Страница 17 из 50
Иан тоже был ранен, но не так серьезно, чтобы покинуть окопы дольше, чем на пару дней. Он мне даже не написал, только отправил стандартную печатную карточку полевой службы, где нужно зачеркнуть те строки, что к тебе не относятся, и в результате получается отрывистое послание: «Я попал в госпиталь/был ранен/иду на поправку». Вслед за карточкой я получила письмо от него, коротенькую записку, в которой он сообщил мне, что с ним все в порядке
—
—
А знаете, что наиболее странно, Дэйви? Я совсем не волнуюсь, по крайней мере, за Иана. Чувствую себя немного одиноко, но это в наши дни совершенно нормально. Я ощущаю тоску, по чему или кому
—
Я молюсь, чтобы Америка не впутывалась в эту войну. Оставайтесь там, где Вы есть, Дэйви. Не поддавайтесь насмешкам задир. Я не хочу, чтобы у меня появилась причина для беспокойства.
Молю Вас,
Элспет
Чикаго, Иллинойс, США
15 июня 1915
Дорогая Сью,
почему же так получается, что тогда, когда я больше всего Вам нужен, я не могу подобрать слов? Если бы я так просто мог обречь свои мысли о Вас в слова, то сейчас Вы бы получили наикрепчайшее эпистолярное объятие. Как Финли?
Хаос в Европе как будто бы зеркалом отражает хаос в моей жизни. Во-первых, заболел муж Эви. Сначала его недомогание не казалось нам особенно серьезным, но на выздоровление ушло немало времени. Флоренс сейчас живет у моих родителей. Вы можете себе представить, как волнуется Эви за здоровье своей малютки. Как только Хэнк почувствовал первые признаки лихорадки, она отослала девочку к родителям.
Я отложил свадьбу. Лара в ярости. Я сказал ей, что не должно нам развлекаться пиршествами, когда Хэнк так болен. Вряд ли она поверила, что это была моя единственная причина. Истина в том, что я и сам в это не верю. Возможно, Вы были правы. Возможно, мой корабль еще придет. Хоть я и не думаю, что Ларе это понравится.
Как говорят, беда не приходит одна. Если считать болезнь Хэнка первой напастью, и мою отложенную свадьбу
—
—
С «Сумеречным балом фей» тоже ничего не получилось. Журнал отослал мою историю обратно с безличной запиской, где было сказано, что моя история не соответствовала их нуждам, поэтому они были «вынуждены мне отказать». Ну а отказ есть отказ. Так что, как видите, я провалился везде.
Но, полагаю, без упорства ничего не добьешься. Я назначу дату свадьбы, снова начну просматривать объявления о найме и отошлю свою сказку в другой журнал. Я бы не был Мортом, если бы так просто опускал руки. Я упал с водосточной трубы и сломал ногу, но, знаете, несколько месяцев спустя я снова карабкался по той же трубе.
Хорошего же произошло то, что я, наконец, покинул родительский дом. Вернувшись в Штаты, Гарри снял квартиру, и я въехал в нее вместе с ним. Как будто мы с ним снова в Англии.
Ну а еще мою жизнь делаете лучше Вы.
Надеюсь, у Вас все наладится, Сью.
С мыслями о Вас,
Дэвид
Остров Скай
2 июля 1915
Дорогой Дэвид,
Финли потерял ногу. Ту часть, что ниже колена, но даже это
—
Я очень волновалась, читая Ваше письмо: Ваши слова звучали так горячо. Так много всего произошло с Вами, этого было бы достаточно, чтобы отчаялся даже самый настойчивый. Я почувствовала несказанное облегчение, когда прочитала, что Вы все тот же старина Морт, юноша, который вскарабкается по водосточной трубе с мешком, полным белок, и сердцем, полным веселья. Думаю, если бы мой Дэйви перестал смеяться в глаза опасности, мир бы для меня рухнул. Как иначе, по Вашему мнению, я была в состоянии не отчаиваться из-за всего происходящего здесь? Что бы еще поддержало меня на плаву в этом море хаоса?
Фотосеанс прошел хорошо. Пока матир еще была в Лондоне, я перевела ей по почте деньги и попросила купить мне платье, что-нибудь миленькое и современное. Должно быть, я перевела слишком большую сумму, потому что матушка вернулась домой с солидными коричневыми костюмом и блузой из шерсти и двумя платьями: одним совершенно практичным (серым, как шотландское небо зимой), а другим
—
—
Фотограф убедил меня надеть розовое, сказав, что в нем я больше похожа на поэта
—
—
Прошлой ночью я сидела с записной книжкой и карандашом возле дома и смотрела, как встает луна. Из сада пахло бегонией и жимолостью, а к этому примешивался, конечно же, резковатый привкус моря. Было достаточно прохладно, и комары меня не беспокоили. Перед тем, как пойти спать, матир вынесла мне термос с чаем. А я оставалась на улице всю ночь. Со мной были моя записная книжка и горячий чай. Разве нужно что-то еще? Ночь казалась настолько полной смысла, полной жизни… Это была одна из тех шотландских ночей, когда ты понимаешь, почему некоторые еще верят в духов и крошечный народец. Я вся была в ожидании чего-то, но чего
—
—
Знаете, сейчас я чувствую удовлетворение, но оно
—
Э