Капитан

— Все от тебя зависит, — уклончиво ответил я. — Сможешь убедить — поедет.

— Смогу, — твердо произнес он. — Сколько я ей писем написал. Поначалу она отвечала редко, а сейчас — на каждое письмо. На каждое! — подчеркнул Валентин и радостно улыбнулся. — И письма такие хорошие пишет…

Зазвонил телефон. Валентин бросился к стойке:

— Света, у меня пятнадцать минут заказано. Но если буду говорить дольше — не разъединяй, я заплачу.

Но оказалось, что вызывали не его, просто Светлане позвонила подруга-телефонистка из соседнего поселка.

Валентин сел рядом со мной, расслабленно вытянул ноги, потом поднялся и опять сел. Он явно волновался, как всякий влюбленный и счастливый до тоски человек.

В это время дали Ленинград, но шефа еще не оказалось дома. Его жена заверила, что он скоро придет, и я перенес разговор на час.

Едва я устроился в кресле, как дали разговор Валентину. Он кинулся к телефону. Из кабины раздался его радостный голос:

— Алло, алло, Людмилочка, это ты? Здравствуй! Как вы там? Дождь, говоришь? А у нас хорошо, солнечно. Что ты говоришь?.. А-а, какой мороз? Нормальный мороз — тридцать пять градусов… Что-что? Да нет, здесь все переносится иначе. Тридцать пять у нас это мало… Люда, когда ты приедешь?.. Как зачем?.. Жить здесь!.. Ну и что, что холодно? Это ерунда! Летом, говорю, зато очень тепло. Да и зимой не замерзнешь! Я тебе и Светке унты купил. Как какой размер? Тебе тридцать седьмой, Светке на вырост. Что-о! Ну, это туфли у тебя тридцать шестой, а унты должны быть тридцать седьмой. Шапку тебе купил. Как какую? Меховую… Чтобы не замерзала, и полушубок для тебя припас… Прилетай! Как это негде жить? Я снял комнату, в деревянном доме. Ты, главное, прилетай, все будет хорошо… Почему ты думаешь, что Светке будет тяжело лететь…

— Что-что? Горлышко болит? Ну подожди, пока поправится, тогда и вылетай. Слабое горлышко вообще и в зиму страшно лететь? Ты, главное, ничего не бойся. Здесь такие же люди живут! Даже лучше! Я не могу за тобой приехать, не отпускают с работы. Ты долетишь до Якутска сама, а здесь все будет хорошо. От Якутска как? Автобусом. Но здесь недалеко, три часа. Почему далеко, это недалеко, это совсем рядом. У нас хорошо, ягод очень много, лето чудесное, жаркое, и река Лена течет красивая, и рыбы много. Чего ты боишься? За Светку боишься? Ну так я же с вами буду… Как это так, к кому полетишь? Ко мне! Ну и что, что не жена, станешь женой! А пока невеста!.. Ну, чего ты боишься?.. Что-что?! Даже по карте далеко? Так ты по карте пальцем медленно водишь, а самолеты сюда быстро летают. Пять часов — и ты здесь!.. Девушка, подождите, не разъединяйте, я заплачу!

Валентин выглянул из кабины, замахал дежурной руками.

Светлана щелкнула тумблерами переключателей и торопливо попросила:

— Да, да, дежурная… Абонент просит. Очень надо!

Я сидел молча, слушая этого шумного, открытого человека. И почему-то не испытывал чувства неловкости за то, что был свидетелем личного разговора. Напротив, было такое ощущение, что я этих людей хорошо знаю и чем-то могу помочь им.

Валентин между тем продолжал:

— Людмилочка, все это мелочи. Как только Светка себя почувствует лучше, сразу вылетай. Как что, ты родителям скажешь? Скажи, что ко мне летишь. Ну и что, если они меня почти не знают. Ты-то хорошо знаешь. Ну хочешь, я им письмо сам напишу?.. Почему не надо? Напишу!.. А Светка давно болеет? Неделю уже. Ты знаешь, от нашего климата многие выздоравливают, воздух ядреный, сухой! Так что собирайся, пожалуйста. Я тебе здесь уже и работу подыскал. Обещали тебя дожидаться и не брать другого человека. Будешь в нашем клубе работать. Он у нас лучше, чем у вас, настоящий… Настоящий, говорю, у нас клуб. Так что, Люда, не тяни, пока место есть, приезжай… Да холод — это ерунда! Живут же здесь люди, и хорошо живут… Почему застрянешь? Сейчас больших морозов уже не будет, поэтому туманов нету, и самолеты хорошо летают. Это тебе не Камчатка… Не Камчатка, говорю, это у них там бураны бывают, а у нас теперь до весны тихо будет. Так что приезжай. Может, тебе денег еще выслать?.. Как на что? На билеты!.. Ну и что, что высылал! Может, ты на что другое потратила?.. Ну, смотри сама. Это мелочи, ты, главное, приезжай!.. Девушка, девушка! — сорвался Валентин на испуганный фальцет. — Подождите, еще пять минут… Как уже полчаса? Ну, я же заплачу… Почему больше получаса нельзя занимать линию?.. Ну, еще хотя бы три минуты!

Светлана опять подключилась и умоляюще-требовательным голосом попросила за Валентина;

— Дайте ему хотя бы минуту!

— Люда, нас разъединяют. Приезжай! — скороговоркой выпалил Валентин. — Когда будешь вылетать, дай телеграмму, обязательно встречу. Не переживай, встречу обязательно… Ну, зачем весну ждать. До нее целых два месяца… Что-что? Страшно… Вот глупенькая, я-то ведь с тобой буду… Все, все, девушка, прощаемся. Людмилочка, давай скорее телеграмму. Прилетай! До свидания! Пока…

Валентин вышел из кабины, направился к дежурной, доставая кошелек.

— Сколько я должен? — голос его был веселый. Рассчитавшись со Светланой, он сказал:

— Ну что, пойду я. Все хорошо! Главное, что они приедут. А когда — это уже другой вопрос. Конечно, страшно лететь с ребенком в Сибирь зимой, боязно. Может, она и права. Но главное, что они приедут. При-е-дут! — протянул Валентин нараспев. Схватил со стола шапку, подбросил ее к потолку и, поймав, поворотился к телефонистке: — Ну, Света, спасибо большое. До свидания!

Он протянул мне руку, крепко пожал ее и еще раз сказал:

— Главное, что они приедут!

Входная дверь опять впустила морозное облако тумана, в котором растаяли полушубок, унты и мохнатая волчья шапка счастливого человека.

После его ухода стало как-то пусто, скучно, и мне тоже захотелось счастья. Я задумался и оттого, видно, не сразу уловил смысл сказанных телефонисткой слов:

— Кто ходит на переговоры, а Валентин на уговоры… Я здесь недавно работаю, а от других слышала о нем. Раз в месяц сюда как штык является. Алёкается уже третий год кряду…

Стратегическая задача

Лейтенанта Сергеева, офицера по снабжению плавбазы подводных лодок, вызвали к майору Вязьмину, начальнику службы соединения.

Сергеев знал Вязьмина как немногословного и жестковатого человека, видящего перед собой прежде всего задачу и средства для ее выполнения. Подчиненные часто обижались, что людей, решающих эти задачи, он в расчет не принимает, относится к ним как к исполнителям, поэтому Сергеев ехал в штаб внутренне собранным и настороженным.

Вязьмин принял его неожиданно ласково, широко улыбнулся, поднялся навстречу, усадил в кресло и для начала рассказал даже анекдот. Полтора года службы на плавбазе научили Сергеева многому, и радушный прием начальства вызвал у него обратную реакцию: он еще более собрался и насторожился, сосредоточенно ожидая конца прелюдии. Вязьмин заметил это и без долгих отступлений перешел к существу вопроса:

— Вот какое дело, лейтенант. По нашим меркам, служишь ты достаточно, чтобы считаться пусть не опытным, но толковым интендантом. У тебя за плечами дальний поход, а проведенная ревизия показала, что прошел ты его достойно. Не каждому удается такое. Освоил, значит, науку снабжения. Вот потому и решили доверить тебе и твоему кораблю в целом выполнение сложной стратегической задачи. Повторяю: стратегической задачи. — Он встал и подошел к карте. — Вот здесь, — он ткнул указкой в едва приметный кружочек на кромке береговой черты, — складывается напряженная обстановка с завозом продовольствия. По нынешним раскладам своими силами мы не сможем забросить около ста тонн продовольствия: баржи все в разбеге, у гражданских в эту пору своих забот через край, да и, сам понимаешь, волокиты много с документами. Вот и вызвал я тебя, чтобы сначала поставить задачу перед тобой, услышать твое мнение, а уж потом и перед командиром. Проще, конечно, отдать приказ командиру и — вперед, но хотелось с коллегой встретиться, поговорить, что называется, с глазу на глаз. Задача не из легких…