Зов западных рек

— С этим вашим кормовым колесом?

— Оно нам погоды не сделает. Вытравим хороший трос — и вся недолга. Поглядывай теперь.

В воде недалеко от меня что-то шевельнулось. Стрелять не время. Я обнажил нож и держал его, низко опустив руку, острым лезвием кверху.

Пароходные машины начали поворачиваться, огромное колесо мощно зашлепало по воде в обратном направлении. Корпус не дрогнул.

Слежу во все глаза, что будет дальше.

Вдруг, в перерыве между отчаянными усилиями парохода вытащить себя с мелководья, тихий голос заговорил со мной:

— Талон, ты? Это Пинкни.

— Подходи, только чтобы медленно. У меня нож — сразу кишочки по реке поплывут.

Он неспешно приблизился — руки вверх, в одной ружье. Пинкни, точно. Прытко влез в каноэ, и я вложил клинок в ножны.

— Ну что, вот они все, парниша, — сказал.

Парниша я ему. Сам-то много на четыре года старше, ну, уж куда-куда — на пять.

— Задание нам готово. Что думаешь делать?

— Взять оба судна: и кильбот, и дымовоз.

— Нас захватили в плен. Лебре дали по черепу, потом я вижу, ничего не выйдет, шмыг за груз, впереди который. Улучил момент — и через борт.

Приглушив голос, я рассказал, что сообщил мне Красный Хвост. Об острове Боном.

— Знаю островок, и неплохо, — сказал Пинкни.

Придвинулся ко мне вплотную, шепча так тихо, что из-за журчания воды его почти не было слышно:

— На пароходе кто-нибудь есть?

— Наверняка я знаю только, что есть Маклем. Надеюсь, там Макейр, он боец что надо, лучше не бывает. И надеюсь, что матросом на борту один по имени Батлин.

— Что ты говоришь? Старина Калгари? Это здорово. Знаю его, как свои пять пальцев знаю. Мы вместе ставили ловушки одну зиму на Лесном озере, отсюда далеко к северу. Продали потом меха в Питтсбурге.

— Надо отбить кильбот, — шепнул я, — освободить Маквори, Лебри и Жобдобва. Пятеро лучше, чем двое. Пошли. — Разговоров с меня вдруг стало достаточно. — Давай прямо сейчас.

Он дернул петлю, я опустил в воду гребок, и мы стрелой рванулись от коряги к кильботу. Были уже близко, когда с борта нас заметили.

— Эй, кто там? — послышался оклик.

Кричавший захлюпал, затем кувырнулся с судна в реку. Громко плеснуло, и Отис Пинкни сказал:

— Подгони поближе, возьму свой нож.

— Твой нож? Как он к нему попал?

— Учитывая расстояние и плохую видимость, недурно, — самодовольно произнес Пинкни. — Конечно, мы все время двигались к нему.

Мы коснулись бока кильбота, я завернул конец на утку и живенько затянул пару полуштыков. Пинкни уже был на палубе, винтовка в руке, нож в зубах.

Я последовал его примеру.

Навстречу мне двинулись два человека, незнакомые.

— Лезь вниз и выпусти наших, — сказал я Отису.

— А ты? Их ведь двое.

— На один зуб не хватит, — ответил я и прыгнул к ним.

Само собой, у меня имелось преимущество. Та парочка не ожидала неприятностей, пока один из них не расчухал, что я шире, чем кто бы то ни было у них на борту. Он раскрыл рот, а я замахнулся прикладом творения Паули, которое держал в левой руке. Приклад угодил ему поперек виска с основательным «пом!», и он ударился о палубу с другим. Второй не струсил, пошел на меня.

Уже находился достаточно близко, так что мой кулак взлетел в хорошем жестком апперкоте, и голова у него откинулась назад, как приделанная на петлях. Не думаю, чтобы ему так крепко доставалось прежде. Ноги его поднялись над палубой, и он сел на доски.

Для церемоний время не подходило, да и не было у меня настроения тянуть волынку. Я прицельно пнул его в подбородок и перешагнул через результат, чтобы встретить новых желающих.

С парохода кто-то гаркнул:

— Что у вас там творится?

На меня надвигались четверо, и отвечать мне было некогда. Я хотел сберечь выстрелы на потом, поэтому положил винтовку на крышу надстройки, проходя мимо к носу судна и очередным противникам. Врезался в них, размахивая кулаками, что послужило в мою пользу. Главное — хорошо начать. Удар наудачу попал в одного из нападающих, тот охнул, а я обнаружил себя в центре такого разудалого мордобоя — сто лет живи, второго не дождешься.

Только у меня опять был перевес. Их-то четверо на одного, и нужно разбирать, куда бьешь, и чтобы в своих не попасть. А мне — лупи, и точка. Плечи подобрал к подбородку и долбаю их короткими ударами. Один меня за голову хватать — я его за обе ноги и перебросил себе за спину. Отмахнул — по другому, да так, что, поди, вся его родня затряслась — где бы они ни были. Ну и меня кто-то звезданул сбоку по голове. Тогда я затиснулся задом в нос, где борта углом сходятся, они на меня навалом. Поднырнул под удар, как врежу с правой в брюхо, тот ни вздохнуть, ни охнуть, будто холодной водой окатили, я его вертанул, чтобы передо мной был, и бац мимо него в открытое лицо — тут и зубов на этом лице меньше стало. Плюх! — чья-то туша в воду полетела, потом еще одна. После четвертого плюха смотрю — Лебре с томагавком, по канату тяпает.

Перерубил чалку, и кильбот заскользил в сторону. Вода поднялась. С парохода выстрелили из мушкета.

— К чертям это! — Маклем разоряется. — Топи их!

И ведь есть у них чем — пушки.

— Поднимай парус, пропади все пропадом! — заорал я.

Вспышка орудийного выстрела, грохот. Ядро шлепнулось в реку за нашей кормой. Еще вспышка, на этот раз попали в фальшборт, и во все стороны брызнули щепки. Несколько поменьше я получил в лицо. Колются. Опустившись на колено под прикрытием ограждения, я нацелился чуть выше вспышки и мягко нажал спуск.

Оттуда донесся вопль, но мушкет блеснул пламенем опять. Наверно, держал фитиль наготове. Еще одна пуля попала в нас, но по касательной, и ушла в ночь.

Застучали пароходные двигатели. Колесо принялось вспенивать воду.

— С нами все, если он выдерется с мели, — говорил стоящий бок о бок со мной Маквори. — У Маклема там есть классные стрелки.

Молча мы глядели в темноту. Чего тут не понимать. Пар — это преимущество в скорости, в маневренности… верная смерть для нас, для нас всех.

— Придется сойти на берег, — сказал я. — Судно бросить.

— Это еще что? — оставив у руля Ивет, Лебре прошел вперед. — Бросить мое судно?

— Никуда не денешься. Из пушек его разнесут в мелкие дребезги. Пойдем, куда нам надо, по земле.

— Найдут нас по следу, — возразил Лебре, — у нас мало шансов уйти.

— Если останемся на борту, у нас не будет никаких шансов, — ответил я.

Заработал рассерженный взгляд. Но Лебре серчал не на меня. На положение вещей. Понимал: раз надо, значит, надо.

— Есть тут протока, — заметил. — Мелкая, но загорожена островком…

До рассвета оставался целый час, когда мы распрощались с кильботом.

Глава 21

Черным моим брюкам пришел конец, так что я позаимствовал штаны у Лебре вместе с парой оленьих мокасин. Все, что могли, мы с судна сняли.

Компания из нас получилась довольно взъерошенная. Повел нас Отис. За ним шли Лебре с Ивет, потом Маквори, Жобдобва и я — последний.

Пинкни во главе маленького отряда поднялся на крутой откос, заросший тополями; выйдя из-под деревьев, направился поперек небольшого луга. Что он имел в виду определенный пункт назначения, не вызывало сомнений. Шел он быстро, оглядываясь лишь изредка.

После часа дороги он остановился в роще вековых тополей-великанов, расположенной на узком ответвлении ручья, стeкающего вниз к Миссури. Там нашлись дикие сливы. Все мы принялись их есть и напились водой из ручья. Много времени не прошло, Пинкни снял нас с места опять, только теперь шел помедленнее, следя, чтобы между нами и рекой вставали деревья.

Курс наш вел к острову Боном.

Три дня мы упорно пробивались вперед. Несколько раз видели бизонов, на второй день я убил самку, и мы разделили мясо, чтобы нести, предварительно съев, сколько в нас влезло. Из шкуры понаделали новые мокасины. Необработанная кожа не продержится столько времени, сколько выдубленная, но у всех нас обувка приказала долго жить.