Степной рассвет

— Думаю, хватит в Подмосковье места и для студий «Мосфильма» и для «Звезды». Так мы и народные средства сэкономим. Ведь часть мосфильмовского реквизита и павильонов можно будет использовать для съемок товарища Варламова.

— Ну вот и отлично! Товарищ Варламов, а где сейчас ваш соавтор?

— Товарищ Гольдштейн, как прислал самолетом ленту для финального монтажа, так сразу же приступил к съемкам третьей серии. Там по сюжету часть событий будет происходить в Средней Азии и Китае, вот он и решил, что нет смысла ездить два раза. Надеется сэкономить время и выпустить следующую серию уже в сентябре. Правда, студенты в это время разбегутся по своим кафедрам, и тогда наша киностудия на время обезлюдеет.

— Нет! Вот это будет неправильно. Пусть лучше преподаватели сами приезжают к вам в киностудию, и прямо там принимают зачеты у студентов, задействованных в съемках. Но чтобы эту третью серию вы обязательно закончили до октября. Это было бы подарком нашим ВВС к ноябрьским праздникам. И снимите ее, пожалуйста, так же хорошо.

— Будем стараться, товарищ Сталин.

— Вот и постарайтесь. А советские летчики будут очень рады такому фильму. И я думаю, все товарищи со мной согласятся, что это заставит пилотов еще лучше стараться в боевой учебе. Ну, а мы с товарищами подумаем, как отметить и летчиков и ваши с Гольдштейном старания по достоинству. А фильм где вы хотите показывать в первую очередь?

— Мы считаем, что первыми этот фильм должны смотреть курсанты авиаучилищ. После них строевые пилоты ВВС, аэроклубы и гражданские авиавузы, а потом уже все остальные. Вот только цветной кинопленки мало, да и дорогая она.

— Ну что ж, готовьте копии картины к прокату, пусть часть из них будет сначала черно-белой. А для больших городов и наиболее важных зрителей у нас найдется и цветная пленка. До свидания, товарищ Варламов, мы ждем вас с новым фильмом и с новыми идеями.

Через полчаса после отъезда гостей секретарь принес Вождю очередное послание из Монголии.

Четким убористым почерком Голованова было написано.

«— Привожу очередные фантазии «Кантонца» на тему метода оперативного получения точных сведений о реальном положении реактивных проектов на Западе. Давать оценку этой авантюре я пока затрудняюсь, так как не хватает данных для вдумчивого анализа, но внешне это выглядит чистой воды мальчишеством. Тем не менее, несмотря на серьезные сомнения, я прошу разрешить ему начать проработку данной темы, а перед этим прошу отправить его вместе со мной на задание. На этом этапе я постараюсь максимально использовать его опыт и знания, и заодно смогу повнимательнее присмотреться к нему как к человеку. Впрочем, мне и так уже многое о нем известно. Ошибаться он может, а вот предавать вряд ли станет. Скорее всего, в случае давления на него «Кантонец» снова попытается «уйти»…»

Трубка погасла, и Сталин зажег ее заново, предложение действительно выглядело откровенной авантюрой, но что-то в нем завораживало. «А вдруг Гитлер это действительно сделает?»

«Гм. И опять с этим мальчишкой что-то не так. Но если Саша, сказал, что идею стоит попробовать, значит, действительно стоит. Пусть пробует. А остановить мы этого «Кантонца» всегда успеем».

Через два часа в Монголию ушел положительный ответ.

Шофер генерала Мориги сумел быстро довезти их до цели. Госпиталь встретил высокое начальство деловитой суетой. Повсюду сновали санитары, которые, заметив генералов, тут же замирали в поклоне. Майор медицинской службы почтительно проводил их в отдельную палатку.

В палатке был низкий лежак, как в обычной казарме. Рядом с лежащим на нем до самых глаз забинтованным человеком сидел еще один с перемотанным бинтами плечом. Лежащий на кровати раненый метался в бреду, сквозь бинты на замотанном до глаз лице выступала свежая кровь. Его голова дергалась от боли, а хриплый косноязычный шепот твердил одно и то же – «Уходите! Уходите!».

Сквозь стоны раненого, палату заполняют звуки песни. В ней плачет бамбуковая флейта, и старый самурай возвращается домой из похода. Генерал Гендзо, сделал знак Мориги не мешать пению.

Капитан не сразу заметил гостей. Он все сидел и гладил обожженную руку Тахиро, до посинения сжимающую в пальцах простыню. А капитан все пел и пел раненому песни, которые они совсем недавно пели друг другу в русском Учебном центре. Наконец, заметив, замерших у входа генералов, он замолк и вскочил, склонившись в приветствии.

— Вас наградят за этот подвиг. Вы это заслужили, майор.

— Простите, ваше превосходительство, но я лишь капитан. И все что мы сделали – делалось совместно.

— С сегодняшнего дня вы уже майор. Ваших товарищей по плену тоже не забудут. Поручик Конда также повышается в звании и переводится с флота. Завтра вы встретитесь с еще одним вашим знакомым – поручиком Мицудо. Тому, кто первым поведал нам о «Нагинате». Если бы не его отважный поступок, то и ваше возвращение бы не состоялось. А еще поблагодарите людей господина генерала, это они прикрыли ваш побег.

— Я благодарю вас, ваше превосходительство.

— Не стоит, майор, мы тоже вам многим обязаны. Вы совершили невозможное, и теперь, с вашей помощью, нам стало известно еще больше о «ночных демонах» красных. Кстати, ваша семья не узнает, что вы были в плену. Вы ведь обещали своему отцу, что этого не случится. Можете считать, что вы сдержали свое обещание.

Новоиспеченный майор удивлен, но снова склоняется в поклоне уважения.

— А теперь поговорим о вашем будущем. Ваши раны пройдут через месяц-полтора, но мы хотим попросить вас уже сейчас начать подготовку к вашей новой службе империи. Вам надлежит в недельный срок подготовить предложения по созданию Центра воздушного боя, аналогичного Учебному центру русских. Причем готовить вам придется, как армейских, так и флотских пилотов. И расскажите нам о том тренировочном Центре русских.

— Слушаюсь, ваше превосходителсьство…

В конце беседы генерал Мориги переглянувшись с генералом Гендзо, спросил.

— Я знаю, что вы, наверняка, захотите просить командование взять к себе под командование поручика Конда после его выздоровления. Мы не возражаем. У вас есть еще пожелания?

— Других пожеланий нет. Благодарю вас, господин генерал.

— Быстрее выздоравливайте, майор, и желаем вам удачи. Помните, императору нужны, не только смелые, но также мудрые и опытные пилоты. Вы поняли – опытные?

— Да, ваше превосходительство.

Генералы кивком головы ответили на поклон капитана, и вышли из палаты. В салоне машины, отделенном толстым стеклом от водителя и охранника беседа продолжилась.

— Жаль, что эта операция не совсем удалась. Но в этих условиях от нее трудно было ожидать большего.

— Генерал-доно, позвольте спросить. А что с той группой, отправленной в тыл к русским?

— Группа, к нашему сожалению, уничтожена полностью. Все, чего они смогли добиться – это угон этого самолета, и внедрение всего одного человека в окружение генерала Смушкевича. Даже наш германский друг, увы, тоже был захвачен на том аэродроме, и пусть Боги пошлют ему легкую смерть. Надо признать, большевики все-таки научились работать. Или вы не заметили этого по вашей воздушной части?

— Мой штаб отметил почти невероятное усиление большевистской авиации. Они уже полностью завладели инициативой. Надо признать, мы такого не ожидали. Все-таки в Китае, борьба за небо шла намного легче, хотя там были еще и американцы. И если говорить откровенно, то, по всей видимости, стоит признать, что к большой войне с русскими мы пока не готовы.

— Лучше даже не заикайтесь об этом, мой друг. Хотя, по сути, вы правы в сказанном. Нам остается лишь надеяться, что найдутся мудрые люди у трона, которые убедят Микадо, не воевать с Советами в ближайшее время. А пока нам с вами нужно готовить реляции о победах и награждениях. Как бы там ни было, но небольшой успех все же нами достигнут.

— Но мы ведь так и не получили самолета, пригодного для испытаний…