Р-аппаратах».

— Это все мы вместе глядеть будем. Чего это там наш Павел опять напридумывал.

Каждая тема вызывала бурный обмен взглядами местного научного сообщества. Проскура шевелил усами, принимая от Лозино-Лозинского и передавая дальше очередную сложенную вдвое стопку листов.

— «Профили и крепление турбинных лопаток к ротору, и схемы охлаждения ступеней турбины».

— Это снова Архипу Михайловичу с помощниками. Но и я с интересом погляжу.

— «Применение подшипников разного типа в различных схемах ГТД».

— Опять турбинистам-двигателистам. А Павел этот, словно мысли наши читает. Очень интересно, чего он там придумал.