Степной рассвет

А во-вторых, за то самое время, пока я там, на Украине своим мозгом сверкаю, история снова свои семимильные шаги прошагает. И снова на карте Европы, большая часть опять коричневым цветом покроется. С соответствующим запашком, разумеется. И опять «телега событий» к июню 41-го покатится. А там… Ну, подумаешь, чуть потолковей фрицев встретим. Ну сдадим мы им Смоленск и Киев месяцем позже. Ну и что? Что из-за этого радикально изменится? Несколько миллионов наших ребят в плен не попадут. Это конечно здорово. Эти люди послевоенной стране ох как еще понадобятся! Да только ничего это в глобальном смысле не изменит. Не успеет Вермахт свои коммуникации растянуть, ну может, блокады не случится. Вот это бы здорово. Но за лето осень и зиму, сколько они наших постреляют? А ведь на своей территории им снабжаться намного легче будет. А если, до кучи, герцог Мальборо за нашими спинами с Алоизычем снюхается? А? Как тогда всю эту баланду расхлебывать, и на какие потери в войне нам рассчитывать?

Или может лучше тогда мне сразу к Виссарионычу сунуться… Мол, совсем забыл, что там, на чердаке собственной памяти еще пара американских подарков завалялась. Типа там план "Ост", план "Барбаросса" и еще ликвидационный список наиболее ядреных тевтонских генералов и фельдмаршалов образца 1941-го».

Путь к штабу особого полка был пройден, и понурая фигура начлета предстала пред светлыми очами непосредственного начальства.

После битвы за плацдарм, накал боев в воздухе резко снизился. Но консилиум из командира особого полка, врача авиабазы и Виктора Михайловича, был в своих решениях начальственно тверд и логически убедителен. Свое раздражение очередной ссылкой в Учебный центр, Павла не скрывала, но сама это решение мысленно поддержала. Логика начальства была ей вполне понятна, и сама бы, наверное, так рассудила. Какой толк от недавно сбитого начлета в боевых вылетах, если он даже на земле мрачнее тучи бродит. Да еще и после визита испытателей в голове начлета полка появилось множество важных мыслей, которые требовали срочного конспектирования. По прибытии на аэродром Учебного центра, Павла сразу же после приветствий завалилась в выделенную комнату, и засела за составление отчета для ХАИ. Ясность мыслей обеспечила ей стремительное наполнение листов, и к утру пакет предложений был практически готов. И хотя вместо чертежей там были в основном карандашные наброски, заниматься наведением красот старший лейтенант не собирался. Незапечатанное послание было под роспись передано начальнику охраны авиабазы, с просьбой как можно быстрее переслать в Харьковский институт профессору Проскуре. Потом для начлета начались очередные учебные хлопоты. После пары учебных боев с японскими пилотами Павла, наконец, почувствовала, что недавняя депрессия стала потихоньку отпускать. Работа оказалась прекрасным лекарством для пережившей недавние стрессы психики пилота.

Японец снова и снова красиво уходил от атак. Подойти к нему на дистанцию захвата было непросто. И все же, уловив момент рассеянности противника, Павле удалось захватить рукава болтающейся на нем как на вешалке гимнастерки, вот только бросок ей не совсем удался. Уровень японца не стал ниже, но в этот раз она заметила мимолетную неуверенность противника.

— Вас что-то взволновало, господин капитан. Помните нашу беседу во время первой тренировки? В этот раз уже вам словно бы трудно сосредоточиться. Или мне показалось?

— Гм. Это все э-э… мелочи жизни, как говорите вы русские. Рад снова заниматься с вами. Ведь если мое мастерство застыло на том же уровне, то ваша техника с каждым разом все совершеннее и совершеннее. И я вижу, что вас можно поздравить не только с этим. Вам ведь присвоили очередное звание, господин старший лейтенант.

— Правильнее сказать вернули звание за примерное поведение.

— Гм. А я слышал, вы были сбиты и даже сражались на земле, прежде чем вернуться сюда. Это правда?

— Ну что вы. Я ведь всего лишь пилот, Огита-сан. «Потому, потому что мы пилоты – небо наш, небо наш родимый дом…» А на земле пусть воюют специалисты по наземной войне. Думаю, пары дней в окопах я бы точно не выдержал, так что мне несказанно повезло так быстро вернуться в строй.

— Ну что ж. Я весьма рад продолжить с вами занятия. И чтобы не перегружать вашу травмированную при аварийной посадке голову, я предлагаю вам сегодня поработать в технике ударов ногами.

— Со всем моим удовольствием. Только с вашего разрешения в этот раз не будем тратить время на ката, а сразу начнем отрабатывать прием ударов на блоки.

— Вы, европейцы, всегда слишком торопитесь. Впрочем, я еще в прошлый раз убедился, что основные ката карате-дзюцу вами уже в какой-то степени освоены. При всем этом вы предпочитаете бросковую технику дзю-дзюцу, и, на мой взгляд, достигли определенного совершенства именно в этом. Итак, вы готовы?

— Вполне.

— Что ж, тогда я атакую вас…

«А Валера-то снова в писательское и изобразительное творчество ударился. Пишет и рисует. Рисует и пишет. Давай-давай, чекист, совершенствуйся. Бумага-то она все стерпит… Ни хрена себе комбинацию капитан завернул! Даже не подступиться к нему. Гм. Будем думать, и искать, как нам капитанский хвост прополоскать…»

— Очень хорошо, господин старший лейтенант. Вам бы еще более тщательно отработать противодействие сразу нескольким противникам, и можно было бы уже и о первой аттестации поговорить… Может, мне позвать кого-нибудь из японских офицеров?

— Зачем далеко ходить? Валерий! Товарищ штурман-стрелок, предлагаю тебе с нами размяться. Ты как?

— Ты ж, Павел, вроде и один неплохо справляешься.

— Не до обид, однополчанин. Мне сейчас нужна твоя помощь, не откажешь?

— Что нужно-то?

— Да вдвоем вон с капитаном изобразить на меня атаку с разных сторон. Руками только имитация, а ногами попробовать вывести меня из равновесия. Работаем не в полную силу, но удары в корпус можно чуть посильнее. Сделаешь?

— И когда ты теперь за эти долги будешь рассчитываться?

— Во-первых, я бы на твоем месте свою биографию на чистоту рабоче-крестьянских корней все же проверил. Наверняка какие-нибудь лавочники или банкиры в том древе затесались. А во-вторых, мы с тобой за все твои подарки теперь долго в расчете будем. За тот самый раз, когда ты на двойку с плюсом отстрелялся. Еще не забыл, или уже память отшибло?

— Не отшибло.

— Ну, вот и «вертай взад» сдачу с моих платежей. Я ведь про чужие долги и не вспоминаю, пока мне квитанции к оплате не выставят. Так что снова без обид.

— Ну-ну, пилот. Ладно, станцуем.

— Господин капитан, вот ваш союзник по схватке, и можем начинать.

— Очень хорошо. Договариваться не будем, пусть все будет спонтанно.

Теперь уже Павле приходилось уворачиваться, уходя от атак. Гусак настырно пер вперед, то и дело, оставляя японца за спиной. Но вскоре картина схватки выровнялась, противники начлета стали нападать с разных сторон и все более скоординировано. Капитан снова плел кружева, и довольно успешно переходил в быстрые короткие атаки. Пару раз пропущенные Павлой удары попадали в бок, но чаще упирались в плечи и блок выставленного колена. Несколько ударов. направленных в шею Павла успешно приняла на блоки, и провела стремительные подсечки. Капитан сделал несколько замечаний обоим партнерам. Гусаку за потерю равновесия в стойке, а Павле за пропуск противника за спину. Очередной наскок Гусака был снова встречен прямым ударом ноги в живот. Еще через пять минут капитан попросил остановить схватку.

— Господа, я думаю, на сегодня мы уже достаточно позанимались. Разрешите поблагодарить вас за приятное времяпровождение и откланяться. Сегодня было очень интересно заниматься.

— Аригато, Огита-сан. Мы взаимно благодарны вам. Всего доброго, и до следующего раза. И тебе спасибо, Валера. Ну как, не слишком утомился?

— Нормально. А где это ты, Павел, японский освоил? Да и ката эти, японец говорит, ты еще до занятий с ним знал. Расскажешь откуда?